Капитан

Глава 17

Поредевший батальон стоял в строю, все те, кто остались от десанта и могли стоять на ногах. Нас вышло из боя больше сотни, но сейчас тут стоят от силы человек семьдесят, остальные в госпиталях. Целым остался только каждый десятый из шести сотен морских пехотинцев. Флот за десять дней потерял сотни прекрасных специалистов, которые годами оттачивали своё мастерство. Мы в Мурманске, городе, который как кость в горле фашистам, и они делают всё, чтобы стереть его с лица земли вражеской авиацией. Хорошее зенитное прикрытие имеет только порт, а вот сам город получает по полной программе. Десант сейчас в порту, именно сюда доставили мой батальон катера Северного флота, и именно сюда я привёл полузатопленный и весь разбитый «малый охотник». Что с нами делать первое время никто даже и не знал, не рассчитывало командование, что мы сможем вырваться и поэтому, получив горячую пищу и медицинскую помощь, бойцы ждали решения своей судьбы почти два дня, они спали, порой не просыпаясь даже на приём пищи. За это время моряки продолжали выбывать из батальона, адреналин отпустил людей, и ослабленные организмы брали своё, многие переоценили свои силы. Простуды, обморожение, воспалившиеся раны, вырывали из наших рядов одного человека за другим. Только сегодня я получил приказ из штаба Северного флота и по этому поводу построил свой батальон.

— Здорова орлы! — начал я, остановившись посреди строя, так, чтобы всем меня было видно и слышно — За проявленное мужество и героизм, командование Северного флота выражает вам свою благодарность! Все отличившиеся представлены к государственным наградам! Мы сделали большое дело, оттянули на себя все резервы врага на нашем участке фронта, позволив передовым частям закрепится и построить надёжную линию обороны! Мы свою задачу выполнили, и не наша вина, что к нам не пришло подкрепление! Сейчас же настала пора послужить там, где мы нужны больше всего, поступил приказ — наш батальон расформирован. Всему личному составу предписано вернутся к местам службы! Выдвигаемся в Архангельск завтра, там же каждый из вас получит и своё предписание! Если вопросов нет, то после построения приступить к подготовке для посадки на транспорт. От меня лично хочу сказать спасибо вам братва, я был горд командовать вами и воевать плечом к плечу, мы теперь все братья, и наше братство скреплено пролитой кровью, каждый из вас может на меня рассчитывать в любое время! Всё, разойдись!

Суровые лица морпехов расплылись в улыбках, со всех сторон посыпались взаимные заверения в дружбе и готовности помочь. Несмотря на то, что тут в основном стояли только добровольцы, весть о том, что они вернутся на свои корабли, людей обрадовала, одно дело быть готовым идти в атаку из патриотических чувств, а другое дело лично в таких боях участвовать. Суровая действительность многим вправила мозги на своё место. Да и не умели мы воевать на суше, ведь кроме личной храбрости нужны ещё и навыки со знаниями, сколько потерь можно было бы избежать, знай мы как правильно нужно действовать. Бесстрашие и самоотверженности флотских добровольцев позволили нам занять плацдарм. В самые решительные моменты, контратакуя фашистских егерей, моряки шли во весь рост под пулями на врага. Было ясно, что это приведет к лишним, ненужным жертвам. Увы, на все уговоры бойцы батальона морской пехоты отвечали одно и то же: таковы, мол, морские традиции, пусть, мол, фашисты — кто из них уцелеет — запомнят советских моряков!.. Самым пагубным в батальоне оказалась боязнь передвигаться, пригибаясь или ползком. Только во весь рост!.. Эта безудержная удаль моряков вызывала панику среди фашистских егерей и обращала их вспять, и она, к сожалению, стала основной причиной безусловно больших лишних потерь. Многие, очень многие флотские добровольцы сложили свои головы на сопках Заполярья, прежде чем наш батальон морской пехоты приобрел хоть какой-то опыт боевых действий на суше и необходимую предусмотрительную осторожность.

По прибытии в Архангельск меня без промедлений вызвали в штаб флота. Шёл я туда неохотно, предвидя новое посещение особого отдела, но как оказалось вызывал меня лично командующий флота Головко. Это новость мне тоже радости не добавила, каждое посещения людей в больших званиях, в моей недолгой истории ничем хорошим не заканчивалось, одно было мне ясно, сейчас решится всё: и та история с заводом, и наш неудавшийся десант.

Адмирал, выслушав мой доклад молча встал и подойдя в плотную протянул мне руку.

— Досталось тебе и твоему батальону лейтенант. Но молодцы, справились! Это конечно всё было предпринято от большой нужды, сколько людей грамотных потеряли! Как настроение бойцов?

— Настроение отличное, готовы к выполнению любого приказа командования! — браво отрапортовал я, абсолютно не чувствуя той уверенности, которую сейчас выражал.

— Это хорошо… — протянул адмирал, а затем поднял трубку телефона и произнёс — пусть Кучеров зайдёт!

Я стоял по стойке смирно в кабинете прославленного адмирала, а за моей спиной открылась дверь и в кабинет зашёл начальник штаба флота и незнакомый мне кап раз. Они молча положили на стол адмирала паку для документов и несколько картонных коробочек.

— Моим приказом, старшему лейтенанту Жохову досрочно присвоено звание капитан-лейтенант. Это не всё, в штабе затерялись на тебя Жохов две награды, которые тебе должны были вручить еще месяц назад. По представлению Тихоокеанского флота ты награждён орденом «Красного знамени» за проводку каравана по Северному морскому пути и по представлению штаба Северного флота — медалью «За отвагу», за снятие мин в фарватере порта Архангельск. Почему так получилось сам должен понимать. От себя добавлю, что по итогам действия твоего батальона я тебя представил к званию «Героя Советского Союза»! Кроме того за проводку каравана и снятие мин и на твой экипаж награды имеются, их вручишь сам — никто мне орден и медаль на грудь прикалывать не стал, по мере того, как командующий говорил, начальник штаба передавал мне коробочки с наградами. Я стоял ошарашенный, такого я точно не ожидал. Значит эпопея с заводом закончилась? Прямо спросить я не мог, но судя по тому дождю из наград и внеочередного звания — так оно и есть.

— Служу Советскому Союзу! — только и смог ответить я, но тут же опомнился и обратился к адмиралу — разрешите вопрос товарищ вице-адмирал?

— Хорошо служишь, все бы так! Спрашивай! — благосклонно кивнул командующий.

— Мною были написаны представления на награждение бойцов моего батальона… — договорить мне не дали, начальник штаба перебил.

— Не переживай капитан, всех твоих наградим, кто достоин. На Когана, Карпова и ещё двоих тоже представления на героя ушли, даст бог утвердят — он по-доброму усмехнулся и взглянув на Головко, который ему одобрительно кивнул, продолжил — ну а теперь с твоим новым местом службы, примешь командование отрядом тральщиков в пятом дивизионе вспомогательных судов. Отряд будет состоять из двух переделанных рыболовецких траулеров и твоего «Шторма». Переоборудование судов и ремонт твоего тральщика как раз заканчивается, хватит вам по сопкам бегать, пора и на море показать на что вы способны.

— Разрешите просьбу? — наглеть так наглеть!

— Просьбу? Ну давай, только учти, отпуска не будет! Идёт война, не до отдыха — прищурившись смотрит на меня Головко.

— Об отпуске не прошу, прошу разрешения сформировать экипажи отряда из бойцов моего батальона! — выдал я. На моём тральщике сейчас вакансий дохрена и больше, нас всего то двенадцать осталось, а на «рыбаках» помимо мобилизованного экипажа нужно много опытных специалистов, от канониров до радистов.

— С боевыми товарищами расставаться не хочешь? — понятливо кивнул Головко — это правильно, пусть так и будет! Разрешаю формирование экипажей из бывших десантников!

Я вручал награды своему экипажу уже на «Шторме». Наш бывший китобоец преобразился, раны боевого буксира были аккуратно заделаны, надстройка восстановлена, установлено новое орудие на корме, появился бомбометатель. Тральщик сверкал свежей краской. Торжественное построение превратилось в панихиду, больше половины коробочек так и остались не врученными… Новые члены экипажа знакомились с кораблём, а я знакомился с командирами и командами новых тральщиков своего отряда.

Два бывших рыболовных траулера были похожи как две капли воды. РТ-411 «Ненец», и РТ-309 «Мудьюжанин». Тип «Смена». Водоизмещение тысяча двести тонн, дина пятьдесят три метра, ширина девять метров, высота борта четыре с половиной, осадка почти пять метров. Паровая машина мощностью шестьсот пятьдесят лошадиных сил, скорость девять с половиной узлов, дальность действия четыре тысячи пятьсот миль. Вооружение: две пушки семьдесят шесть миллиметров, два зенитных автомата двадцать миллиметров и два пулемёта «максим». Две мачты, высокая труба, низкая, но широкая надстройка. Экипаж сорок два человека. Командирами тральщиков стали их капитаны, которые получили звания младших лейтенантов. Тихоходные суда с большой осадкой никак на роль тральщиков и даже сторожевиков не подходили, видимо перевооружили их от безысходности.

Для знакомства мы все собрались в штабе дивизиона, который возглавлял довольно молодой кап два с фамилией Окунев. Раньше наш командир командовал подводной лодкой, и видимо это назначение должно было быть для него повышением, но он так не считал. Дивизион состоял из семи мобилизованных кораблей, которые были разбиты на два отряда. Четыре тральщика были переделаны из «Смен», мой китобоец, и ещё два бывших рыболова непонятной конструкции, по мне так ещё дореволюционной постройки. Из всех судов нашего дивизиона на боевой корабль походил только «Шторм», хотя размерами он значительно уступал другим тральщикам. Ну и командир «Шторма» выглядел представительнее других, два ордена и медаль на кителе приковывали взгляды всего собрания, отвлекая внимание о командира, на что Окунев только морщился как от зубной боли, но молчал. Я же вёл себя скромно, не желая начинать знакомство с новым начальством с конфликта.

— Значит так, все вы уже успели шапочно познакомиться, а более обстоятельно узнаем друг друга в ходе боевой работы. А работы у нас будет много! — начал Окунев, как только все заняли свои места и гул от взаимных приветствий угас — наши задачи обширны, а сил для их выполнения не так уж и много. Мы должны производить контрольное траление выделенного нам района, будем ходить в дозоры, сопровождать караваны и проводить их в порт и из порта с парован-тралом. Кроме того, в нашу задачу входит зенитное прикрытие караванов и места нашего базирования в порту! Опыта у нас ни у кого нет, за исключением, наверное, капитан-лейтенанта Жохова, и нам придётся его получать прямо во время боевых выходов. Коротко хочу остановиться на тральщике «Шторм» и его команде. Этот тральщик уже успел хорошо отличиться во время войны, провел несколько караванов, снял семнадцать якорных мин, сбил два фашистских самолёта, его экипаж в полном составе участвовал в крайнем десанте на захваченный врагами берег. Прошу всех брать пример с этого славного экипажа товарищи! Биться с врагом также отважно и умело как делает это «Шторм»! Надеюсь, что товарищ Жохов поделиться своим опытом с боевыми товарищами? — Окунев перевёл взгляд на меня, и я согласно кивнул, не считая нужным вскакивать и орать «так точно!», кап два поморщился, но и в этот раз промолчал — теперь по предстоящим боевым задачам, прошу всех открыть карты…