Ростов-папа

– О, да! Бужский – уникален. Он очень органичен, не играет в кадре, а живёт.

– Вчера в ресторане он находился с вами за одним столом?

– Подсел буквально на минуту: надо было обсудить кое-какие детали, а потом вернулся к себе. Бужский – настоящий джентльмен.

– А во время этого разговора Калюгин не мог обмолвиться насчёт денег, которые хранятся в редакции.

– Вроде бы нет. Да и с какой стати ему затрагивать эту тему? Он прекрасно знает, что меня в мужчинах привлекает совершенно иное?

– И что же?

– Мужской магнетизм, – она внезапно привстала с кровати и опустилась ко мне на колени.

Я ощутил её горячие дыхание над ухом.

– Такой как у вас, – прошептала она. – Поцелуйте меня.

– В другой раз.

Я встал вместе с ней и аккуратно переложил её обратно на кровать, а сам вернулся на кресло.

Гуревич это не смутило. Она приняла соблазнительную позу и, откинув полу халата, продемонстрировала белоснежное бедро правой ножки.

– Заканчивайте этот стриптиз, – попросил я. – Поберегите ваши чары для кого-то другого. Например, для вашего друга Исидора.

– Хам! – пробормотала Гуревич. – Хам и мужлан! Впрочем, все вы – мужики, одинаковые. Этот ваш Исидор вчера так напился, что мне пришлось сажать его на извозчика, чтобы тот отвёз моего…. кавалера домой. Боже мой, это так унизительно!

– Зато по-товарищески, – подмигнул ей я.

Версия завхоза подтверждалась. Похоже, он действительно вчера перебрал лишнего. Вряд ли бы ему удалось обмануть свою опытную подругу.

– Знаете что – Быстров! – сказала она. – Я могла бы на вас крепко обидеться и это было бы очень правильно с моей стороны, но… я даю вам второй шанс. Мы пробудем в Ростове ещё неделю, осталось отснять всего пару сцен… Вы ведь не дурак и должны понимать, к чему я клоню?

– Я вас понимаю, – ухмыльнулся я. – Но у меня есть любимая жена, и я буду ей верен.

– Значит, я в вас ошиблась, и вы действительно дурак, – разочарованно произнесла Гуревич. – Остаётся лишь только позавидовать вашей супруге.

Выйдя из её номера, я вдруг осознал, как давно не видел Настю и как же по ней соскучился. Захотелось бросить всё, сесть в поезд до Москвы и хотя бы разок обнять любимую.

Следующим по графику шло посещение выдающейся кинозвезды столетия – Игоря Бужского. Он снимал одиночный люкс этажом выше.

Я поднялся по лестнице, укрытой красной дорожкой и увидел что перед дверями артиста маячит до боли знакомая фигура одного из бойцов Мамонта – толстяка в коротком тулупе. Этого типа я уже отправлял в нокаут. Тогда он препятствовал нам с Петром попасть в подъезд дома Диночки – любовницы ограбленного колбасного короля Филькенштейна.

Судя по всему, охрана чужих дверей – основная специализация этого бандита. Ну и вряд ли толстяк отирается тут от нечего делать, наверняка, его босс наносит сейчас визит вежливости Бужскому, и что-то мне подсказывает, вряд ли по причине большой любви к высокому искусству.

– Мамонт здесь? – спросил я у толстого и, не дожидаясь ответа, повторил прошлый манёвр с вырубанием.

Поддержав тяжёлую тушу противника, посадил его спиной к стене, заботливо поправил шапку и распахнул дверь номера.

– Всем лежать! Коламбия пикчерз представляет!

Я действительно очень соскучился по Насте, и потому настроение у меня испортилось. Первому же громиле, что ни с того ни с сего кинулся на меня с ножом, я прострелил правую ступню. Он заорал и стал прыгать на здоровой ноге, обхватив руками раненую.

На Мамонта и его дружков это произвело нужное впечатление.

– Мордой в пол, – приказал я и обратился к белому как полотно мужчине с тонким слегка вытянутым лицом, которые почему-то принято называть аристократическим:

– Бужский?

Мужчина кивнул, поскольку ответить иначе он бы не смог. Подручные Мамонта привязали его к стулу, а для разнообразия заткнули рот полотенцем.

Я вытащил кляп и, указывая стволом револьвера на лежащих бандитов, спросил:

– Желаете подать на них заявление?

– Желаю! – голос у Бужского оказался почему-то слишком высоким, я бы даже сказал писклявым.

Хорошо, что кино пока снимали немое, иначе карьера звезды ему бы точно не грозила. Уж больно не вязался этот фальцет с благородной внешностью Бужского.

– Они вымогали у меня большую сумму, угрожали покалечить моё лицо, – пожаловался артист.

– Отлично! – улыбнулся я. – Мамонт и его команда, объявляю вас арестованными.

– Тебя как зовут, легавый? – спросил Мамонт, не отрывая башки от пола.

– Георгий Быстров.

– Я запомню тебя, Быстров. И да, в прошлый раз я тебя пожалел, а в этот раз жалеть больше не буду.

– По-моему, тебе зубы жмут, Мамонт, – угрожающе произнёс я.

– Это всё, что останется от тебя и твоих дружков, легавый! Только зубы… – прошипел бандит.