Председатель 4

* * *

Наступила зима. Почти такая же снежная как в прошлом году, и Новый Путь снова начал преображаться в соответствии с сезоном. В этот раз мне даже не надо было вмешиваться, люди сами залили катки, настроили красивых снежных фигур, оставалось только ёлку установить. Но это чуть позже.

А следуя нашему примеру, нечто подобное начали делать у себя и в Свете Коммунизма.

Конечно, наши колхозы теперь юридически одно целое, но пока что это больше напоминало поезд, где «Новый Путь» — локомотив, а «Свет Коммунизма» — вагон, которому нужно ещё много изменений, чтобы он смог ехать на такой же скорости.

Поэтому меня радовала любая ситуация, когда они самостоятельно тянутся за нами, пусть даже в мелочах.

Как бы там ни было, а пока что я не мог не разделять в мыслях наши колхозы, слишком велика была ещё между ними разница. Но я рассчитывал, что уже следующим летом там тоже произойдёт существенный скачок, как в уровне жизни, так и в производительности. Как минимум я уже вёл переговоры с Глушковым, чтобы не только расширить теплицы у нас, но и там построить новую, сразу с той самой специальной тепличной ЭВМ, которую сейчас активно готовили в производство. Благодаря тому, что всё это началось с меня, я вполне мог рассчитывать на одну из самых первых, пусть и экспериментальных моделей. Но не так уж и плохо быть бета-тестером, даже привычно уже.

Поэтому когда к нам направили делегацию молодых специалистов из колхоза откуда-то под Рязанью, где сейчас строилась такая же теплица, я даже не удивился. И, честно сказать, был даже рад, ведь это значило, что моя деятельность не проходит для страны бесследно. Так что я с огромным удовольствием принял у себя гостей, правда с трудом нашёл им место для проживания. Своих колхозников стеснять не хотелось, а свободных квартир, домов и даже бараков почти не осталось. К счастью по плану в течении ближайших пары лет у нас в колхозе должен появиться практический целый район из нескольких многоэтажных домов. Но для этого нужно, чтобы развитие и приток новых жителей не останавливался ни на мгновение. Но ладно, с этим у нас всё пока в порядке.

В качестве жаждущих опыта специалистов приехали пятеро человек, четверо из которых едва успели выпуститься из института. Пятый же напротив оказался человеком уже за пятьдесят. Он же был негласным лидером этой компании, так что при первой встрече именно он говорил больше всех и представлял остальных.

Звали его Борисов Антон Лаврентьевич, и что-то в его манере вести разговор меня напрягало. Может быть то, что ему слишком уж нравилось выпячивать свою мнимую важность, практически не давая остальным и слова вставить, да и вопросы он часто задавал так, словно сомневался в моей компетентности.

— Странный выбор, отвести так много места под цветы, — сказал он, когда я впервые устроил им экскурсию по теплице, — разве этого ждёт от нас страна, помогая построить высокотехнологичные теплицы?

— А что же не так по-вашему? — удивился я его упрёку, — разве не достойны наши девушки красивых и приятных знаков внимания зимой? — на этих словах, единственная девушка из их компании одобрительно закивала и заулыбалась, — к тому же, про овощи мы тоже не забываем, и именно они занимают наибольшую площадь теплицы.

— Баловство это, — покачал он головой, но, видимо вспомнив, что он здесь гость, одёрнул себя, — но я в ваши дела не лезу.

Я пожал плечами и повёл их дальше, пока мы, наконец, не вошли в зал с ЭВМ.

— Знакомьтесь, это наш главный специалист — Любовь Алексеевна, — я представил им Астафьеву, точнее ныне Ягодецкую, — она у нас знает об этой ЭВМ всё. Полагаю, у вас сейчас будет именно такая. Но, скажу вам по секрету, скоро появятся совершенно новые машины, специально созданные для нужд сельского хозяйства. Ну а пока предлагаю вам внимательно прислушиваться ко всему что скажет товарищ Ягодецкая. Вы будете часто наблюдать за её работой, не стесняйтесь задавать вопросы.

Я отошёл в сторону и дал возможность жене Мити проявить себя. Тем более, что она с большим предвкушением ждала этого дня, как возможности продемонстрировать свою компетентность. Ей хоть и нравилась работать у нас в колхозе, но здесь мало кто способен по достоинству оценить её умения и профессионализм. И я видел, что порой ей этого не хватало. Так что теперь она вцепилась в этих вчерашних студентов со всем рвением и жаждой поделиться своим опытом.

И я видел, что молодым это тоже очень интересно. Как и вся эта экскурсия. Они с равным удовольствием и вниманием слушали как меня, так и Ягодецкую. И только Борисов постоянно выглядел недовольным. Вот что за противный мужик? Всё впечатление портит. К счастью, мне с ним работать не придётся, хотя ребят жалко.

— Ладно, спасибо за науку, — буквально на полуслове перебил он Любовь Алексеевну через какое-то время, — на сегодня нам хватит.

Молодые разочарованно переглянулись, а Ягодецкая от такой резкости даже опешила на секунду, но быстро взяла себя в руки.

— Позвольте я закончу, — пробуравила она его холодным уничтожающим взглядом и продолжила объяснять с момента, на котором её прервали.

Но и Борисов оказался не так прост, и, продержавшись молча едва ли минуту, снова проявил нетерпение:

— Думаю, дальнейшие объяснения стоит оставить на следующий раз. Сегодня все устали.

Судя по взглядам остальных, не устал никто, кроме возможно самого Борисова, но, очевидно, молодёжь его побаивалась, поэтому возражать никто не стал.

Но, честно сказать, и он сам не выглядел уставшим. Скорее, мне казалось, что ему просто скучно, и именно поэтому он хочет побыстрее уйти.

Ягодецкая разочарованно вздохнула, но сдалась:

— Хорошо, продолжим завтра. Но если кто-то хочет, то может задержаться и понаблюдать за моей работой.

— Это вы бросьте, — тут же вмешался Антон Лаврентьевич, — у нас все равны и учиться будут вместе. Не стоит кого-то выделять. Пойдёмте, товарищи — бросил он своим спутникам и пошёл к выходу.

За ним, поблагодарив нас с Ягодецкой, уныло побрели и остальные.

Когда они вышли на улицу, Любовь Алексеевна посмотрела на меня взглядом полным возмущения.

— Ну и отвратительный же мужик этот Борисов. Зачем он вообще приехал, если ему ничего не интересно?

— Сам не знаю, но ты уж постарайся ради ребят. Видно, что толковые.

Она кивнула.

На следующий день, большая часть работы и обучения гостей проходила без меня. Но, заглянув к ним под вечер, я увидел схожую со «вчера» картину, как Антон Лаврентьевич со свойственной ему бестактностью, снова обрубил какую-то интересную дискуссию и увёл своих из теплицы.

Взгляд, которым его провожала Ягодецкая говорил сам за себя.

— Товарищ председатель, — обратилась она ко мне, — обещайте, что не уволите меня, если однажды я на него накинусь.

— Понимаю… — согласился я с ней, — человека более раздражающего ещё поискать надо. Но Любовь Алексеевна, пожалуйста, потерпите ещё два дня. Они скоро уедут.

Она вздохнула.

— Да если бы он только вечером так себя вёл, а то весь день нудит, спорит, перебивает, постоянно ищет к чему бы придраться. Достал, честное слово.

— Будем надеяться, что в следующий раз обойдётся без таких кадров.

Мы попрощались, и на следующий день я уже туда не приходил. Вечером я, как это часто бывает, задержался в правлении, и к моему удивлению, ко мне в дверь постучался один из молодых гостей, Павел Олегович Зацепин, вспомнил я его имя. Внешне он казался самым молодым из них, его легко можно было спутать с одиннадцатиклассником, но он всегда задавал очень интересные вопросы, и у меня о нём сложилось весьма приятное впечатление.

— Александр Александрович, я хотел бы с вами кое-что обсудить, — несмело начал он.

— Присаживайся, — предложил я ему, после того, как пожал руку, — что-то связанное с теплицей?

— Да, — он аккуратно сел на стул и почесал затылок, — я не хочу говорить при всех, Борисов точно взбеленится. Простите, — осёкся он.

— Всё в порядке. Я и сам заметил, что у вашего лидера трудный характер, — подбодрил парня я.

— Трудный, не то слово! — сразу расслабился Павел, — критику своего колхоза не воспринимает вообще. А собственно за этим я и пришёл. Знаете, что-то мы никак не можем сопоставить то, что видим у вас, с тем, что у нас там в «Трудовике». У вас здесь всё так добротно сделано, основательно. Сразу видно, строилось на совесть. У нас же по сравнению с этим всё как-то вкривь и вкось. Как будто все технологии нарушены. Признаюсь, это сильно меня смущает. Да и не только меня. Мы обсуждали с ребятами… — он сделал паузу, а потом с жаром продолжил, — а нам бы тоже хотелось, чтобы всё было как надо в «Трудовике», так ведь и работать приятней. И мы вот подумали… может быть вы к нам съездите или направите кого-то, чтобы посмотрели почему такая разница и как это исправить?

Я слушал его с большим вниманием и удивлением. Советский Союз не та страна, где без каких-либо причин один и тот же объект одним могут построить хорошо, а другим плохо. Принцип-то и бюджет одинаковые. Это как если бы одну хрущёвку строили на совесть, а вторая рядом разваливалась сразу же. Нет, не исключаю, что такое тоже может быть. Но тогда с этим явно что-то не чисто.