Тверской баскак. Том 4
![Тверской баскак. Том 4](/uploads/covers/2024-04-07/tverskoj-baskak-tom-4-201.jpg-205x.webp)
Читать книгу "Тверской баскак. Том 4"
Глава 8
Середина августа 1253 года
Несмотря на то, что лошади идут мелкой рысью, я не могу расслабиться. Все время приходится быть начеку, потому что кобыла подо мной просто не лошадь, а какое-то бесовское отродье. То она норовит куснуть скачущего рядом мерина, то пытается лягнуть идущего позади жеребца, посчитав, что тот слишком приблизился и посягает на ее целомудрие, то еще невесть что выкинет. В общем это не путешествие, а сплошное испытание.
Я привык к своей Луне, которая всегда отличалась своим потрясающим спокойствием и почти человеческой понятливостью, а эта… Думаю, Турслан дал мне ее специально и сейчас по-тихому наслаждается своим извращенным чувством юмора.
Прошло уже три недели с того дня, как мы поставили лагерь на северной окраине Золотого Сарая, и это время я провел не без пользы. Лето, как я уже говорил, в Ордынской столице мертвый сезон, потому как все высокородное монгольское население отправляется кочевать по степи, но в этом мне виделись и свои плюсы. Во-первых, можно было не тропиться с реализацией товара, а сначала провести глубокую маркетинговую разведку. Кто и что продает? Интересы каких купцов мы затронем своим товаром? Имеют ли они связи при дворе, и так далее. Потому как выгода выгодой, а я все ж надеюсь закрепиться тут надолго, и сориться с местными с самого начала было бы нежелательно. Во-вторых, мне хотелось бы до встречи с Ордынскими шишками поговорить с Великим князем Андреем и Ярославом Тверским. И в-третьих, хорошо было бы до аудиенции у хана увидеться с Турсланом Хаши.
Поэтому в первый же день я запросил встречу у Турслана, отправил гонцов к князьям, а Горяту с командой на рынок. Наместник столицы ничего не ответил, Великий князь тоже, а вот Ярослав прислал своего человека со словом, что будет рад меня увидеть в любое время. Не заставляя себя ждать, я посетил Тверского князя буквально в тот же день и был огорчен, застав того в величайшей хандре. Жара, несметные полчища мух и полугодовое безделье на небольшом участке тверского двора превратили князя в раздраженного и сильно располневшего молодого человека, не интересующегося ничем кроме одного — когда же его выпустят из этой опостылевшей золотой клетки. Так я подумал в первый момент, но все оказалось не так однозначно. Буквально через пять минут беседы прояснилось и многое другое.
Вскочив и нервно заходив по шатру, Ярослав начал сумбурно изливать душу.
— Ты пойми, Фрязин! — Почти истерически кричал он. — Я не хотел! Я честный человек и не привык бить своих друзей в спину, но Андрей…! Он уговорил меня!
Еще пара минут этой эмоциональной речи, и все встало на свои места. Открылись ответы на терзающие меня вопросы: почему Великий князь отказал мне во встрече, почему Турслан до сих пор молчит⁈ Оказалось, все до безобразия буднично и прозаично, они попросту кинули меня!
Скорее всего, Андрей не выдержал давления и, вместо того чтобы твердо стоять на обговоренной позиции, дал слабину. Сдали нервы, и он решил свалить всю вину на меня. Со слов Ярослава, получалось, что Великий князь показал на допросе, что это я главный зачинщик бунта и неповиновения ханскому слову. Мол это я уговорил его восстать против Батыя и только мои войска стояли под Коломной. Он уговорил брата подтвердить свои слова, и теперь из их показаний явствовало, что это мятежная Тверь неожиданно напала на монгольскую рать и, воспользовавшись внезапностью, смогла нанести ей поражение.
«Лихо! — Аж подивился я тогда. — Не ожидал я от Андрея такой буйной фантазии!»
В первую минуту я был в шоке. Казалось, вся стройная конструкция моих планов рушится буквально на глазах, и прямо скажу, мне потребовалось приложить максимум усилий, чтобы сохранить внешнюю невозмутимость.
«А что ты хотел! — Мрачно выплеснул я поднявшуюся в душе горечь. — Союзники есть только у сильных, а со слабыми не церемонятся! Слабых лишь используют! Андрей расценил твою стратегию как слабость, а твои слова о необходимости поездки в Орду принял за желание сдать его Батыю. Вот и начал действовать самостоятельно. Недальновидно, неумно, но зато в полном соответствии с инстинктом самосохранения — сдай своего подельника раньше, чем он сдаст тебя!»
Ярослав еще что-то возбужденно рассказывал, кричал, доказывал, что он всего лишь жертва обстоятельств, а я думал только над одним вопросом.
«Если все так, то почему я до сих пор на свободе⁈ Коли решение уже принято и вердикт вынесен, то Турслан Хаши как наместник столицы должен был арестовать меня сразу же по прибытии. Или нет⁈ — Тут меня начало отпускать, и в голове зароились разумные мысли. — Или окончательного решение еще нет, и потому Турслан не торопится. Он не хочет официально встречаться, дабы его не заподозрили в потакании мне, но и мер никаких не предпринимает, словно бы говоря…»
На этом я тогда завис.
«А что собственно он хочет мне сказать⁈ Чего Турслан ждет от меня⁈»
Остро захотелось получить хоть какую-то подсказку, но я понимал, никто мне не поможет и руку помощи не протянет. Либо я все решу сам и выплыву, либо нет, но тонущему руки здесь не подадут. Каждый побоится, что утащу с собой на дно!
Выслушивать дальше жалобы и стенания Ярослава не было никакого смысла, и я не стал у него задерживаться. Единственно, что еще зацепило меня перед уходом — это его недовольство тем, что указом Батыя, ему, как и Андрею, запрещено покидать не только Золотой Сарай, но и пределы своего двора.
«Вот как, — подумал я, уходя, — а мне ничего не запрещают. Иди куда хочешь, делай что хочешь! Почему⁈»
Поездка к Тверскому князю серьезно выбила меня из колеи. Вернувшись к себе, я с отсутствующим видом слушал Горяту о результатах его похода по рынкам. А сведения были весьма и весьма обнадеживающими. Уже первая прикидка показала, что мы здесь обязательно заработаем, и немало! Самый маленький навар, на удивление, получался с пшеницы. На здешнем рынке она стоила всего лишь на десять-пятнадцать рублей дороже, чем на Тверской ярмарке, зато по остальным параметрам разница с Тверью была просто космической. Растительное масло в три раза дороже, сахар в два, про стеклянную и керамическую посуду, зеркала, зажигалки и спиртовые лампы даже говорить не приходится. На этот товар можно было задвигать любую цену.
Причина этого ажиотажного спроса крылась в том, что в этом городе, так стремительно выросшем посреди голой степи, было полно награбленного золота, а вот товара, особенно не традиционно-монгольского, остро не хватало. Здесь, как и в любом монгольском кочевье, отлично выделывали кожу, валяли войлок, обжигали примитивную глиняную посуду, но завоевавшая полмира монгольская знать уже вкусила роскоши и жаждала ее получить. А вот тут у них случилась засада! Сколько бы не свозили они в свою столицу мастеров из завоеванных стран, наладить производство чего-то стоящего им так и не удалось. Фарфор и шелк по-прежнему везли из Китая, бумагу и хлопок из Хорезма, сахар, ковры, оружие из Ирана, а оливковое масло и сукно аж из Италии и все это стоило безумных денег.
Горята просто сиял, рассказывая мне о своих разговорах с местными и арабскими купцами.
— Нет, ты послушай! Я лишь чиркнул зажигалкой для показу, а мне уже предложили купить всю партию, не торгуясь. — Он осклабился во всю ширь своего лица. — Представляешь! Какой-то дрищь, худющий и черный как бес, так и говорит, мол называй любую цену, возьму все что есть.
Как бы не был я в тот момент озабочен другими проблемами, я все же строго зыркнул на партнера.
— Надеюсь, ты не назвал цену⁈
— Да нет, конечно! — Расплылся в довольной усмешке Горята. — Что я первый день торгую что ль! Сказал, мне потолковать с товарищами надоть.
— Это верно! — На автомате кивнул я ему тогда. — Потолковать надо!
Кивнул, и тут меня осенило.
«Ты дурак совсем что ли⁈ Ты же писал Турслану о своем проекте⁈ Писал! Он Батыю и Сартаку о нем рассказал⁈ Рассказал! Вот они все и ждут, что ты на деле можешь показать! Оттого и Турслан не принимает, оттого и свобода тебе дана в отличие от сидящих под домашним арестом князей! Мол давай показывай, что там у тебя есть, а мы посмотрим. Не убедишь, тогда уж не обессудь…! Будет тебе и тюрьма, и палач с дыбою!»
Раскидав все по полочкам, я воспрянул духом. Понимание проблемы уже половина решения.
«Так чего же они от меня ждут⁈ — Я мысленно озадачил себя вопросом и сам же на него ответил. — В первую очередь, доказательств того, что я смогу создать такой поток товара, какой обещал! Как это сделать⁈ Распродать все по-быстрому, уплатить налоги и поклониться хану, мол видишь сколько ты получил, а это всего лишь с одного каравана. В следующем году придет уже два, а потом три, и с каждым годом будет все больше и больше!»
Подумав как следует, я решил, что этого явно будет недостаточно.
«Нет! Деньги хана не впечатлят и ни в чем не убедят, а вот товар мой мгновенно растечется по караванным дорогам, и в степи его даже не заметят. Мне это не подходит! Мне надо подкрепит свои рассказы о будущем товаропотоке по Волге чем-то более реальным, чем мешочек с золотом. Иначе получится, что я опять с одними обещаниями приехал, а не исполненные обещания раздражают, это я по себе знаю! Поэтому надо придумать что-то другое! Надо произвести впечатление!»
Горята все рассказывал и рассказывал, а я уже не слушал. Последняя мысль словно приоткрыла мне путь к решению.
«Нужно не просто продать товар, а представить его так, чтобы о караване из Твери каждая собака в этом городе знала. Чтобы пошел ажиотаж, чтобы потекли слухи, и не осталось в Золотом сарае человека, не мечтающего если не купить, то хотя бы посмотреть на удивительные товары из Руси. — На этом я уже не смог сдержать довольной улыбки. — Слухи дойдут до ушей хана и Сартака, и это лучше всяких слов убедит их в том, что мои обещания были не пустой болтовней. И вот тогда они точно захотят поговорить со мной, а для меня в нынешней ситуации это уже победа, потому как для личного контакта у меня припасены еще кое-какие доводы, кои не оставят их равнодушными».
Наметив для себя генеральную линию, я прервал все еще рассказывающего Горяту.
— Постой! Никакой оптовой продажи не будет! Будем торговать в розницу и как на Тверской ярмарке, с торговыми рядами, зазывалами и представлением товара.
— Зачем нам это⁈ — Горята искренне удивился. — Сдадим все по-быстрому! Потеряем самую малость! Навара и так за глаза!
К тому моменту я уже все продумал, и на моих губах появилась уверенная улыбка. Рассказать младшему Нездиничу истинную подоплеку своего решения я посчитал лишним, а ответил проще и понятнее.
— А куда нам спешить⁈ Нас отсюда все равно не выпустят, пока Батый добро не даст, а он сюда раньше осени не приедет. Так что не будем разбрасываться попусту, как известно, копейка рубль бережет!
Поговорки такой еще не существует, и я сказал ее буквально на автомате, но сразу увидел, что новгородцу она понравилась. Он мысленно повторил ее про себя и довольно осклабился.
— Вот умеешь ты красиво сказать, Фрязин! Копейка рубль бережет! Надоть запомнить!
Чуть склонив голову, Горята нацелил на меня свой проницательный взгляд.