Тверской баскак. Том 4

Глава 17

Январь 1255 года

В отличие от традиционных длинных лавок в боярской думе, в нынешней палате князей у каждого свое кресло. Дорогое, оббитое красным сукном, с резной спинкой и ножками. За этот год кресел в этой палате значительно прибавилось, а вместе с ними склок, разборок за старши’нство и откровенных кляуз.

Вот и сейчас я вполуха слушаю, как Смоленский князь вещает о том, что не в честь ему Великому князю сидеть на равных с какими-то худородными князьками. Его взгляд огнем прошедшийся по Всеволоду Шошанскому явно намекает, кого тот имеет в виду.

— А уж коли случилось такое непотребство, — загремел он обвиняющим басом, — то равного голоса у таких вот князьков и у меня быть не до’лжно! И вообще мы этот Союз поднимали из небытия, а кто-то на все готовое пришел!

Что он там поднимал, оставим на его совести, но утверждает он на полном серьезе и без тени улыбки. Политика, мать ее! Синоним беззастенчивого вранья! Этому фокусу князья научились быстро, и Глеб Ростиславович Смоленский пытается протащить ту же крамольную идею, что и его предшественник. Я его в какой-то степени понимаю, он тоже надеялся со временем сколотить вокруг себя большинство и составить мне серьезную оппозицию, а тут новички посыпались как горох и все как назло сторонники консула. Ну как тут не прийти в отчаяние.

Ныне в палате на моей стороне стабильное большинство, и по этому поводу я не беспокоюсь. Моя голова пухнет от других проблем, и вникать в еще одни княжеские хотелки у меня нет ни времени, ни желания. За окном шумит очередная зимняя ярмарка, к тому же город переполнен депутатами Земского собора, князьями и их челядью. Нынче истекает шестилетний срок моих полномочий, и предстоят всенародные выборы. Наплыв народа такой, что даже в крестьянских домах дерут за угол бешеные деньги. И ведь платят, а куда денешься, не на улице же ночевать, коли Союз разросся до таких размеров, что выборы консула — это уже почти общерусское дело.

Не то, чтобы я опасаюсь выборов, нет, тут у меня полная уверенность. Никаких серьезных противников на горизонте не наблюдается. Просто это всего лишь третий Земский собор в Твери, а по нынешним несравнимым масштабам можно считать, что и первый такой. Количество городов в Союзе по сравнению с прошлым созывом выросло больше чем вдвое, а механизм выборов еще полностью не отработан, так что головняк это еще тот. С утра до глубокой ночи сыпятся проблемы, которые надо незамедлительно решать.

«А ты как хотел⁈ — Мысленно издеваюсь над самим собой. — Задумал поиграться в демократию, так хлебай полной ложкой! Это же твое собственное детище!»

Тут я немного лукавлю, в расширении Союза для меня больше плюсов чем минусов, ведь новых членов не уговоры ко мне привели, их нужда заставила. Для них Союз это в первую очередь я, и потому почти все новые князья и депутаты Думы смотрят мне в рот и с большим рвением бросаются выполнять любое мое слово. Ведь шаткое равновесие в Нижнем Новгороде, Рязани, Брянске, или Чернигове напрямую зависит от меня, и всем понятно, если что не так, то завтра там уже и князь может быть другой, и депутаты уже не те.

Словно бы в тему, мой взгляд упирается в хмурую физиономию моего недавнего противника — Романа Михайловича Старого. В памяти сразу же всплывает военная компания минувшего лета. Тогда после разгрома литвы я немедленно двинулся на Калугу и Тулу. Князь Роман боя не принял, а начал отступать к Брянску, но в этот раз город его не поддержал и на осаду не согласился. Пришлось князю решать, куда бежать дальше. Он попытался уйти в Литву, но на пути туда его уже ждали отряды Соболя. К тому времени под рукой у Романа оставалось не больше сотни самых преданных дружинников, так что схватка была недолгой.

Бывшего Брянского князя привели ко мне в шатер связанным и с замотанным тряпкой правым плечом. Я тогда с укоризной посмотрел на Ваньку, мол что это такое, поаккуратней нельзя было⁈

Тот только извиняюще развел руками.

— Ну а как⁈ — Его физиономия расцвела лукавой извиняющейся ухмылкой. — Я же ему вежливо предлагал, сдавайся княже! Так он нет, в драку полез! Вот пришлось урезонить!

Я приказал развязать князя, принести воды умыться, и налил стопку крепкой настойки, а когда тот выпил, сказал ему просто и доходчиво.

— Я тебя, Роман Михайлович, не держу! Хочешь бежать на литву, беги! Тока зачем…? Что тебя там ждет⁈ Участь изгоя, никому не нужного беглеца!

Понурившись, князь зыркнул на меня исподлобья.

— Тебе-то что за дело⁈ Сегодня твоя взяла, радуйся, а завтра…!

Он не договорил, но и так было понятно, что борьбы он не бросит и будет барахтаться, пока жив. Убивать его мне не хотелось. Князь, конечно, мне враг, но ведь на таких вот упертых мужиках Русь и держится.

«Отпускать его тоже нельзя, — подумалось мне тогда, — будет пакостить, пока жив! Его бы на свою сторону перетянуть, было бы другое дело! Такие люди цену своему слову знают, ежели поклянется, то будет верен клятве до самого конца».

Тогда, глядя на плененного князя, я постоянно держал в голове еще одну неразрешенную задачу — осажденный Киевским князем Чернигов. Само войско Александра проблемы не представляло, но с ним были отряды Куремсы, а снова бить ордынцев мне очень не хотелось. К тому же не стоило недооценивать негласную поддержку Сартака.

«Как бы так изловчиться, — подумалось мне тогда, — чтобы и Чернигов отстоять, и с ордынцами не поссориться!»

В то момент меня и осенило. Жестко посмотрев в нацеленные на меня глаза князя, я изобразил сострадательное участие.

— Что за дело мне говоришь?!. Да вот печалюсь, что младший сын Михаила Всеволодовича по чужбинам будет мыкаться, а его вотчину Киевский князь под себя приберет.

В зыркнувших на меня глазах вспыхнула боль, перемешанная с яростью.

— Издеваешься! Легко тебе над пленным-то глумиться, а ты бы в чистом поле попробовал…!

Не дав ему закончить, я поднес палец к губам.

— Тихо-тихо! Я твоих богатырских качеств не оспариваю, воин ты бравый! Вот только для князя важно не только мечом отменно владеть, но и головой иногда думать! — Откинувшись на спинку кресла, я по-доброму улыбнулся. — Ты не горячись, а прикинь, может я действительно тебе помощь предлагаю.

— Зачем это тебе⁈ — Во взгляде князя проявилась отчаянная надежда и затаенное желание поверить. Уловив его, я постарался не дать этой искре погаснуть.

— Затем, что я не о своей мошне думаю, а о благе Земли Русской. Все у нас должно быть по закону и по правде. Ты наследник Великокняжеского Черниговского рода, тебе и стол держать.

— Погоди! — Князь непонимающе затряс головой. — В разум не возьму, о чем ты⁈ Какая Земля Русская?!. — Он вдруг отчаянно махнул рукой, будто сбросил с доски ненужные фигуры и остановился лишь на том, что его действительно волнует.

Его темные глаза вцепились мне в лицо.

— Ты хочешь вернуть мне Черниговский стол⁈ — Еще подумав, он немного устыдился своего волнения и попытался смазать его злой иронией. — За что⁈ За какие-такие заслуги⁈

Тогда я тоже убрал улыбку с лица и ответил жестко и честно.

— Чернигов войдет в Союз городов, а ты поклянешься исполнять все союзные обязательства.

— И все⁈ — В брошенном на меня прищуре Романа Брянского проскользнуло недоверие. — А как же крысеныш этот, Ярополкович⁈

Вспомнив тот момент, я с ироничной улыбкой поднимаю взгляд на бывшего Черниговского, а ныне Шошанского князя. Он как раз встает со своего места и без страха бросает упрек прямо в лицо грозному Смоленскому князю.

— По законам Союза, все князья в этой палате равны и неча чинится родовитостью своей и богатством. Мой голос весит не мене твово!

Лицо Смоленского Ростиславича побагровело от злости, и в этой бессильной злости и кроется ответ, как мог Всеволод Ярополкович променять стольный Чернигов на забытую богом Шошу.

Князья продолжают лаяться, а я вспоминаю свой первый разговор с Всеволодом, тогда еще Черниговским князем. Он примчался ко мне в ставку, едва войско Александра отошло от стен города. Война была еще далеко не закончено. Киевские дружины оставили пригороды города, едва вблизи появились мои разъезды. Ушли, правда, недалеко и, встав лагерем в десяти верстах, стали ждать подкреплений от Куремсы. К тому же из Сарая пришла официальная весть, что Сартак послал в Чернигов нойона Темулгена, дабы рассудить обе стороны без кровопролития.

Все это я и вывалил на голову перепуганного князя, откровенно предупредив, что дела его плохи, ибо прав на Черниговский стол у него действительно маловато, а против Орды я не пойду.

— Что мы предъявим этому монголу⁈ — Спрашивал я, откровенно нажимая на Всеволода. — Мы же оба знаем! Ни отец твой, ни дед, ни прадед Чернигов не держали, и из законных прав у тебя разве что ты из Черниговских Ольговичей.

— Так что ж делать-то⁈ — Нервно закусил кулак Всеволод. Рассчитывая именно на такую реакцию, я предложил ему выход, при котором и я, и он получат желаемое.

Поначалу князь аж возмущенно замахал руками.

— Поменять Чернигов на какую-то Шошу…! Да ты в своем уме, Фрязин!

Дело в том, что Шоша — это крохотная крепостица к юго-востоку от Твери у слияния одноименной реки с Волгой. Там буквально год назад помер бездетный князь Федор, и городок управлялся тверским наместником. По известности это городище, мягко говоря, сильно уступало некогда второму городу на Руси, но былая слава, к сожалению, ныне оставалась единственным преимуществом Чернигова. О чем я и втолковал князю, как только тот выпустил пар.

— Ты сначала реши чего хочешь, а потом уж и руками маши. Здесь ты гол как сокол, потому как Чернигов разорен и впереди у тебя только война, война и война! Здесь тебя рано или поздно убьют, а я предлагаю тебе спокойное место. По доходу не уступает нынешнему Чернигову, только без набегов степняков, литвы и прочих. К тому же я гарантирую тебе почетное место в Палате князей, наследственную передачу титула, и свою защиту. — Глянув на притихшего князя, я добавил. — Подумай, что ты передашь своим детям, если останешься здесь. Войну и разорение, или того хуже, чужбину да скитания по чужим домам. Подумай хорошенько, если ты пойдешь мне навстречу, то я в свою очередь гарантирую тебе достаток, почет, наследственный титул и уверенность в завтрашнем дне. Ты будешь на равных заседать в палате князей и все, даже Великие князья, будут вынуждены прислушиваться к твоему слову.

Последние мои слова вызвали у Всеволода такое мстительно-мечтательное выражение лица, что я тогда чуть не рассмеялся. В общем я его дожал и, можно сказать, оказал ему неоценимую услугу. Всеволод слаб, и нынешний Чернигов точно не для него. Ему этот город было бы не удержать даже с моей помощью. Не Александр, так литва, а не литва, так еще кто-нибудь, но Чернигов у него все равно бы отобрали. У него, считай, у меня, а я отдавать этот город никому не собирался.

Пока я предавался воспоминаниям, у меня тут разгорелся настоящий пожар. Вместо уже побелевшего от ярости Глеба Смоленского, на его защиту вскочил Мстислав Торопецкий.

— Да как ты смеешь, князек худородный, пасть свою лживую открывать на Великого князя Смоленского⁈