Терминатор 1938

Глава 9

Товарищ Сталин вовсе не высиживал сутками в кремлёвском кабинете, думая неустанно как наладить жизнь в стране Советов, да и яркая лампочка в кабинете не горела ночь напролёт, как бы намекая народу о вожде-трудоголике. Нет, то лишь красивая легенда, запущенная в массы подхалимами-борзописцами. Иосиф Виссарионович предпочитал серьёзные разговоры проводить на «ближней даче», куда и вызвал верного Лаврентия, занятого «разгребанием завалов подлеца Ежова»…

А вот Берия последние полгода спал по 4–5 часов в сутки, осунулся, похудел — костюм болтался на наркоме словно на огородном пугале. Но, дело прежде всего! Ежов действительно подлец и предатель, мало того, что погряз в пьянстве и педерастии, так ещё и завалил работу стратегической разведки, все мало-мальски ценные агенты известны противнику, особенно те, кто работал против британской короны. Со слов Берии выходило — островитяне держат под контролем всех нелегалов, будь то военная разведка или же «по линии Коминтерна», читают все сообщения отсылаемые «романтиками коммунизма» из хороших британских семей, в Центр. Да ещё поди, изрядно добавляют дезинформации, понуждая раскрытых, но не ведающих о сём прискорбном факте советских разведчиков, отправлять в Москву недостоверные сведения.

Сталин англичан не любил и опасался. Коварные джентльмены почти три века водили Россию как теленочка на верёвочке, время от времени охаживая глупую животину дубинкой по лбу, приводя к покорности и «в изумление». Началось всё с Петра, доверчивого и порывистого, запустившего в страну иноземцев, чёрной неблагодарностью отплативших, угробивших в замке Михайловском правнука первого императора — несчастного Павла. Да и брать ближе — откуда в 1877–1878 годах у народовольцев «внезапно» появились в достатке средства, позволявшие заказывать наисовременнейшее оборудование для лабораторий, закупать реактивы, получать динамит наилучшего качества и деньги на оплату информаторов, сообщавших о перемещениях царской семьи.

— Как семья, Лаврентий, — вождь решил подпустить заботы о ближайшем соратнике, — как Нино с Серго, привыкают к московским морозам?

— Спасибо, хорошо. Да и Москва не Сибирь, Новый год отметили великолепно: под снегопад, с катанием на коньках, ёлкой и снежными горками. Нам, южанам, конечно, в диковинку. Ничего, привыкнем.

— Привыкнете, — утвердительно кивнул вождь, — я привык и вы привыкнете. Да и что такое московские морозы да метели в сравнении с туруханской зимой…

Берия, неплохо изучивший вождя, давно понял — коль товарищ Сталин вспомнил о сибирском периоде жизни, грозы не предвидится, очень уж Коба нравится самому себе посреди буранов и холодов енисейских, прям как на картинах придворных художников. Что там какое-то Шушенское, «Сибирская Швейцария», райские места, куда жандармы сослали Ленина, чудаковатого юриста-недоучку. А несгибаемого Сталина хотел проклятый царизм погубить, в самое гиблое место в Российской империи отправив в ссылку.

— Что учёные говорят, — вождь потянулся к трубке, — какие выводы делает советская физика?

Берия насупился, стараясь как можно меньше походить на чудаковатого профессора из кинокартины «Депутат Балтики», ибо общаясь с ведущими отечественными физиками и математиками, поднабрался от забавных стариканов «академических манер», даже невольно начинал их пародировать в беседах с Меркуловым, что Всеволод заметил и высмеял. А если Хозяин обратит внимание на дурную театральщину наркома государственной безопасности — страшно подумать что может случиться, Канатчиковой дачей точно не обойдётся…

— С высокой вероятностью всё, что изложил в своём донесении Бонд-Соколов, является правдой. Однако, для создания супербомбы потребуется не менее восьми — десяти лет. И это при предельном напряжении ВСЕЙ промышленности даже такого индустриального гиганта как Соединённые Штаты.

— Супербомба, — Сталин недобро усмехнулся, — слушай, Лаврентий, а не является ли истинной целью приключений английского разведчика вовсе не установление тайного канала связи между руководством Советского Союза и Британской империи, а вовлечение первого в мире социалистического государства в безумный и затратный проект? Начнём спешно уран добывать, огромные деньги вбухаем в создание заводов, промышленность начнём перестраивать. И это перед большой войной!

— Капица после ознакомления с той частью доклада Бонда-Соколова, что предназначалась для Академии Наук, пришёл в невероятное возбуждение, потребовал новых сведений и просил срочно переслать письма Бору и Ферми. И чтоб лично в руки те письма, при нашей, как выразился сам Павел Леонидович, «непременной государственной цензуре».

— Быстро же Капица возбудился, — Сталин раскурил трубку, сломав всего одну спичку, что свидетельствовало лишь о небольшом, «рабочем» раздражении хозяина Кремля, — быстро и подозрительно. То рвался обратно в Кембридж, жаловался на Советскую власть, работать не хотел. А тут вдруг «возбудился». Может, на то и расчёт, Лаврентий — подать весточку давнему агенту, принуждённому остаться в СССР? Может, помимо этого Соколова целая группа сосредоточилась в Москве, чтоб похитить и вывезти за границу ценного агента? Что молчишь? Думаешь удержит Капицу звание действительного члена Академии Наук СССР? Или «Институт физических проблем» удержит Капицу?

Генсек проговаривал фамилию учёного с ударением на первый слог, отчего Берия, имевший с Капицей четыре беседы (две из которых продолжительностью в несколько часов) нервничал более обычного

— Охрану учёного, членов его семьи и Института усилим сегодня же, товарищ Сталин. Только не думаю, что такой матёрый, столь отменно подготовленный агент как Бонд-Соколов раскрылся бы и пошёл на риск для инфильтрации советских учёных. Слишком ценный агент, товарищ Сталин, штучной выделки.

Вождь раздражённо затянулся, выпустил дым в сторону наркома и в который раз подумал о неразрешимой, злосчастной кадровой проблеме. Появление непонятного британского разведчика, походя сдавшего вагон и маленькую тележку сверхценнейшей информации и словно сытый кот играющего с грозным и страшным для советских людей НКВД, как будто чекисты мышата неразумные, Сталина не радовало. Особенно возмущала беспомощность разведки, провалившей операцию по «агитации Ферми». Нелегалы побоялись подойти к знаменитому физику, исписав в оправдание кучу бумаги, где подробно указывали на сотрудников британской и французскойконтрразведок, сопровождавших итало-еврейское семейство и в Швеции и в путешествии по Европе. И ведь даже на беседу с супругой, с Лаурой, огромное влияние на гения-физика имеющей, не хватило ни сообразительности, ни решительности нашим «закордонникам». Лаврентий пытался оправдать бездельников, ссылался на отсутствие опыта оперативной работы, дескать всех ежовских выблядков в резидентурах пересажали, а новички только-только осваиваются, даже язык далёк от совершенства, какие там вербовки, самим бы не засыпаться!

Что ж, упустив Ферми, придётся работать с Капицей и молодёжью, как их там, Ландау, Курчатов…

— Скажи, Лаврентий, почему англичане так хорошо знают советские научные кадры? И физиков подсказывают и математиков, а мы как слепые шарим на своей же кухне?

Берия, получив отмашку, — дескать вопрос риторический, молчи, не пытайся оправдаться, повинно склонил голову и минут пять выслушивал товарища Сталина, сетовавшего на чрезмерную забюрократизированность Академии Наук и «угрызание» маститыми акадЭмиками молодых и талантливых конкурентов.

— Вот что, бери молодёжь под своё крыло, Капице создай все условия, огради от доносов и склок. Пускай хоть сутки напролёт материт советскую власть, Политбюро и лично Сталина, но одновременно с матюками и организует работу «Особой Лаборатории № 7».

— Почему седьмая?

— Для конспирации, Лаврентий, для конспирации. И число хорошее, счастливое.

— Лабораторию развернём на базе «Института физических проблем»?

— Пожалуй. Только обособить, подальше запрятать. Ты говорил, проблемы с секретностью какие-то возникли?

— Ландау, товарищ Сталин. Все говорят, — гений, уникум. Но сволочь, явный антисоветчик, не зря его арестовали, было за что.

— Подозрительно, что за него хлопочут Капица, Нильс Бор даже письмо прислал. Да и этот Соколов-Бонд рекомендует Ландау как очень полезного для атомного проекта сотрудника. Очень, очень подозрительно. Надо бы поприжать англичанина, как считаешь, Лаврентий? Всё и выложит про расщепление атома, на кого работает, кто истинный хозяин. Подозреваю, то не британская разведка нам предлагает «дружбу», не лично Черчилль, а мощный сионистский центр, уже имеющий агентов в руководстве СССР, ведёт крупную игру.

— Затруднительно будет от Соколова получить информацию, — нарком напрягся, — очень подготовленный кадр, очень.

— Что такое? Не веришь в таланты своих костоломов? А если фармакологии добавить, укол нужный, прочее?

— Сложно провести захват, товарищ Сталин. Объект отменно физически развит, на загородной базе, куда Соколова и группу Судоплатова перевезли через два дня после «ухода» и возвращения агента, есть спортивный зал, где тренируются специалисты наркомата как раз в рукопашных схватках.

— И что? — Сталин усмехнулся, — не получается схватить империалиста, ужом изворачивается?

— Так точно, изворачивается. Говорит, занимался ранее японской борьбой дзюдо, умеет силу соперника направить против него же, отчего легко побеждает сильных борцов, тяжелее весом на 10–20 килограммов. А в боксе вообще нет равных — Судоплатов приглашал посмотреть со стороны лучших тренеров, те сказали — невероятная реакция у Соколова, уклоняется практически от всех ударов, сам же убойно бьёт из неудобных положений, причём примерно в полтора раза быстрее чем средний боец. С такими талантами легко стать чемпионом и СССР и мира в боксе.

— Ладно, мы не физкультурники из «Динамо» и священного трепета перед чемпионскими кондициями агента не должны испытывать. Уже март на дворе, а Соколов так и не вывел на сообщников, продолжает валять дурака, дезинформацией кормит. И «расхотел» возвращаться на остров, спасать Черчилля от наёмных убийц. И ты, Лаврентий, так и не перехватил канал, по которому Бонд-Соколов получает и передаёт информацию. Плохо работаешь!

— Делаем всё возможное, но чрезвычайно трудно отследить где именно находятся вражеские наблюдатели, ведь агент в сопровождении Судоплатова и группы охраны проходит огромные расстояние по Москве. Конечно, 99% маршрута ложные, отвлекающие, но уже можно сделать вывод, что бОльшую часть сигналов объект подаёт проходя мимо зданий наркомата путей сообщения и Краснопресненского райкома. Это и размахивание руками, якобы согревается и головной убор поправляет, и покупка газет и журналов в киоске…

— Лаврентий, а тебе в голову не приходило, что эти рукомахания и прочие ужимки отвлекающий маневр? Кто мешает резиденту, подходя к «условному кирпичу», под которым лежит «почта», незаметно сбросить в сторону, в условленное место, капсулу с шифровкой, которую поднимет член группы? Или просто на маршруте пообнимать Судоплатова, дружески побоксировать, якобы согреваясь, и там сбросить шифровку? Что уставился, у товарища Сталина огромный стаж нелегальной работы, а подпольщик по сути, тот же разведчик, жандарм вполне сойдёт за контрразведку. Думаешь, мы такие фокусы не проделывали?