Имперец. Том 5

Глава 13

Бах. Бах. Преимущество у тех, кто выше.

— Работаем! — раздается в наушнике.

Я привычным движением вскидываю автомат, и он плавится в моих руках. Огонь ползет по рукаву, а на зубах снова скрипит песок.

— Выстрел!

Под палящим солнцем работает арта и нет поддержки авиации.

— Выстрел!

Земля под ногами взрывается тысячами старых осколков, прошибающих меня насквозь, и магии не хватает, чтобы пересобрать вагон в бункер.

Я падаю в смесь песка и электричества, а небо горит подо мной.

Спина резко врезается в твердую поверхность, и я открываю глаза.

— Эй, командир, полегче, не мешки с картошкой везешь! — недовольно рявкает мужчина с нашивкой красного креста.

Сотни боев проносятся в моей голове, и я растерянно смотрю на медика. Тот, заметив мой взгляд, облегченно выдыхает.

— Князь! Рад, что вы очнулись. Небольшая турбулентность, не стоит беспокоиться.

Князь…

Я на пару секунд прикрываю глаза, сортируя воспоминания, и спрашиваю:

— Где я?

— Княжеский борт рода Ермаковых, — отвечает мужчина, проводя какие-то манипуляции. — Сейчас позову Алексея Михайловича.

Медик порывается уйти, но я хватаю его за рукав:

— Что со мной?

Он вздыхает.

— Список длинный, — честно ответил медик. — Но основное, конечно, большая кровопотеря, ожоги и магическое перенапряжение. Причем последнее высшей степени.

— И что это для меня значит? — нахмурился я.

Мужчина помедлил, осторожно подбирая слова:

— Отвоевались вы, князь. Пока не восстановитесь — магии не будет. А если надумаете выжать из себя ее силком — высока вероятность инсульта, — со значением сообщил он.

— Ясно, — сухо ответил я, откинувшись на тонкую подушку.

О том, что я и без магии могу фору дать некоторым воякам, говорить было неуместно.

— Я все-таки позову Алексея Михайловича, — произнес медик виноватым тоном.

Как будто это он был виноват в том, что по местным меркам я пока не боец.

Пока я обдумывал ситуацию и разделял фантомные боли от реальных, подошел Ермаков.

— Ты как? — спросил парень, присаживаясь рядом на пустующую койку.

— Жить буду, — отозвался я, делая попытку сесть.

— Может, полежишь? — с сомнением спросил Алексей, наблюдая за мной.

— В гробу буду отлеживаться, — буркнул я, не без труда приняв вертикальное положение. — Что случилось?

— Маршируем на Берлин, — улыбнулся Ермаков. — Благодаря тебе с минимальными потерями.

— А ты почему тут? — спохватился я.

Вместо ответа парень чуть оттянул ворот свитера, под которым были бинты.

— Зацепило при налете, — пояснил он. — Не критично, но медики говорят, что по пересеченной местности долго не поскачешь.

Осколочное ранение — это крайне малоприятно. Хорошо, что княжичу глаза не зацепило.

— Ладно, там и без нас, наверное, есть кому повоевать, — произнес я.

Ермаков недовольно дернул щекой.

— Я не хотел лететь. Хотел дойти до Берлина.

— Дойдешь, — усмехнулся я. — Будет какая-нибудь Немецкая губерния, слетаешь в отпуск при случае. Говорят, архитектура интересная у них и пиво ничего. Я бы тоже слетал…

— Боюсь, у тебя с этим будут сложности, — покачал головой Ермаков.

— Почему же?

— Помнишь мага, которого ты завалил, прежде чем отрубиться? — задал он наводящий вопрос.

— Которого из пятерых? — хмыкнул я.

— Последнего.

— А, да… Он еще мне золото-серебро обещал и сотню девственниц.

— Вполне мог, — серьезно кивнул Ермаков. — Его опознали — это внук кайзера.

— Да-а-а, — протянул я. — За пивом мне туда действительно лучше не кататься.

— Не переживай, я тебе подарю бочонок на свадьбу, — улыбнулся парень.

Точно, свадьба… С этой бесконечной войной и про жизнь забудешь.

— И еще… — Ермаков вдруг посерьезнел. — Алекс, о том, что случилось тогда на границе…

Я внутренне напрягся, не совсем понимая, чего ожидать от парня.

— Точнее, как это случилось, — Ермаков пожевал губами, подбирая слова. — Думаю, будет лучше, если никто не узнает подробностей. Иначе к тебе будет слишком много вопросов.

— А ты? — прищурился я.

— А что я? — пожал плечами княжич. — Я выполнял свою часть плана. Понятия не имею, чем ты там занимался. А вот то, что у немцев проблемы с обороной — это уже общеизвестный факт.

Я усмехнулся и кивнул:

— Пожалуй, ты прав. Оборона у них ни к черту.

Остаток полета я дремал, а Ермаков дрых на соседней койке. Княжеский борт вез тяжелораненых всех сословий в Москву под прикрытием авиации Демидовых, и приземлился в небольшой подмосковный аэропорт для военной техники. Меня попытались вынести, как тяжелобольного, но я воспротивился.

Подумаешь, пара ожогов на груди и магия кончилась. Это не повод меня таскать на руках, как девицу!

Медик спорить не стал — ему было не до княжеских присвистов.

Так что спустя полчаса мы с Ермаковым вышли на гражданскую территорию, где нас уже ждали невесты в окружении телохранителей.

Обе были бледны, смотрели на нас с широко распахнутыми глазами и искусанными губами. Вот только при взгляде на Алексея княжна Демидова лишь покачнулась, а вот Василиса сорвалась с места.

— Алекс! — всхлипнула Корсакова, растерянно замерев в шаге от меня.

— Что, уже не такой красавчик? — улыбнулся я.

Моя невеста удивленно моргнула, а затем как рявкнула:

— Дурак! Ты же обожженный! Как мне тебя об…

Тираду девушки пришлось прервать самым суровым способом — поцелуем. Она не то смеялась, не то плакала и явно думала, что я теперь стеклянный.

— Нахал, — шмыгнула носом Василиса, уткнувшись мне в грудь лицом.

— А нечего на своего князя голос повышать, — невозмутимо ответил я.

Ермаков смотрел на нас с завистью — им с Дарьей было неприлично так проявлять эмоции. Но то ли дело мы, вчерашние плебеи. Хотим целоваться на глазах у всего честного народа — и целуемся!

— Рады вашему возвращению, князь, — неловко кашлянул Бойко, когда я с Василисой подошел к автомобилям с гербом моего рода. — Мы с ребятами восхищены вашими подвигами.

— Спасибо, что присматриваете без меня за Василисой, — я пожал руку мужчине. — А теперь давайте домой.

Уже в машине Корсакова прижалась ко мне и спросила:

— Как ты?

— До свадьбы заживет, — улыбнулся я, поцеловав Василису в макушку.

— Ты теперь всегда будешь лезть в самое пекло? — тихо произнесла Корсакова.

— Ближайший месяц вряд ли, — честно ответил я. — Магии нет.

— А потом? — спросила она едва уловимым шепотом.

— А потом, наверное, уже и война закончится, — попытался я успокоить девушку, но та не поддалась.

— Ты теперь всегда будешь лезть в самое пекло? — повторила она. — Маг с семью стихиями не может быть гражданским, да?

— Может или нет — не знаю, — пожал плечами я. — Но не хочет точно. У меня есть дар сохранить множество жизней, малыш. Этим нельзя пренебрегать.

Василиса тихонько вздохнула. Девушка молчала так долго, что я подумал, будет молчать до самого дома. Но она неожиданно произнесла:

— Я очень тобой горжусь, Алекс. И восхищаюсь. Но мне так страшно…

— В страхе нет смысла, — медленно проговорил я, поглаживая ее по спине. — Никому не дано знать, переживут ли они следующий день. Поэтому давай наслаждаться днем нынешним.

Девушка кивнула, и до самого дома мы ехали в тишине.

Я прошел множество войн и столкновений в той жизни, и нет оснований предполагать, что в этой мне достанется огня меньше. Мир всегда будет гореть, и я — один из тех немногих, кто действительно может потушить эти пожары.

Кремль, Александр Мирный

Я много чего не понимал в аристократах, и это было одной из тех штук, что никак не укладывались в систему моих ценностей.

Приглашение на кофий с Его Величеством Дмитрием Алексеевичем Романовым.

Вроде бы как посидеть за одним столом с императором по местным меркам — невероятно круто, чуть ли не мечта половины благородного сословия. Нет, я понимаю, если посидеть и выпить. Выпить и закусить. Но кофий?

Видимо, что-то такое на моем лице отразилось, потому что Иван, вручавший мне это приглашение и заодно напросившийся в гости, пояснил:

— Это одна из форм благоволения, — сказал он. — Чтобы все вокруг знали, что отец очень тобой доволен. К тому же это открытое мероприятие — там будут еще другие участники кампании. Тот же Ермаков, например.

— Я все еще не силен в этикете, — произнес я с самым несчастным видом, разливая водку по стопкам.

— Ничего страшного, главное, не закидывай берцы на стол, — посмеялся Иван.

— Ну вот, — скривился я, — а так хотелось!

Мы сидели на кухне и пили. Василиса упорхнула по свадебным делам, так что можно было вести себя максимально естественно.

— Твое Высочество, можно тебя попросить об одолжении? — спросил я в перерыве между стопками.

— Что угодно, — широко поведя рукой, объявил цесаревич.

— Там при первом боевом столкновении стрелок был, бурят. Не знаю фамилии, зовут Тамур. Он немецкому магу башку снес.

— Есть такой, Тамур Шоноев был представлен к наградам, — быстро вспомнил Иван. — Кстати, он с тобой тогда остался прикрывать отступление в числе прочих бойцов.

— Живой? — уточнил я на всякий случай.

— Еще бы. Там выжили все благодаря тебе, дружище. Ну, кроме немцев, разумеется.

— Можно мне найти его контакты? Хочу к себе в дружину. Больно стреляет хорошо.

— Легко, — согласился Иван.

— Спасибо.

— Ты мне столько раз жизнь спасал, что это даже не одолжение, — пожал плечами наследник престола.

— Тогда, может, ну его? — я аккуратно отодвинул конверт с приглашением к императору.

— Увы, тут я не властен, — покачал головой Иван.

— Жа-а-аль…

— Ничего не жаль, — отрезал цесаревич. — Тебе пора заводить полезные связи не только среди силовиков и студентов.

Вместо ответа я опрокинул в себя стопку и закусил копченым сальцем.

— Когда ты восстановишься? — спросил Иван, поморщившись от выпитой водки.

— Врачи говорят, месяц. Хотелось бы быстрее, конечно.

— Я очень зол на отца, что он отозвал меня с линии фронта, — вдруг признался цесаревич.

Парень нахмурился, глаза потемнели.

Я молча разлил холодную водку из запотевшей бутылки по стопкам. Наверное, можно было бы многое рассказать пацану. Такого, нравоучительного или вдохновляющего. Рассказать о том, что для выживания всей системы иногда приходится принимать малоприятные решения, жертвовать людьми. Или, наоборот, что только чувствуя свой народ, можно понимать его потребности и чаяния.

Рядом со мной сидел мальчишка, который вскоре будет править страной, и у меня было на него невероятное влияние. Власть искушала.

Но я никогда не стремился к власти.

— Политика — не самая сильная моя сторона, Твое Высочество, — произнес я, пододвигая ему стопку. — Но, думаю, твой отец поступил мудро. Можно переломить ход сражения, будучи на острие атаки. Но увидеть всю картину в целом, находясь в окопе — нельзя. Да ты и сам все видел.

Иван упрямо сжал губы, но спорить не стал.