Спасти род Романовых: Первокурсник

Все же, когда всем сказали встать, поприветствовали, произнесли приветственную речь, президент заговорил:

-— Среди вас не нашлось ни одного мага, который бы не прошел испытание кристалла. Могу вас заверить, что выдающиеся результаты тоже были, но лучших — нет. Мы все равны, вы — все равны. Как вы успели заметить, мы рассадили вас строго по цвету вашей стихии, и так вы и будете обучаться в следующие пять лет. Понятно дело, что некоторые занятия будут совмещены, но отныне, рядом с вами, ваши боевые товарищи, или же, будущие враги. В зависимости от короны, которой вы будете служить.

Последнее предложение президента вызвало некоторый ажиотаж, и Вано пояснил, что среди нас есть и иностранные студенты, и дети князей, кто поддерживают далеко не пророссийскую власть. На что получил кивок понимания, и президент продолжил.

-— Среди нас есть три ученика, результаты которых — неординарны. — он подождал, когда гул успокоится и продолжил, -— Я понимаю, что это идет вопреки мои словам, что лучших нет, но это, я думаю, стоит отметить. Александр Блятинский, чье присутствие вы сейчас не наблюдаете — отчислен. Отсюда — его результат не известен. Кто знает, возможно, мы отказались от мирового мага.

-— Он же пропал! — крикнул кто-то из студентов, -— Почему вы говорите об отчислении?

Выскочка втянул голову в плечи, когда до него дошло, что он вводит смуту.

-— Он покинул территорию академии вне разрешения. Поэтому, он сбежал и был отчислен. Еще вопросы?

Вопросов не было.

-— Вторая личность — Маргарита фон Паткуль. Результат — неординарный. Ее сосуд не окрасился в оттенок стихии, как это было у всех, но, зато, приобрел долгий золотой цвет. О природе такой магии — я еще не слышал, если учитывать то, что ее фамильяр — жар птица.

Восторженные ахи и охи, взгляды, полные восхищения и зависти, уставились на мою соседку, которая встала, мило улыбнулась и помахала всем ручками.

«Труп с золотой магией? Стихией? Как это назвать? Что за херня?»

-— Ну, а теперь… — он выждал короткую паузу, взглядом призывая всех замолчать, -— Вернемся к нашим баранам, а точнее, к Алексею Быкову.

Вот тут-то моя пятая точка сжалась.

Мне же не показалось, что сосуд окрасился в черный цвет? Нет, определенно не показалось. Про что он хочет сказать? Или про то, что два фамильяра били кристалл вместо одного? Я спалился? Меня…

«Черт. Мне это чертовски не нравится.»

-— Студент, судьба которого была менее предугадана чем ваша, сде…

-— Так у вас же контракт!

-— Да!

-— О каком таком предугаданном вы говорите?

Студентам очень не понравилось, как начал президент, и, вполне возможно, они почувствовали некоторую «расслабленность» в своих возможностях говорить и перебивать. Их же пока не отчислить, испытания пройдены…

-— Молчать! — рявкнул Лаврентий Лаврентьевич. — Когда я разрешу говорить, вы будете говорить! Уяснили?

Тишина настала мгновенно.

-— Контракт не означает то, что он будет нашим студентом. Если бы он не прошел испытания, его бы направили на военный полигон. А почему и зачем — вам знать не положено. Однако, -— он задумчиво почесал подбородок. — Наравне с Маргаритой фон Паткуль, сосуд. Который считывал его силу тоже окрасился в цвет, не подходящий не под одно стихию. И окрашивался он трижды.

Взгляды, в которых не было упреков, злости и зависти, а только искреннее удивление — было обращено ко мне.

-— Два импульса красного цвета, и последний, -— он замялся, -— Черный. Цвет, который до сих пор не ушел в нейтраль. Вибрация кристалла, защищающего и сковывающего врага императора — вибрирует до сих пор.

В толпе послышалось перешептывание, а Ваня, Лиза и Мария, перебивая друг друга начали расспрашивать меня о сучившимся, придумывая различные теории.

-— В общем, я всех вас поздравляю с завершением испытания. Нашивки первокурсников вы получите завтра на первом занятии на перекрестке. А сейчас — кушать и отдыхать!

У всех «принятых» студентов не было такой радости, как во все остальные приемы пищи. Все вели себя как-то спокойно, мирно разговаривая друг с другом и не забывая бросать на меня свои взгляды.

Мне это, если честно, уже осточертело, но сделать с этим я ничего, увы не мог. Оставалось лишь дотерпеть до конца обеда, и попытаться выловить Лаврентия Лаврентьевича, если он, вдруг, захочет мне что-то рассказать.

Хотя… С какого хрена он должен это делать? Он мне не папашка.

Маргарита, которая умяла две порции какой-то похлебки, повернулась ко мне и прошептала на ухо, своим загробным голосом, голосом того самого трупа:

-— А теперь, милый мой, нам нужно уединится и о кое чем поговорить.