«Золотой» конвой

— Спасибо! Я ночью накурился. Узнаешь? — ткнул сержант ему под нос смятую пачку «кэмела».

— Твой дружок ночью озорничал. Спать никому не давал, — прозвучало из уст Петренко, словно приговор в зале суда.

— А я — то тут при чем? Я спал себе в доме, — не понимал Константин, в чем его обвиняют.

— Вот именно, что спал, а кто-то глаза не сомкнул, просидев за пулеметом.

Это, скорее всего он имел в виду самого себя. Теперь все шишки на Костю посыпятся.

— Он приходит, когда ему вздумается. Я тут ни при чем, — попытался оправдаться Митюшин. Петренко как-то коварно покачал головой. Явно его оправдания не возымели действия.

— Тут командир решил провести разведку. Узнать, есть ли на трассе неприятель. Может его выбили давно и путь на Вязьму открыт?

— Понятно, — согласился водитель с правильностью такого решения.

— Для этого дела нужен толковый водитель, — продолжал сержант.

— Лучше кандидатуры, чем ты и не сыскать.

Митюшин даже не стал и прикуривать. Вот так и знал, что чем-то подобным закончится. Оказывается он лучший! Было бы это лестно слушать, если бы его не посылали неизвестно куда. Пулеметчик долго думать не будет, завидев военный грузовик. Одна очередь и нет больше лучшего водителя. Мстит сержант за Володьку. Не дали ему выспаться, так он теперь на Митюшине отыграется.

— И с кем я поеду? — даже не стал водитель спорить с таким решением. Все равно ведь напрасно.

— Один. Зачем еще кем-то рисковать? Сам и разведаешь.

Значит им рисковать можно, а кем-то нельзя?

— И когда? — последовал резонный вопрос.

— После завтрака.

Спасибо, что хоть пожрать дадут, — подумал Митюшин.

За столом сидел насупившись. Такую перемену настроения заметил и Ленька.

— Что случилось Константин Андреевич? — потопал он следом за знакомым, после того, как закончился завтрак.

— В разведку посылают, — признался Костя.

— Поеду на минское шоссе, смотреть, нет ли там фашистов.

— А можно и мне с вами? — загорелись глаза у парня.

— Леня, ты чего? Не понимаешь что ли, куда я еду? — возмутился Константин.

— Нарвусь на их дозор, и нет больше Константина Митюшина. Одного меня посылают. Сиди дома и не поминай лихом, если что, — вздохнул красноармеец. Ленька выглядел довольно странно. Глаза у него сияли, и Митюшин не мог понять, отчего это.

— Ты чего это такой окрыленный? — не удержался и спросил водитель. «Ястребок» утаивать ничего не стал.

— Командир обещал, Машу до Вязьмы подкинуть, — объявил парень.

— Машу? Они совсем сдурели. Вот если я вернусь, то и поедем в Вязьму. По дороге ведь и убить могут. Как на такое ее дед решился? — недоумевал Константин. Ленька об этом и не думал. Ему лишь бы поближе с девчонкой побыть. Влюбился он что ли?

Провожать Митюшина пришел Карпов, сержант Петренко и Ленька. Его проинструктировали напоследок, и он вырулил на своем ЗИС-5 в просеку между деревьев. По едва приметной дороге выскочил к минскому шоссе. Дорога в обе стороны была безлюдной. Куда направиться? В сторону Вязьмы или на Черное? Тоесть в обратную сторону. До Вязьмы было ближе. Рискнул и повернул влево. Доехал до озера, где дорога делала поворот, и увидел в кювете дохлую лошадь, запряженную в телегу и тела убитых крестьян. Дальше стоял расстрелянный грузовик и возле него лежали красноармейцы. Такие пейзажи не способствовали желанию продолжать поездку. А, что делать, если надо? Не спеша вписался в поворот. Впереди ни души. Прибавил газку.

И тут начались чудеса. Не совсем те, которые описывает церковь, но не менее удивительные. Из ниоткуда появилась рука, затем вторая и на сидении оказался гость из будущего.

— Чтоб тебя! — выдохнул Костик, покрепче сжимая руль.

— Так и обделаться можно!

— Извини, — виноватым голосом ответил Владимир.

— Никак не могу привыкнуть к твоему появлению. Все время это как сюрприз. Думал, тебя больше не будет после Дорогобужа. Может, испугался и не приходишь? — успокоился Митюшин.

— Испугался, конечно. Вот боролся с собой как мог, чтобы не заснуть. Не получается, — признался Кузнецов.

— Это ты этой ночью вокруг колонны шастал? — поинтересовался водитель.

— Угу, — промычал пассажир.

— Петрова напугал. Сержанта заставил целую ночь с пулеметом у окна сидеть. Считай, из-за тебя меня в разведку погнали, — выразил свое негодование Митюшин.

— А ты где был? — с обидой в голосе спросил гость.

— В доме спал. Мог бы и не приходить. Нельзя было потерпеть?

— По-твоему я что, железный? Я и так, сколько не спал. Мог бы, и выйти ко мне. Я там все кусты облазил, а тебя нет, — негодовал призрак.

— Когда ты уже отцепишься? — не понимал Митюшин. От таких слов Кузнецову стало даже обидно.

— Где мы и куда едем? Почему одни? — стал задавать вопросы Володя.

— Мы возле Относово. До Вязьмы рукой подать, а тут немцы прорвались. Вот меня на разведку и отправили. Считай из-за тебя. Ладно, явился ночью, это я понимаю, но зачем пачку из-под сигарет бросил? Прямая улика. По ней Петренко и определил, что это был ты. Понятное дело, что меня записали к тебе в дружки, и за бессонную ночь сержанта пришлось отвечать тоже мне, — пояснил ситуацию Митюшин. Услышав наименование населенного пункта, Кузнецов вспомнил, что это последняя точка, где видели конвой. Что будет с ним дальше неизвестно.

— И как это тебя с золотом в разведку направили? — не понимал такого решения путешественник во времени.

— Так нет уже никакого золота. Спрятали мы его. Теперь пустые идем, — удивил его Константин такой информацией.

— Как спрятали? Где?

Костик довольный произведенным эффектом улыбнулся.

— А тебе, зачем это потомок? Хочешь клад наш выкопать? Сам говорил, что неизвестно, что с ним стало. Может он так и лежит в лесу? Эти деньги принадлежат народу, уяснил? — не доверял Митюшин тайну клада своему попутчику.

— Не хочешь, не говори. Я просто так спросил

— Просто так? А может, ты вьешься вокруг нас из-за этих денежек?

— Дурак ты, Митюшин. Во-первых, от меня такие переходы не зависят, во-вторых я сильно рискую. Я у себя и без твоего клада нормально живу. Еще неизвестно что с ним стало? Может, нашли давно, но не объявляли официально. Я тоже мечтаю отвязаться от тебя, — отплатил он Костику той же монетой за его высказывания.

— Из-за этого золота столько людей уже убили, — вздохнул водитель.

— На нас два раза нападали.

— Ты говорил, что только под Смоленском, — не было у Володьки такой информации.

— Тебе крупно повезло, что удержался и не появился после Дорогобужа. На нас уголовники налетели, и мы еще четверых парней потеряли. Везунчик. А так бы заснул в постельке и аккурат в передрягу попал, — лыбился Митюшин.

— Так ты радуешься из-за того, что я не заснул или хотел, чтобы и я в перестрелку попал? — возмутился попутчик.

— Ничего я не хотел. С тобой даже веселее. Сейчас бы ехал один, а так с тобой. Если, что умирать будем вместе, — издевался Костик. Володька даже не мог на него сердиться. Что с покойника взять? Он проснется, а кости Митюшина будут тлеть где-то под Вязьмой, а может и под Москвой.

Через пару километров увидели впереди людей и технику. Чья она сразу и не разберешь. Зрение напряжено, а руки готовы в любой момент крутануть руль, чтобы развернуть транспорт и бежать в случае опасности. Сейчас Кузнецову стало не по себе. Если Митюшин потенциальный покойник, то кто он? В своем времени понятно, а здесь? Шансы выжить у него и Митюшина одинаковые, только в случае смерти его кости будут гнить на Смоленском кладбище и через много лет после войны.

— Наши, — облегченно выдохнул Константин, наконец, рассмотрев военных. ЗИС-5 уверенно приближался к дозору. Костик окинул взглядом спутника.

— Сзади тебя белый халат висит. Я его у Петрова на тряпки выпросил. Накинь его на себя. Вид у тебя не того. В халате за санитара сойдешь. Машина у нас соответствует. Если, что будут спрашивать, скажешь, что санитар из госпиталя, — побеспокоился красноармеец за своего товарища. Значит, не безразличен я ему, — отметил про себя такие старания Кузнецов. На обочине стоял бронеавтомобиль, чуть дальше легкий танк Т-26, несколько грузовиков, возле которых сгрудилась пехота. В кювете лежали три перевернутых мотоцикла и тела убитых солдат вермахта. На пригорке догорал фашистский бронетранспортер. Навстречу грузовику вышел младший лейтенант с петлицами танковых войск.

— Кто такие? Куда направляетесь? Разве не знаете, что немцы прорвались?

— Слыхали, — ответил шофер ЗИСа.

— Нас из госпиталя на разведку послали. Раненых надо в Вязьму доставить. Вы тут видать дали немцу прикурить?

Офицер довольно улыбнулся. Его ровные белые зубы очень контрастировали с перепачканным машинным маслом лицом.

— Наш сводный отряд заткнул образовавшуюся брешь, и теперь они сюда не сунутся, — гордо доложил офицер парням из санитарной машины. То, что это был сводный отряд можно догадаться по петлицам присутствующих. Пехота, танкисты и даже НКВДшники присутствовали на дороге.

— Получается, что дорога свободная? — еще раз уточнил Митюшин.

— Конечно. Можете ехать в Вязьму.

— Это хорошо. Теперь вернемся за раненными и продолжим путь, — порадовался новости Костя. Тут в его сторону подошел старший лейтенант в форме народного комиссариата внутренних дел.

— Документы покажи, — потребовал он. Танкист отошел в сторонку.

— Конечно, — не отказался Митюшин, доставая солдатскую книжку. Офицер посмотрел документы, окинув взглядом автомобиль.

— Сам едешь?

— С санитаром. Начальник госпиталя узнал о прорыве фронта и послал в разведку. Нам раненных из Издешково забрать надо, — соврал водитель.

— Я бы на вашем месте пока не спешил. Немца мы отогнали, но боюсь это только разведка. Постой пока, а я поговорю с полковником, что он скажет насчет безопасности, — попросил старший лейтенант и сам скрылся за грузовиком с красноармейцами. Командир сводного отряда ему как раз и не нужен был, главное скрыться из глаз водителя санитарной машины. По непредсказуемому стечению обстоятельств группа Шнайдера оказалась в эпицентре немецкого прорыва и ее, против воли Ганса, включили в сводный отряд по ликвидации прорвавшейся разведки. Чтобы не раскрыть свое истинное лицо, пришлось воевать со своими. Шнайдер уже обдумывал варианты, как ему под благовидным предлогом покинуть отряд, когда неожиданно появились те, кого они так долго искали. Обер-лейтенант сделал вид, что поверил в байку об эвакуации раненных красноармейцев. Машина вроде и с красным крестом на борту, но ни какого отношения к санитарной службе не имела и об этом говорила форма водителя и его документы. Несомненно, это была машина золотого конвоя, и теперь необходимо было разузнать, где находится он сам. Командир диверсантов поманил пальцем к себе своего подчиненного.

— Слушаю вас, товарищ старший лейтенант, — нарисовался перед ним Шульца.

— Санитарную машину видишь?

В ответ кивок головы.

— Это машина конвоя. Заберешься незаметно в кузов и по прибытию ее к месту дислокации, обозначишь ракетницей место. Мы будем дежурить на трассе, — тихо поставил задачу Шнайдер. Шульц растворился в толпе красноармейцев. Неожиданно где-то впереди послышалась ружейная пальба. Бойцы сводного отряда засуетились. Майор приказал выдвинуться на звуки выстрелов. Лязгнули гусеницы Т-26, и затарахтел мотор броневика. Шнайдер зашагал к грузовику Митюшина.