Млечная пуля

Глава 13. "Условия рынка"

— Что сообщил налоговый инспектор? Не зря же я сюда приехал, — сказал Глеб.

— Стандартная ситуация... Неуплата налогов, контрафактный товар, — с чувством произнес Арсений. — Налоговик узнал, что мы заинтересованы в расследовании экономических преступлений. И спустил на Шуркина всех собак. Словно сам с цепи сорвался. Я попросил наших поискать подделки. Здесь только бижутерия. Остальное — золотые часы и какие-то побрякушки. Ничего серьезного.

— В протоколе о подделках не должно быть и слова. Ясно?

Арсений опешил:

— Почему Глеб? Феофановы и так знают, что драгоценности в камине явно не оригинальны.

— Придерживайся официальной версии. И подключи Ульяну, а сам сделай вид, что вообще сюда случайно забрел. Лишнее внимание нам не нужно. Это не наш профиль.

— А что Ульяне сказать?

— Правду. Я попросил тебя разузнать о налоговом прошлом одной дамы. Вместо нее доблестный сыщик наткнулся на нового владельца этого бутика. А там...

Арсений рассмеялся:

— Понимаю.

— Я тут подумал, — сказал Глеб, смотря, как изымают документы из сейфа.

— О чем? — улыбнулся Арсений.

— Нужно найти геммолога.

— Кого?

— Чем ты на учебе занимался? Сторожил свою парту? — хмыкнул Глеб, тяжело вздохнув. — Эксперта по драгоценным камням. Хочу наведаться в элитный клуб. Сегодня же пятница. Видимо, обнаружу достопочтенную публику. Любят они перед своими хорохориться.

— А этот чем не эксперт? — осведомился Арсений, правой рукой указывая на копошащегося в бижутерии полицейского. — Он и проводит экспертизу.

— Не доверяю, — просто ответил Глеб. — Нужен свой. Точнее, гражданский. У тебя есть на примете?

— Как ни странно, одного могу посоветовать, — бодро сказал Арсений. — Его отец работает на одну ювелирную контору. Как раз занимается оценкой драгоценных камней.

—С чего ты решил, что он поможет?

— Узнаешь. Тупая ситуация с ним произошла. Ты сможешь попросить о помощи взамен одной услуге, — сказал Арсений. — Пойдем. Покурим?

— Ладно, — нехотя согласился Глеб. — Заодно поговорим без лишних свидетелей.

Они вышли на улицу. Каждый закурил и инстинктивно посмотрел на прохожих, которые останавливались посмотреть, почему магазин закрыт и что там происходит. Полицейская лента мешала подойди вплотную к главному входу. Некоторые зеваки предпочли остаться и понаблюдать за работой стражей порядка.

— Молодой парень. Двадцать лет всего. Ян Коробченков.

— Что за история? — процедил Глеб, затягиваясь сигаретой.

— Пару лет назад один мужик врубил магнитофон на всю улицу. Ян вышел из своего подъезда и сделал ему замечание. На часа было около девяти, но горловое пение алкаша никто не заценил. Также бил бутылки на детской площадке. Но не суть...

— Угу. Как мужика зовут?

— Фома Буераков, — буркнул Арсений, ежась от холода. — Этот Фома после словесной стычки отправился праздновать к себе в квартиру. В половине второго ночи его увезли на «Скорой» со сломанной челюстью.

— А в чем вина Яна?

— Так вот, Фома написал на него заявление, что они бодались во дворе. Я тогда приезжал на вызов. Молодежь на детской площадке никуда не уходила. Те угорали над Фомой, когда тот у них бутылку пива украл и побежал к себе. Они подтвердили, что тот был в порядке после ссоры с Яном. Крови во дворе не обнаружено. Зато в квартире...

— Интересная история, — процедил Глеб.

— Следов взлома нет. Фома полежал в больнице. После пришел в полицейский участок и написал заявление на Коробченкова. Я к тому времени опросил всех свидетелей и участников конфликта.

— Что в итоге? — поторопил его Глеб.

— Отказал в возбуждении дела из-за отсутствия состава преступления. Врачи обнаружили Фому лежащим в ванне. Упал, когда душ принимал. Соседи тогда вызывали. Коробченкова там не было от слова «совсем».

— И?

— Фома жалобы тоннами пишет. На всех. Даже доносами не брезгует. Ополчился на парня. Мстительный... Начал строчить во все инстанции. Письменно требовал с Яна деньги на лечение.

— Спиртом лечится?

— В точку, — усмехнулся Арсений. — Сейчас в третьем участке другой следователь этого идиота терпит. Уже на стену лезет...

Глеб кинул потухший окурок в пустую урну.

— Уверен, что Ян не при делах?

— Обижаешь, Глеб. Абсолютно уверен. Мне про Фому многое рассказывали.

— А почему следователь не предпримет меры?

— Бюрократия. Фома в мэрию, как к себе домой ходит. Бумагу не жалеет. Припугнули уголовным делом, а воз и ныне там...

— Ясно. У тебя есть их телефоны?

— А как же? В старой записной книжке. С собой вожу. Не просто так бардачок занимает.

— Отлично. Принеси.

— На черта такие карусели, Глеб? Просто попроси Коробченкова и все.

— Как ты будешь относится к полицейским, которые позволяют Фоме портить тебе жизнь. Не сомневаюсь, что почтовый ящик Яна пухнет от писем. Думаешь, он примет меня со всем гостеприимством?

—Твоя правда, — согласился Арсений, подходя к своей машине. Он открыл переднюю пассажирскую дверь и наполовину залез в салон.

— Сам езжай в участок к следователю. Пусть он напишет очередное отказное. После моего звонка отправь на адрес Коробченкову.

— Бери... — Арсений отдал потрепанную записную книжку, закрывая машину. — Ладно. Я пока не могу. Здесь обыска, как сам видишь.

— Подпиши протокол, а эксперты заключение нам в управление скинут...

— А куда мне потом?

— Домой.

— Может, с тобой прокатиться? Или патрулировать улицы?

— Зачем? — спросил Глеб, доставая ключи из кармана. — Езжай к семье.

— Но работа...

— Послушай, — Глеб остановился на полпути к «Дуксмобилю». — Постовые знают каждую улочку в городе. Все службы работают. Никуда беглец не денется, как и служанка. А включать трудоголизм не стоит. Трудоголизм — это всего лишь имитация бурной деятельности. Ты патрульный?

— Нет. Сыщик из «Млечного», — глупо улыбнулся Арсений.

— Вот и соответствуй. Договорились?

— Я тебя понял.

— Если их поймают, то сообщат. Полицейские без нас проверили все возможные места, в которых преступники могут прятаться. К тому же ориентировки даны. Нас с тобой не хватит, если мы будем круги по Мологе наворачивать из-за иголки в стоге сена...

— Я поехал, — кивнул Арсений. — Постараюсь решить вопрос.

— Вот и отлично. Где здесь таксофоны?

— Около заправки. Езжай прямо.

Глеб доехал до телефонной будки и терпеливо подождал, пока девушка вдоволь наговорится со своей подругой по телефону. Ей понадобилось четверть часа, чтобы обсудить с собеседницей свои отношения.

— Здравствуйте! Фома Буераков? — спросил Глеб, спустя минуту после того, как набрал номер нужного телефона. — Вас беспокоит Глеб Холодов из «Млечного». Нам поступило обращение в возбуждении уголовного дела.

В ответ послышался елейный хриплый голос мужчины.

— Вечер добрый, полицейский. Да! Я подавал заявление и жду, когда этого гада упекут в тюрягу. Он мне челюсть свернул, а вы его покрываете...

— Ты чего орешь?

— Что?

— Ты глухой? — твердо произнес Глеб. — Ты тогда бутылку пива зачем украл?

— Когда? — опешил Фома. — Как вы смеете так разговаривать?

— Я тебя спрашиваю...

— Не помню.

А я вот думаю, что ты просто охамел. Свидетели были, когда Коробченков с тобой ругался? — спросил Глеб на повышенных тонах.

— Ну, были. И что?

— Сколько ты заявлений накатал?

— Много. А можно мне другого следователя? Не привык общаться с такими хамами.

— Нет. Нельзя, — отрезал Глеб. — Я из «Млечного». Дальше писать некуда. Только в прокуратуру. И их ты уже успел осчастливить...

— Он мне челюсть сломал, понимаете?! Челюсть! А вы глумитесь!

— Я только вижу, что некий Фома Буераков бездоказательно пытается привлечь к ответственности соседа за замечание.

— Но...

— Слушай меня внимательно. Если по этому делу твоя деревянная голова додумается меня тревожить или любого полицейского в округе, то я каждый день буду вызывать тебя с повесткой в управление.

— Не имеете право!

— Ты о своих правах заговорил? Похвально. Но Коробченкова в этих же самых правах ущемляешь. Требуешь за свои проблемы с алкоголем деньги у гражданина, который посчитал нужным остановить вандализм во дворе? Так? Или нет?

— Нет...

— Ты сам хорош. Пиво украл. Буянил. Или думаешь, что сломанная челюсть по пьяни делает тебя неуязвимым? По поводу закона... Я могу пригласить свидетелей по делу о краже алкоголя. Этого хочешь? Допрос допустим только несколько часов в день. И вандализм тебе еще припомню. Повестка или свобода?

— Что?

— Выбор, — сказал Глеб. — Здесь и сейчас. И еще... Ты деньги у Коробченкова просил?

— Только пятьсот рублей, — выпалил Фома без зазрения совести.

— Попахивает мошенничеством.

— Как так?

— Наш разговор записывается, — солгал Глеб.

— Извините, господин полицейский. Я понял! Понял! — нервно заорал Фома, поняв, что лучше не спорить. — Я готов извиниться перед парнишкой.

— Лучшим извинением будет, если ты прекратишь транжирить время правоохранительных органов из-за своей глупости. Ты не понимаешь, что Коробченкова может вызывать следователь, который только приступил к своим обязанностям в третьем участке?

— Больше не буду... Простите... Усвоил... Слово мужика даю...

— На днях тебе придет бумага об отказе в возбуждении уголовного дела. Вижу, что ты умело пользуешься бюрократической проволочкой. Если хоть одно новое заявление появится у меня на столе по этому делу, то пеняй на себя. Я с тебя спрошу о мошенничестве, вандализме и краже. Надеюсь, что ты понял. Иначе...

— Больше этого не повториться, господин полицейский.

— Лучше не отказывайся от своих слов.

— А вы занимаетесь разбитыми дорогами? — уклончиво спросил Фома.

— Ты дурак?

— Все-все, господин полицейский. Можно я положу трубку? Доброго вечера.

Глеб скинул вызов.

— Дай мне сил, — взмолился он, закрывая глаза, чтобы сконцентрироваться на следующем важном разговоре.

Пришлось сделать пять звонков, прежде чем на той стороне телефонной трубки ему ответил старческий голос:

— Кто говорит?

— Здравствуйте. Вас беспокоит сыщик из «Млечного».

— Сколько можно? — разозлился старик. — Я уже посовещался с юристами, чтобы прищучить Буеракова. Мой сын ни в чем не виноват.

— Я хочу с ним лично поговорить.

— Его нет, — отчеканил старик. — Он ушел...

— Да будет вам, уважаемый, — парировал Глеб. — Я сыщик, а не следователь. Просто хотел бы обсудить с ним вопросы...

— Какие? — не унимался старик.

— Позовите... Я не вызываю его в управление. Разговор ни к чему не обязывает.

— Ну... Ладно, — вздохнул старик и выкрикнул: — Ян! Ян! Тебя к трубке.

Через мгновение раздался мужской бас:

— Иду, отец!

Судя шуршанию в динамике, Глеб понял, что телефонную трубку положили на стол. Затем Ян поднял ее:

— Слушаю. Вы из полиции?

— Из отдела «Млечный». Ты не против, если сразу перейдем к сути нашего разговора? — прямо спросил Глеб.

— Конечно. В который раз отвечаю на эти обвинения. Соседи смеются над этим дуралеем...