Козырь Рейха. Дилогия

Люс слушал сигнальщика с мрачным выражением на лице и целой бурей в душе – только сейчас до него дошло, что американцы стали жертвой чудовищной и коварной мистификации, несомненно, устроенной немцами, на такую подлость они умельцы. Как говорил известный британский писатель Конан Дойл устами своего знаменитого сыщика Шерлока Холмса – а кому выгодно преступление в первую очередь?!

Цель понятна – стравить говорящие на одном языке страны, а это сейчас для Британии совсем не кстати. Конечно, его гордость уязвлена, но речь идет об интересах империи, над которой никогда не заходит солнце. Жаль «Канопус», выстрел с него был нечаянным, но можно понять и этих чертовых янки – они шли на пиратов, как думали, правда неизвестно есть ли у них мозги, и получили снаряд в рубку. А что «Глазго» пока не отправили на дно, так только потому, что считают, что он коварно содержит в каких-то тайных камерах пленников, которых американцы и стараются спасти любым способом.

– Сэр, простите! Эти янки просто помешаны на бизнесе и деньгах, – тихо произнес старший офицер. – Я слышал о банкирах Ротшильдах, очень влиятельные люди даже в Европе. Да еще с ними сестра их президента – вот потому линейный крейсер и самый быстроходный транспорт отправили сюда в бухту. Это германская провокация, сэр – их, весьма возможно, утопили корабли Шпее, а списали это грязное дело на нас. Вот янки и беснуются от злости и способны открыть пальбу по любому поводу! Да еще злосчастная случайность с «Канопусом»! А эти придурки из Нового Света, воюя только с туземцами, научились дурному тону у них – вначале стреляют по кому придется, а потом начинают думать! Если у них, конечно, есть мозги!

Люс внимательно посмотрел на своего помощника и задумчиво кивнул, в который раз поражаясь созвучию мыслей. Действительно, и он сам, будь на месте этого командора, получи такой приказ от Адмиралтейства и Его Величества, действовал бы также – но все же более рассудочно, хотя, весьма возможно, и намного жестче.

– Боюсь, что вы правы, Роберт, это все германские штуки! Сигнальщик – передавай мой ответ командору Алену Делону. «Еще раз повторяю – я никогда не встречал и не топил яхту «Глория», не брал на борт никаких пленников. На моем крейсере нет также ни тайных, ни явных камер для таинственных узников, ни железных для них масок, ни снятых скальпов. Я не считаю флот вашей страны, ни президента САСШ врагами Британской империи, и не слышал, чтобы мы находились в состоянии войны. А потому не объявлял боевой тревоги, у орудий нет расчетов, а винтовки и пистолеты находятся в цейхгаузе. В чем ваши морские пехотинцы могут убедиться собственными глазами. Выражаю сожаление, господин командор, и готов прибыть на борт броненосца «Поль Джонс»… Нет, имени пирата не надо – прибыть на борт вашего броненосца лично и дать все необходимые пояснения. Офицеры и команда вверенного под мое командование крейсера дадут вашим людям все необходимые разъяснения, и сопроводят во все помещения, включая сюда и гальюны для матросов. Хотя не считаю, что они могут быть достойным местом содержания для истинной леди, каковой без сомнения приличествуют совсем иные помещения, о чем хорошо осведомлены все офицеры Ройял Нэви. Всегда к вашим услугам, господин командор! Честь имею, командир крейсера «Глазго» кэптен Королевского Флота Джон Люс».

Прожектор выдал последнюю порцию знаков и погас. Англичане очень напряженно смотрели на американский броненосец, на тот не отвечал несколько долгих минут, видно командору Делону требовалось время, чтобы «переварить» замаскированное в послании Люса оскорбление. Правда, янки уже спустили на воду катер и баркас, набитые вооруженными людьми. И тут прожектор коротко замигал и вскоре погас.

– Сэр! Командор Делон передает – «Досмотр будет произведен согласно международным нормам и незамедлительно, исходя из обстоятельств. Прошу простить за вопрос – а разве моряки Ройял Нэви тоже снимают скальпы, как раньше делали у нас? А для чего нужно надевать на пленников эти самые железные маски?»

Люс, несмотря на весь трагизм создавшейся ситуации с торпедированием «Канопуса», едва сохранил невозмутимость, спрятав улыбку на мрачном лице, но стоявшие на мостике рядом с ним моряки не сдержали смех. Да, выходит, правы те, кто говорит, что американцы ведут себя как большие дети, не знающие ничего в мире, кроме своих ранчо, и к тому же порядком больные на свою дурную голову…

Командир броненосца «Адмирал граф Шпее»

контр-адмирал Лангсдорф

– Вот и все, господа, что я знаю об этом проклятом тумане, что занес нас в прошлое. Почему так произошло, я не знаю, можно только догадываться, – Лангсдорф обвел взглядом сидящих перед ним офицеров – выбритых, но не выспавшихся, с красными глазами от усталости. В командирском салоне воцарилась тишина. Кранке коротко переглянулся с Ашером, командир «Альтмарка» Дау насупился, а подводник Шульц о чем-то напряженно размышлял, потирая пальцем переносицу. У молодых «волчат» Деница была не в чести некая рафинированность представителей надводных кораблей рейха, сохранившиеся в кригсмарине с кайзеровских времен.

– Если у вас есть свои соображения по этому поводу, прошу их изложить, господа.

– Герр адмирал, разрешите? Я думаю, это были какие-то аномалии, не известные науке, – командир субмарины Шульц говорил осторожно. – И, судя по всему, тут виною… Я хотел сказать, что они активируются от работы дизеля, как это не странно. Ведь тогда тральщик, а сейчас шлюп, не подверглись переносу, так сказать, во времени. А то, что нас «перебросило» на четверть века, а не на три сотни лет, так, наверное, зависит от массы наших трех единиц – почти сорок тысяч тонн водоизмещения.

– Может быть вы и правы, корветтен-капитан, я почти так и думаю. Но это все наши домыслы, господа офицеры, загадку мы не раскроем, да и незачем, по большому счету. Вопрос в другом – чем мы можем помочь Германии, ведь многие из офицеров, я не говорю о команде, давали присягу именно императору Вильгельму. Среди нас сидящих здесь за столом, ведь только корветтен-капитан Шульц не присягал кайзеру в виду юного тогда… вернее сейчас, возраста.

– Майн герр, вы наш командующий, вам и решать! Скажу честно – еще два часа назад я считал ваш замысел захватить обманом английский крейсер авантюрным! Прошу простить! Вы полностью правы – это не наша война, но мы должны выполнить долг перед рейхом до конца! Можете располагать нами полностью – мы выполним любой ваш приказ! Я говорю за команду «Адмирала графа Шпее» – мы исполним свой долг перед фатерландом!

Капитан цур зее Кранке рывком поднялся со стула и вытянулся по стойке «смирно». Все присутствующие за столом офицеры немедленно поднялись и замерли.

– Майн герр! Команда «Альтмарка» готова сражаться за Рейх!

– Экипаж моей «U-137» немного шокирован произошедшим, герр адмирал! Но полон желания сразиться с врагами Германии!

Дау говорил отрывисто, четко, лицо суровое и непреклонное, а Шульц прямо горел энтузиазмом – ничего странного, самый молодой из них, едва «разменявший» тридцать лет.

– Благодарю вас, господа, – произнес Лангсдорф после небольшой паузы, – прошу садиться. Что ж, я рад, что вы все остались верны присяге, что дали фатерланду. Так что прошу передать эти слова всем экипажам кораблей нашей небольшой эскадры. А планы у меня есть, они появились сразу, как я увидел британские корабли и понял, что могло произойти в этом тумане. Мне было намного легче, чем вам, осознать это, хотя, не скрою, потрясение оказалось слишком велико. Но дело нами совершено успешно – вражеский крейсер и два угольщика захвачены, броненосец потоплен. Мы закрепили победу под Коронелем – от британской эскадры уцелел только один вспомогательный крейсер «Отранто», который сейчас подходит к мысу Горн. И это наша первая задача – перехватить его и утопить. Или взять в качестве приза – второй вариант выглядит намного предпочтительней, у меня есть на этот счет свои соображения. И я вам их поведаю, господа.

Лангсдорф ножичком срезал кончик сигары и медленно раскурил ее. Все терпеливо ждали, пока адмирал осуществит этот увлекательный для него процесс. Но вот даже разреши он им курить, никто из офицеров не стал бы этого делать – дисциплина и орднунг – ведь приказы еще не отданы командующим, а, значит, не до перекура.

– Мы присоединимся к эскадре вице-адмирала Шпее, что сейчас стоит на якорях у чилийского архипелага Чавас. С адмиралом знаком давно, очень давно, и рад, что встречу командующего живым и здоровым, обниму его сыновей, моих друзей с детства. Хотя я и несколько постарел, но, думаю, меня узнают – ведь есть маленькие тайны, господа. Надеюсь, вы меня понимаете?!

Вопрос был из разряда чисто риторических, ответ на него не требовался. Но вот решение о присоединении к эскадре легендарного адмирала обрадовало офицеров чрезвычайно, глаза у всех вспыхнули. Но в то же время на многих лицах промелькнула тень, и Лангсдорф понял ее причину – всем была хорошо известна трагическая судьба эскадры, которая должна погибнуть в бою 8 декабря, ровно через 32 дня, у Фолклендских островов.

– Господа, я все прекрасно понимаю, и не думаю, что стоит повторять ту печальную историю. Наоборот, следует ее избежать всеми силами, хотя два линейных крейсера представляют смертельную опасность и для кораблей Шпее, и для нашего броненосца, названного его именем.

– Герр адмирал, – осторожно произнес Кранке, только он единственный имел право задавать вопросы, которые интересовали сразу всех, – мы обогнем Фолкленды, к которым идет эскадра Стэрди, и уйдем в океан?! Или у вас другой план на будущие события?

– Нет, уходить мы не будем, господа. Мы примем бой 8 декабря обязательно! И думаю, справимся даже собственными силами с большой эскадрой противника! Ведь о нашем появлении противник даже не подозревает, и эту тайну следует сохранять всеми силами. Но у нас много пленных и требуется незамедлительно решить их судьбу!

Лица у всех собравшихся в одно мгновение стали сумрачными и даже мрачными. На «Альтмарке» почти восемь сотен англичан с «Глазго» и «Канопуса» – забиты все камеры битком, даже те помещения, что на роль тюремных не предназначались. И теперь эту пока ошалевшую от перемен, а потому еще смирную ораву британцев следует кормить и поить больше месяца. Конечно, матросы «Глазго» потрясены коварным захватом своего крейсера, и той суровостью, с которой абордажная партия подавила сопротивление. Ведь англичане, когда немцы взяли под свой контроль погреба и «оружейку», на чем «спектакль» и окончился, попытались разоружить десантников, но, потеряв более сотни человек, скошенных автоматным и пулеметным огнем, присмирели и сдались в плен. Но ведь пройдет пара дней и они опомнятся! Стоит допустить хоть малейшую оплошность, так британцы, вырвавшись из узилищ, смогут захватить «троссшиф», воспользовавшись более чем четырехкратным перевесом над его экипажем. К чести собравшихся офицеров, никто не допустил мысли о расстреле, хотя с точки зрения здорового цинизма такая жестокость была допустимой. Просто все германские офицеры слишком хорошо знали щепетильное отношение адмирала к жизни плененных людей. Но вот разрешить проблему содержания такого большого числа военнопленных англичан стало невероятно трудно.