Пепел и роса

— И там?

— И там я случайно споткнулась о стол секретаря губернатора — не помню, как его зовут, а потом…

— Да-да, что потом? — с самым живейшим интересом спросил он.

— А потом господин младший коллежский секретарь поскользнулся и упал. — вот тут бы не очень конкретизировать.

— Прямо так сам и упал? — развеселился сыщик.

— Да. Меня немного покачивало от волнения, а он тоже раскачался и упал. — и ведь почти правда.

— На пресс-папье секретаря Закоржецкого?

— Да, так вот вышло. А пресс-папье упало со стола, когда я его задела. И этот господин неудачно упал.

— Оба раза? — прямо развлекается.

— У пресс-папье такая форма. Геометрически сложная. — с нажимом произнесла я. — При этом присутствовали губернатор и господин Закоржецкий, полагаю, они могут подтвердить мои слова.

— Ладно. Жаль, что раньше мы не были представлены — с Вами так интересно, графиня. — он отсмеялся и словно переключился в рабочий режим. — Встречались ли Вы раньше с господином Гершелевым?

— Полагаю, что нет.

— Странный ответ, Ксения Александровна.

— Я врать Вам я не хочу, но сегодня могла встретиться с несколькими сотнями человек — в поезде, на вокзале, в приемной. Ни одного из них я не знаю, но точно так же мы могли пересекаться раньше. Так что я с этим господином впервые разговаривала именно здесь.

— Хм… — он что-то записал в блокноте. — О чем говорили?

— Он представился мне, когда освободил место. Я попросила принести воды. Потом я обратилась ко всем насчет разрешения пройти к господину губернатору. Все.

— Но Вы же много общались в приемной. — видимо меня опрашивают не первой.

— Да, когда всем стало известно, что я не случайная визитерша, а родственница Николая Владимировича, почти все гости вдруг вспомнили о долгой и яркой истории знакомства с моим покойным супругом. Каждому хотелось высказаться, а я, как положено, внимательно выслушивала.

— А что было потом?

— Николай Владимирович, видя мое расстройство падением гостя и волнение от этой коробки, отправил меня сюда. Отдыхать. А потом Вы пришли.

— Ну, Михаил Борисович, графиня и так натерпелась сегодня, хватит ее пытать. — вмешался граф.

— Хорошо, Ваше Превосходительство. Так-то все уже ясно. — Он с сожалением посмотрел на недоеденные бутерброды, прихватил один. — Честь имею кланяться. А с семьей Вам определенно повезло.

— Да, Михаил Борисович. — синхронно огласились мы с графом.

За сыщиком закрылась дверь и в доме наступила тишина.

— Что теперь будет? — осторожно полюбопытствовала я у хозяина дома.

— С кем? — он думал о чем-то своем.

— С этим… человеком. — Я теперь наконец-то включила мозг и поняла, что стала ему личным врагом, которого он в живых не оставит. И зная имя, найдет даже в моем клеверном домике. Обидно-то как, ведь только-только обжилась.

— Не переживай. Его в тюрьме сгноят. Да и… — в дверь постучали и дождавшись разрешения войти, лакей что-то передал шефу. — Вот даже как…

Я вопросительно смотрела.

— Помер наш бомбист.

— Как?! — это я, что же, человека убила?

— Не твоя вина, разговорить его пытались. Перестарались чуток. — Без особого сожаления проговорил губернатор.

— А со мной что? — даже если не убила, то всяко напала… Со времен Катусова что-то мне не везет в этом отношении — всегда находятся свидетели и всегда доходит до полиции.

— Ордена — уж извини — дать не смогу. Скорее всего об этом происшествии вообще не узнают посторонние. И ты никому не рассказывай. А пока пойдем почаевничаем. Ее сиятельство с детьми уже ждут.

— Мне бы переодеться… — я только сейчас поняла, что на мне все то же дорожное платье из черного крепа с атласной оторочкой, да еще расцвеченное бисеринками крови покойника.