С.С.С.М.

Краслен сложил газету и еще раз перебрал все номера. 19-е, 20-е, 21-е… Последний номер был помечен воскресеньем 22 июня. Кирпичников откинулся на постели. "В Правдогорске сейчас, наверное, хорошо! — подумалось ему. — Выпускные в школах… Оркестры на открытых танцплощадках… Белые ночи, гуляние до утра… Рекордное производство… Мирное небо над головой."

***

На другой день Краслен уже точно мог сказать, что слух к нему возвращается. Вскоре после утреннего посещения молчаливой сиделки, которой он решил пока что ничего не рассказывать, обязательного приема лекарств, завтрака и уже совсем отчетливого боя ходиков, Кирпичников услышал первую после аварии человеческую речь. Сначала из-за стены раздался громкий "Дрррррынннь!", а вслед за ним высокий, даже немного писклявый девичий голос: "Кунигунда фон дер Пшик у аппарата!".

Кирпичников не любил подслушивать — ему просто нравилось опять слышать и разбирать слова.

— Гизела, дорогая! До чего же я по тебе соскучилась! Ну, рассказывай, как все прошло?.. Ты была?.. Ты сходила?.. А он?.. А они?.. А она?.. Что ответила?.. Так, ну и чем все закончилось?

И кто сделал стенки в этом особняке такими тонкими?

— Он взял тебя за ручку?! Поздравляю, милая, поздравляю! Я была уверена, что это обязательно произойдет… Что?.. Приглашает в субботу? Ах, дорогая, как я тебе завидую! — тараторила Кунигунда. — И в чем ты пойдешь? Что-о-о-о? Что-что? Гизела, ты просто с ума сошла!

Разговор обещал затянуться.

— Зеленое?! Гизела, ты меня убиваешь! Бальдур никогда не женится на девушке, которая носит вещи по моде десятилетней давности! Выброси эту гадость с заниженной талией!.. Ну хорошо, отдай Берте, пускай перешьет!.. И заведи, наконец, себе платье с воланами! Обязательно! Как это… у меня… ну ты помнишь… от Вионне… Да-да, оно еще было в журнале "Примерная домохозяйка"! И обязательно в горошек, слышишь меня, Гизела, непременно в горошек! Что?.. Нет, дорогая, современной девушке это просто необходимо, так что уж послушай меня! Современной девушке стыдно показываться на улице без горошка! Горошек — наше все!

"Горошек — наше все", — мысленно повторил Кирпичников и усмехнулся.

— Ладно, а на голову? Прошу тебя, Гизела, никаких проборов! Обязательно перманент! Всему-то тебя надо учить как маленькую! И скажи Эльзе, пускай накрутит тебе валик спереди! Помнишь, как у актрисы в том фильме, где они пошли в горы, а потом застряли в маленьком домике?.. Что?.. Зачем?.. Нет, Гизела, если она так говорит, то пусть сама и ходит причесанной как попало! Надеюсь, шляпка у тебя есть? Ну да, вроде таблетки, какая-нибудь с цветами?.. Нет, дорогая, берет — это на каждый день, а на свидание к Бальдуру ты должна прийти в шляпке с цветами! Помнишь, какая была нарисована в журнале "Расово чистая красота"? Уж они-то знают толк в моде, разве не так? Кстати, брови полностью не выщипывай, я недавно прочитала, что теперь в моде естественность… Да-да, потоньше, но чтобы свои!.. В наше время все так делают!.. Только про шляпку не забудь, слышишь, Гизела! Не иметь шляпки стыдно! Без шляпки тебе Бальдура не удержать, поверь мне на слово!

"Труд правый! — подумал Кирпичников. — Какой ерундой забиты головы этих молоденьких буржуазок! Они даже не чувствуют своего порабощения, не пробуют бороться за избирательные права! Отсталое, отсталое государство!".

— А нейлоновые чулки ты себе уже купила?.. Я тоже еще нет. Говорят, в магазине у Кюнга такие уже появились! Почему бы завтра не сходить туда вместе?.. Мне не терпится испробовать, каковы эти чулки на деле, да и новый пояс для них неплохо бы прикупить!.. И белые носочки! А к ним я как раз приглядела отличные красные туфли на каблучках!.. Да, папа, конечно, даст денег, куда же он денется… А ты, Гизела, обязательно приобрети себе двухцветные ботиночки! И у Евы, и у Ады, и у Уты — у всех уже есть такие, одна ты ходишь как из прошлого века!.. Что?.. Ну, естественно, Гизела! Разве ты не помнишь, как были обуты партийные дамы из хроники VIII Всефашистского Совещания!? Стыдно в наши дни не иметь черно-белых ботиночек, честное слово! Современная девушка обязана их носить!

Лекция по моде начала утомлять Кирпичникова. Он подумал, что слух мог бы вернуться и чуть попозже — незачем было ушам так торопиться выздоравливать.

— Что? — продолжала Кунигунда. — Гизела, что ты там вздыхаешь в трубку? Что-то случилось? Только, пожалуйста, не скрывай от меня!.. Нет!.. Ну, рассказывай же!.. Что?! Постой, как это так? Значит, Бальдур… А этот, другой, ты давно его знаешь?.. Серьезно?.. И сколько ему лет?.. Зарабатывает?.. Хорош собой?.. Что?! Подожди-ка, Гизела, ты сказала, он рыжий!? Да кто же в наше время встречается с рыжими парнями?! Слушай, а нос у него случайно не в форме шестерки?.. А фамилия? Как? Гирш?! Так я и думала, Гизела, этот человек тебе не подходит!.. Но он же инородец, Гизела! Эти рыжие только и думают, как бы напакостить брюннской нации!.. Что?! Дурочка, ты даже газет не читаешь!.. Послушай меня, беги от него подальше, иначе окажешься использованной и брошенной с расово нечистым ребенком на руках!.. Это немодно, это стыдно, в конце концов! Надеюсь, его успеют выдворить из страны, пока ты не наделала всяких глупостей!.. Послушай моего совета, выходи замуж за Бальдура! Он и богатый, и красивый, и на канцлера похож… Что, Гизела?!.. Для тебя это не аргумент?!.. Тебя что, не привлекает канцлер?! Ну, конечно, миллионы женщин он привлекает, а тебя — нет! И как только можно быть такой дремучей, честное слово, не понимаю!.. Почитай хотя бы журнал "Коричневая молодость"! Современная девушка должна встречаться только с чистокровными брюннами, запиши это себе, если не можешь запомнить!

Краслен перевернулся на другой бок. "Куда я попал!" — в десятый раз восклицал он про себя.

— … Нет, послушай, я всерьез тебе советую: держись за Бальдура, — не унималась девица за стенкой. — Он и красивый, и из хорошей семьи… Кстати, это правда, что он работает в концлагере?.. Ой, как интересно! У Фредегонды жених тоже ликвидатор инородцев, а твой кто?.. Начальник мыловареного отдела?.. Ух ты, такой молодой, а уже начальник!.. Держись за него, Гизела, держись, не позволь ему улизнуть!.. Кстати, ты пробовала мыло, которое делает этот лагерь?.. И как? Оно действительно пахнет розами?.. Завтра же бегу покупать!.. Знаешь, я думаю, что современной девушке стыдно мыться хозяйственным! Современная девушка должна пользоваться хорошей косметикой! По крайней мере, все мои знакомые так делают!

Неприятная дрожь пробежала по телу Кирпичникова.

— Что касается меня, Гизела… — Кунигунда противно захихикала. — Я, кажется, тоже влюбилась!.. Да!.. Его зовут Курт Зиммель!

***

Днем девица снова вертелась возле больного, демонстрируя свои воланы и горошки от Вионне, и даже пыталась кормить его с ложечки. Тот решил пока притворяться глухим: желание общаться с юной фашисткой, и так небольшое, после подслушанного разговора свелось к нулю. К тому же классовое чутье подсказывало красностранско-ангеликанскому агенту, что мнимая глухота может оказаться полезной.

Так и произошло. Тем же вечером, вернее, почти ночью он послушал еще один разговор, происходивший на этот раз за стенкой слева. Случайно прикорнув в восьмом часу вечера, он проснулся в полдвенадцатого совершенно выспавшимся — и в очередной раз удивился никудышной звукоизоляции особняка. Слышно было даже негромкую мелодию патефона — что уж говорить о голосах!

— Не знаю, Риккерт, — сказал первый голос. — Кажется, я совсем отчаялся.

— Не переживай, — ответил второй. — В жизни каждого бывают светлые и темные полосы. Давай лучше еще выпьем!

— Какие, к черту, полосы, Риккерт!? Мне и так уже пришлось рассчитать половину прислуги. Если все пойдет так и дальше, придется продавать этот дом. От сбережений уже ничего не осталось! Думаешь, моя семья может прожить на одну генеральскую пенсию? Ну, ладно, пусть еще доход от акций… хотя в нынешнем положении об акциях даже смешно говорить! Ходят слухи, что Объединенная Компания Паровых Машин скоро пойдет по миру — всюду это электричество, будь оно неладно…

— Но ты делал то, что я советовал?

— Еще бы, Риккерт! Я из кожи вон лез, чтобы канцлер обратил на меня внимание! Связался с Клейнерманом, заручился поддержкой Ленца… Подписывался на займы, хвалил его, выступал на митингах, печатал в газетах верноподданические заметки, приносил жертвы древним богам, вступил в тайный орден… Даже взял домой одного раненого с этого дурацкого свалившегося дирижабля! Нанял ему сиделку, кормлю как на убой, снабжаю лекарствами… Тьфу! И все попусту!

— Раненого? Ты это всерьез, фон дер Пшик?

— Еще бы не всерьез! Валяется как раз тут, за стенкой! Весь побитый, глухой как бревно — ему от удара, понимаешь ли, уши отшибло! — зато жрет за троих! Я уже десять раз пожалел, что взвалил на себя этого дармоеда! Боюсь, он будет притворяться больным, даже когда выздоровеет, лишь бы валяться в моей кровати, есть и пить за мой счет!

— Не преувличивай, фон дер Пшик! Остынь! Ты вечно доводишь себя из-за всяких пустяков! Давай-ка лучше еще выпьем.

На короткое время оба замолчали. Видимо, наливали и чокались.

— Они просто издеваются надо мной, Риккерт! — снова начал жаловаться фон дер Пшик. — Разве я многого требую!? Разве я ничего не заслужил своей верностью Брюнеции!? Я прошел всю Империалистическую войну, Риккерт, всю от начала до конца, был трижды ранен! Когда я был ландфюрером, то делал все, чего требовала фашистская партия! В одну ночь я выгнал из города три тысячи инородцев! И об этом уже никто не помнит!

— Я помню, Пшик. Успокойся.

— … Я добивался всего лишь должности коменданта какого-нибудь концлагеря! Ленц обещал, что все для меня устроит! Черта с два! Назначили какого-то выскочку тридцати одного года, ты только подумай, Риккерт, тридцати одного года, это же ни в какие ворота не лезет! Я даже не знаю, кто он вообще такой! А мой бесценный опыт, как же мой бесценный опыт, ведь я столько времени проработал полковым палачом! Но нет! Это никого не интересует!

Пшик закончил изливать свои жалобы и успокоился. Еще какое-то время собеседники молчали.

— Послушай, кажется, у меня есть одно соображение насчет тебя, — прервал тишину Риккерт. — Я сведу тебя с одним университетским приятелем. Его зовут Вильгельм Гласскугель. Парень не без странностей, но все же… Может, если ты ему понравишься…

— Он имеет влияние?

— Сейчас его карьера пошла вверх. Говорят, Гласскугель навещает канцлера чуть ли не каждый день. Формально должность у него небольшая…

— Но?

— Но говорят, что на самом деле Гласскугель чуть ли не начальник какого-то нового секретного бюро. Не спрашивай меня, чем они там занимаются: я об этом понятия не имею! И насчет встреч с канцлером я тебе, понятно, тоже ничего не говорил…

— Само собой!

— Просто познакомишься, поговорите о том о сем… Ты постарайся ему понравиться. Сам понимаешь, что гарантии никакой…

— В моем положении выбирать не приходится, — сказал фон дер Пшик. — Цепляюсь за любую соломинку. Но ты меня обнадежил, приятель! Давай-ка выпьем за это!

Разговор прервался еще на полминуты. Молчание снова нарушил Риккерт:

— Кстати, что касается твоего раненого. Ты в курсе, кто он и что он? У него были документы?