90-е: Шоу должно продолжаться

Глава 19

Я оставил своих ребят в половине восьмого вечера. Меня ждала еще тренировка в тренажерке, уборка в ней же и недолгое общение с Французом и его братвой, которые как раз собирались на свой вечерний «променад». Уже с какими-то другими телками, которых подцепил на Декабристов златозубый Боба. Но экстерьер телок не сильно поменялся — короткие юбки, чулки в сетку и возвышающиеся над юными размалеванными личиками арки челок, залитых серебряным или фиолетовым лаком. Почему-то других цветов в прическах юных модниц не было.

Я в одиночестве закончил свою тренировку, собрал пустые бутылки, банки, пустые пачки от сигарет, бумажки… Подмел пол, привел в порядок сортир и раздевалку. Проветрил. Думал еще пол помыть, но махнул рукой. Устал. Надо дать себе недельки две, чтобы привыкнуть к нагрузкам. Пока мое тельце было еще дохленьким, и сразу после тренировки мне больше всего хотелось лечь и лежать, а вовсе не ползать с тряпкой по подвальной тренажерке. Благо, Француз ничего такого и не требовал. Похоже, его гораздо больше забавлял сам факт наличия в его клубе домашнего говнаря, чем то, что этот самый говнарь должен тут наводить порядок до блеска.

Дойдут руки еще. Надо просто дать себе привыкнуть к нагрузкам, вот тогда и окна отмою, и рамы покрашу, а то позорище какое-то. И доску можно будет соорудить для списка упражнений и каких-нибудь дневных челленджей.

В целом, случившейся сессией стратегического планирования я остался доволен. Ботан Кирюха воспринял приглашение на постоянку играть с предсказуемым восторгом. Идею пополнить свой репертуар за счет каверов, ребята вроде тоже восприняли неплохо. Пришлось, конечно, чуть-чуть поспорить, чтобы убедить Астарота в том, что такие вещи — вовсе не зашквар, а наоборот. С нашими семью песнями мы пока только начинаем путь, нам надо учиться и расти над собой. Творчески, разумеется. А у кого еще учиться, как не у лучших из лучших?

Про себя же я подумал, что продать концерт рок-баллад будет куда проще, чем сборник хреновых сатанинских песенок.

Озвучивать эту мысль вслух я не стал, разумеется.

Пятничный вечер ознаменовался семейным просмотром ТВ «Кинева», которое в этот раз порадовало народным рейтингом зарубежных хитов. Вел хит-парад сутулый юноша с дефектом речи и легкой гнусавостью. Он пытался развязно махать руками и искрометно шутить, явно кося под кого-то из МТВ. Фон для его передачи соорудили явно при помощи ватмана, плакатных перьев и цветной гуаши. И смотреть на эту изумительную самодеятельность было даже забавно.

«Пресса… — снова подумал я. — Надо наладить контакт с местной прессой».

По случаю пятницы, фильмов было целых два. Первые «Доспехи бога» с Джеки Чаном я с удовольствием посмотрел, а вот с середины «Зубастиков» ушел спать, глаза уже слипались, кроме того, к ужастикам я был совершенно равнодушен. Тем более, что завтра мои друзья-говнари твердо условились отправиться в «мордор». В цитадели толкиенистов затевался какой-то тусич, и пропустить это мероприятие было ну никак нельзя. Перед сном я успел подумать о том, что всякие социальные мероприятия надо бы тоже внести в свое расписание. Понятно, что я бы предпочел выстроить четкий режим дня, но, как говориться, ноблесс оближ, положение обязывает. И в моем случае оно обязывало проводить как можно больше свободного времени в обществе других таких же говнарей, как и я. Вести философские беседы и спорить о метафизике, культуре и, прости-господи, политике. Хотя последняя пока что не особенно вторгалась в мое личное пространство. Чему я был даже несколько удивлен. Почему-то мне казалось, что в девяностые вообще у всех была активная политическая позиция, митинги, забастовки, вот это вот все. Но окружающие меня люди как-то не спешили показывать свой интерес к этой теме. Маму интересовали дела коммерческие, сестру — частная жизнь поп-звезд и сплетни с подружайками, отца — электроинструмент и новости науки. Новокиневские рокеры тоже никак пока не проявили своей политической позиции. Эти все больше топили за философию, абсурдные идеи и бухлишко. Вроде совсем недавно случился августовский путч, но никто этого уже не обсуждает. Впрочем, может быть все дело в том, что Новокиневск — ни разу не столица?

Владельца «мордора» все звали, разумеется, Сауроном. Хотя на темного владыку из «Властелина колец» он был похож примерно как я в своей нынешней ипостаси на титана рестлинга. Саурон новокиневского разлива был щуплым, очкастым, под носом топорщились жиденькие усишки, а на впалой груди висело самодельное громоздкое украшение, сделанное, кажется, из консервной банки с куском бутылочного стекла.

В сущности, толкиенисты, с которыми раньше меня судьба как-то не сводила, по внешнему виду мало чем отличались от рок-тусовки — те же длинные патлы, фенечки, клетчатые рубашки, кожаные куртки у тех, кому больше повезло. Этакий разношерстный неприкаянный сброд, впрочем, не сказать, чтобы какой-то чересчур маргинальный.

С творчеством их кумира Толкиена я был, как любой мало-мало образованный человек, знаком, конечно. Трилогию Джексона смотрел, книжки читал, даже в парочке переводов. Так что Галадриэли, Арагорны и прочие Горлумы и Саруманы мне ухо не резали. Правда, вызывало легкий… гм… кринж то, что Галадриэлью называли полноватую дамочку лет тридцати пяти в неженственных тяжеловесных очках и неровными волосами цвета больной домашней мыши, а Горлум оказался жирным неопрятным дядькой, а вовсе не тощим задохликом. Но в целом обитатели местной «токинеюшни» оказались людьми доброжелательными и милыми. И к этой нашей скучной реальности подходили довольно творчески.

Очкастенький Саурон проживал в обширной квартире довольно странной планировки в доме на четырех хозяев, что-то вроде двухэтажного барака. С печным отоплением и сортиром на улице. К квартире прилагался небольшой дворик, который поклонники творчества профессора Толкиена использовали как место для тренировок сражений на мечах. Собственно, под сухое стуканье этих самых мечей мы как раз и прибыли. Мечи, как я понял, были или деревянные, кажется, в девичестве бывшие лыжами, или алюминиевыми. Последние — явно вторая жизнь лыжных же палок. Сплющенных молотком, чтобы придать им сходство с клинковым оружием. И с деревянной заглушкой на конце, чтобы не не травмировать нежные тела друг друга.

С вопросами лишними я не лез, сразу стало понятно, что Вова-Велиал был здесь явно не впервые.

— Аве Сатана! — местный Саурон поднял руку почему-то в клингонском приветствии в тот момент, когда мы поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж к его квартире.

— Здорово, Сау! — Астарот хлопнул очкастенького толкиениста по плечу. — Что за интрига тут у вас планируется? Надеюсь, ты нас не заставишь играть в эти ваши игрища, помнишь же, что мы не по этой части?

— Нет-нет, — замахал руками «темный властелин». — К нам из Москвы ребята приехали. И из Тюмени. И еще сегодня придет журналист, будет про нас статью писать.

— И нас вызвали, как группу поддержки? — усмехнулся я. — Чтобы войско казалось повнушительнее?

— Ну… — замялся Саурон и поправил очки. — Да вы заходите, ребята! Там наши леди уже волшебное зелье приготовили.

Внутри Мордора было очень легко заблудиться. Кажется, изначально в этой квартире комнат было три, но довольно больших. Но хозяину или кому-то из постоянных обитателей где-то перепало несколько рулонов ткани, вроде подкладочной, черного и зеленого цветов. Поэтому, чтобы не позволять скучной реальности с ее скучными обоями вторгаться в воображаемый мир магии и драконов, стены этой самой тканью и задрапировали. А заодно и устроили перепланировку, превратив трехкомнатную квартиру в настоящий лабиринт с множеством закутков. Но одну из комнат оставили большой, чтобы компании было, где всем вместе собраться.

Мебель заменяло множество подушек, затянутых той же самой тканью. А те, кому подушек не хватило, сидели на заслуженном и частично облысевшим ковре. На одной стене висела тщательно скопированная карта Средиземья. В углу, на единственном кресле сидел патлатый темноволосый парень, лицо которого мне показалось смутно знакомым. И занят он был самым что ни на есть средневековым делом — плел кольчугу. Используя совершенно несредневековые плоскогубцы. Я устроился неподалеку от плетельщика кольчуг. Может еще и потому, что рядом с ним же крутились две вполне симпатичные девицы — высокая блондинка в обтягивающем платье и маленькая шатенка весьма сдобных форм, но с очень миловидным личиком. К превеликому моему счастью, девушки здесь не заливали волосы уродским серебряным лаком. Да и вообще почти не красились.

В общем, я занял стратегически-пассивную позицию, сделал одухотворенное лицо и принялся слушать разговоры. Большую часть их которых мне была совершенно непонятна.

—…а мы тогда подошли к Гундабаду с севера, — активно помогая себе жестами, рассказывал субтильного вида паренек лет восемнадцати, волосы его еще не были внушительной длины, но он явно к этому стремился. Лоб перехватывал хипповский хайратник. Одет он был в джинсы, плохо сшитую рубаху с широкими рукавами. Из той же самой тонкой синтетической тряпки, которой тут все стены были затянуты. На груди таинственно мерцала брошка, по виду явно стянутая из бабушкиной шкатулки с устаревшими украшениями. — А там стена проломлена! Ну, мы, значит, заходим, щиты наизготовку. Орки нас заметили, только когда мы к их костру подошли. Они миски побросали, мечи схватили, а Азог начал орать, что это не по правилам.

— Азог из Красноярска? — перебил его другой толкиенист. В тельняшке и с выбитым зубом.

— Нет, другой, — рассказчик помотал неровными патлами. — Из Подмосковья. Он вообще нервный. Начал кричать, прибежала Варда, она у них была командным мастером. А у нас уже замес начался. Мы почти всех орков перебили, кто-то обратно к костру сел. Началась рулежка. Азог орет, меч свой сломал. В общем, Варда замахала руками и сказала, что ничего этого не было, мы не могли зайти в Гундабад, он вообще в пещерах. И завалила нас камнями.

— Ничего себе, мастерский произвол! — возмущенно поддержал «тельняшка». — А вы тогда что?

— Ничего, пошли в мертвятник… — вздохнул герой несостоявшегося штурма Гундабада.

— На красноярских хоббитских игрищах такого не было, — резюмировала маленькая кудрявая девушка.

Колыхнулась ткань, впуская в комнату полноватую дамочку в очках, ту самую, которую все здесь называли Галадриэлью. Иногда сокращали до Галы. В руках она несла эмалированную кастрюлю.

— Волшебное зелье подано! — заявила она. — Только чур сильно пока не напивайтесь, давайте не пугать журналиста!

В числе всех прочих, мне тоже передали кружку, наполовину полную жидкости цвета компота. Из любопытства попробовал. Хм… На удивление даже неплохо. Эльфийская волшебница со своими помощницами весьма творчески подошла к «трем топорам», и при помощи варенья, яблок, меда, корицы и еще каких-то специй, которые я не смог опознать, этот шмурдяк превратился в чем-то даже в изысканный напиток.

Глотнув «зелья», парень в тельняшке взялся за гитару. Тренькнул по струнам и запел незнакомые слова на знакомый мотив.

— Три года маялся на нарах в Барад-Дуре
Три года Мордор мне пришлось топтать.
И на моей эльфийской прежней шкуре
Вдруг начали чешуйки прорастать.
Три года жить немытым и небритым.
И раз в неделю пайку получать,
А вместо ног остались лишь копыта,
Вот не совру, век воли не видать!