90-е: Шоу должно продолжаться

Глава 23

— И он нам всем сделает такие штуки? — Бельфегор еще раз выхватил у меня из рук листочек, на котором я набросал, как примерно с моей точки зрения должны выглядеть наши сценические костюмы. — Круто! Я думал, Илюха делает только доспехи для своих. Как ты его уговорил?

— Я просто не знал, что надо уговаривать, — усмехнулся я. — Ну и любому мастеру нужно портфолио.

Илье по прозвищу Бес, тому самому, который плел кольчугу на сборище толкиенистов, и вокруг которого крутились самые симпатичные девицы той вечеринки, я позвонил и убедился, что он все помнит и готов к работе над нашим антуражем. Тему цены я тоже осторожно прозондировал. На это он только отмахнулся. Мол, что еще за глупости, все свои. Так что кроме совместного с толкиенистами выступления перед скучающей публикой, от нас взамен ничего не требовалось. Разумеется, это не значит, что мы ничего и не отдадим. Свои долги всегда лучше платить, чтобы они потом не всплыли в каком-нибудь уродливом и неузнаваемом виде.

— Это лучше, чем грим, — даже без споров согласился Астарот.

Бегемот и Кирилл свое отдельное мнение не высказали. Но по довольному лицу Бегемота было и так все понятно. А Кирилл сейчас просто готов был одобрить все на свете, лишь бы остаться в группе.

Пора была переходить к следующему вопросу. Гораздо более нервному.

— Теперь вот еще что, — сказал я. — Вчера я разговаривал со Светой, и она меня посвятила в процедуру приема в рок-клуб.

— Нас прошлый раз отшили, даже не дав сыграть, — угрюмо буркнул Бельфегор.

«Потому что прошлый раз туда явно ходил Астарот», — подумал я. Но сказал другое.

— Если мы сделаем гордый вид и обидимся, то хрен нам, а не концерты, — я пожал плечами.

— В рок-клубе давно засели старперы, у них там теплые местечки, и они не пускают туда никого, кто хочет свободного самовыражения, — угрюмо проговорил Бегемот.

— Слушайте, вот какое дело, — я пододвинул к Бегемоту чашку с печенюшками. А то он их так гипнотизировал, что кажется сейчас начнет виртуально поглощать. — Кушай, маленький, а то похудеешь еще, такого мы допустить ну никак не можем.

Бельфегор хихикнул. Но как-то скорее обреченно.

Нда, вот же компашка неудачников-то подобралась. С выученной беспомощностью.

— Ну, слушай, ты же помнишь, как в прошлый раз было, да? — сказал Астарот, внезапно даже без ноющих и истеричных интонаций. — Я отдал кассету, они сказали, что перезвонят, и с тех пор молчание.

— Так, братва, всем отставить упадничество, — прервал я этот поток чертовски убедительных аргументов того, почему мы будем сидеть на попе ровно. — Объясняю на пальцах. Мы с вами хотим донести свое творчество до зрителей. Мы можем попытаться сделать это в одну каску, но что ответит любая тетенька, которая заведует любым домом культуры, где мы можем выступить?

— Что? — с печенькой во рту спросил Бегемот.

— «Мальчики, а вы чьи?» — писклявым псевдоженским голосом сказал я. — И если это будет не чья-то тетя или чья-то мама, то она, скорее всего, пошлет нас на хрен. И зрители нашей музыки не услышат.

«На их же счастье!» — мысленно закончил я, но прописал себе за такое воображаемого леща. Спокуха! Мой жизненный опыт подсказывает, что даже говнари могут неплохо зарабатывать и быть в тренде, так что работаю с тем материалом, который есть. И не выстбываюсь тут. Даже мысленно.

— Ну да, как всегда, — уныло вздохнул Бельфегор.

— А если у нас будут корочки рок-клуба, то разговор вести будет в разы легче, — сказал я. Судя по лицам, нифига не убедил. Что, надо было бухло что ли с собой брать на этот разговор, чтобы мои говнари переоделись из костюмов никому не нужных какашек?

— Только нам их опять не дадут, — упрямо повторил Астарот.

— Братва, вы меня уже бесите, если честно, — чуть повысил голос я. — Вам концерты что ли не нужны? Вы хотите до пенсии быть гараж-бэндом и играть только сами для себя? Демонические клички себе взяли, свободное самовыражение у них, сейчас описаюсь от умиления! Нам нужны эти сраные корочки, ясно? А рок-клубу мы с вами нахрен не сдались, у них из таких, как мы, каждый месяц очереди выстраиваются. А это значит, что нам с вами надо шевелить жопой, ясно вам? Действовать, а не только обиженок из себя корчить. И тогда будут у нас и сольники, и сборники, и концерт в «Лужниках» на закуску!

Надо же, какой я молодец! Чудеса дипломатии проявил такие, что мои говнари уже готовы под стол всей толпой забраться. Включая Кирилла, который нервно крутит головой, и бросает тревожные и влюбленные взгляды на своего кумира Астарота.

— Бюрократию и всякое такое я беру на себя, — уже вполне спокойным тоном сказал я. — От вас потребуется только зажечь на прослушивании и отчетнике.

— Ну… — протянул Бельфегор. — Может и надо попытаться… Кассета с нашими песнями у нас осталась…

— Астарот? — я посмотрел на нашего молчаливого фронтмена. Тот сверлил взглядом пол. — Ты согласен, что нам нужно получить это дурацкое членство?

— Ну… — неуверенно сказал он. — По сути да, согласен.

— Беге… Абаддон? — я посмотрел на толстяка. Его свитер был в крошках. А печенье в миске стремительно убывало. — Выскажись тоже.

— А что я? — он пожал плечами. — Я согласен. Давайте попробуем. На «Рок-провинции» мы выступали же…

— Кирилл? — я уперся взглядом в нашего единственного «хорошего мальчика». — Ты что думаешь?

— Я думаю, у нас получится, — прошептал он и испуганно посмотрел на Астарота.

— Вот и славненько, — облегченно выдохнул я.

— Астарот, а та кассета же у тебя осталась? — Бельфегор вскочил. В его мальчишеских глазах снова загорелся энтузиазм.

— У меня есть! — подал голос Кирилл. — Я же еще в тот раз попросил себе копию…

— Кстати об этом, — я снова собрался с силами. Третий акт марлезонского балета. Самый тонкий лед, вопросы творческого самоопределения, самовыражения и вот этого всего. — Нужна новая запись.

— Я могу поговорить с мамой, — встрепенулся Бельфегор. — Можно будет ночью в театре студией воспользоваться. Только нужно будет выбрать день, когда дежурить баба Люба будет…

— Кирюха, спой свою песню про монаха, — сказал я и протянул «хорошему мальчику» гитару.

— Прямо сейчас? — тот испуганно посмотрел на Астарота.

— А чего тянуть-то? — я подмигнул. — Давай-давай, пусть будет музыкальная пауза в нашем серьезном разговоре. Всем не помешает расслабить булки.

Открывший было рот Астарот захлопнул варежку.

Кирилл неуверенно тренькнул струнами. Потом-таки собрался с духом и запел.

К середине песни голос его зазвучал увереннее, а я смотрел на реакцию парней. Бельфегору и Бегемоту явно нравилось. Наш ударник даже начал подстукивать ритм по колену, забыв про жалкие остатки печенья.

Кирилл закончил играть и положил гитару.

— Круто! — заявил Бельфегор. — Это ты сам сочинил?

— Вот ты тихушник, Кирюха! — Бегемот хлопнул приятеля по плечу. — Мог бы мне и раньше спеть!

— Нам нужно записать эту песню, — сказал я. — Кирилл, ты же согласен, чтобы «Ангелы Сатаны» исполнили твое творение.

— Эй, мы же, кажется, уже договаривались… — начал предсказуемо возгудать Астарот. Я ткнул его в бок и кивнул на дверь.

— На два слова, Астарот, — сказал я тихо.

Астарот уже натянул на лицо свое фирменное выражение «под носом говном намазано». В коридор он, конечно же, вышел, но с видом гордым и независимым, совсем как государь-император в плену у бомжей под мостом.

— Кирюха даже не в нашей группе! — громким шепотом начал возмущаться он, как только дверь за нами закрылась. — А ты ему уже пообещал, что мы эту попсу будем записывать?

— Заткнись и послушай меня, ладно? — с максимальной вежливостью сказал я. Мысленно я уже прокручивал в голове разные аргументы, которым можно будет убедить Астарота. Так-то руки чесались отвестить ему пару затрещин и загнать истеричку под лавку. Но это всегда успеется. Для начала попробуем пряником и логикой.

— Ну? — недовольно буркнул он.

— Понимаешь, какое дело, братан, — проникновенно начал я, положив руку ему на плечо. — В нашем рок-клубе как-то нервно относятся к музыке, вроде нашей. Я вчера весь день думал, как бы нам извернуться, чтобы мимо их худсовета пролезть. А сегодня услышал, как Кирюха играет, и понял, что вот он, наш пропуск!

— Велиал, это хреново как-то звучит, — Астарот хмуро смотрел на пол. — Типа, мы должны прогнуться под правила рок-клуба, наступив на горло своему творчеству. Может, нам еще и «Белые розы» спеть?

— Не бзди, Астарот, я видел, что песня тебе понравилась, — усмехнулся я.

— Я тебе совсем про другое говорю! — вспыхнул наш фронтмен.

Отлично я понимал, о чем он говорит. У него чешется то, что кто-то может отобрать у него эксклюзивное право писать песни для группы. А без него он боится, что станет всем нахрен не нужным. Вот он и устраивает тут цыганочку с выходом каждый раз, когда речь заходит о репертуаре.

— А я думаю, что твои песни звучали бы еще лучше, если бы у нас был басист, бэк-вокал и саксофон, — сказал я.

— Саксофон? — захлопал глазами Астарот. — Зачем нам саксофон?

— Ага, значит насчет бас-гитары и бэк-вокала возражений нет.

— Велиал, ты издеваешься? — набычился Астарот.

— Ничуть, — я покачал головой. — Мы уже даже поднимали эту тему, но другим боком. Для настоящей свободы самовыражения нам нужна новая аппаратура. И больше времени на репетиции и концерты. И свободу эту дают деньги. Денежки. Бабосики, понимаешь? Причем довольно много, я тут пробил, сколько стоит одна только драм-машина. Понимаешь ты это?

— Понимаю, — Астарот печально вздохнул.

— Ты пойми, я не предлагаю ради денег удариться в попсу или пойти разгружать вагоны, — втолковывал я. — Но стать немного более гибкими нам придется. Хотя бы для того, чтобы получить это клятое членство в рок-клубе.

Вообще, конечно, дело было вовсе не в мифическом всемогуществе этих корочек, которые, скорее всего, для большинства заведующих ДК — такая же филькина грамота, как и диплом выпускника училища накручивания хвостов коровам. Дело было в другом. Этой команде нужна была общая победа. С видимым и ощутимым результатом. Чтобы появилось ощущение, что вместе мы можем горы свернуть, потому что только что прогнули систему. Хм, а вот про систему Астароту можно как раз и сказать…

— Чтобы достучаться до людских сердец, нам нужны сцены, — продолжил я. — Но путь к ним преграждают закостенелые чуваки из худсовета рок-клуба. Упремся, как бараны, получим отлуп, и люди нас так и не услышат. Поступим умнее — прогнем систему.

Ну наконец-то! Угрюмое выражение лица Астарота начало меняться. Сначала появилась задумчивость, потом интерес, потом даже что-то вроде боевого задора.

— Песня Кирюхи простая, она будет нормально звучать даже в акустике, — сказал я. — Ну что, ты согласен?

— Ладно, — медленно и величественно кивнул он. — Ты правда собираешься возиться с тамошней бюрократией?

— Буду как лев с ними драться, обещаю! — я помахал перед ним рукой, все еще замотанной эластичным бинтом. Блин, грязный он какой уже, надо бы постирать вечерком сегодня. — С живых не слезу, но заставлю их принять нас на прослушивание!