Санкт-Петербург

Ведь тот же Петр I прочему спокойно принял пароход и, в конце концов, на нем поплыл. И даже шокировано удивился, когда Дмитрий отказался сооружать морские однотипные корабли?

Все просто. Пароход этот строился на частной соседней верфи и даже, частично, на государственной, где государь часто был и строил различные суда, в том числе и оный. Конечно он потом спокойно проходил, пил водку и спал ночью, если не интересовался ночной работой команды. А ведь последняя, как раз, всю поездку, по крайней мере, на рудник, мучительно привыкала к этому «дьявольскому чудовищу».

Дмитрий сумел с напряженным усилием оторваться от мыслей о прошлом. «Живи современностью, если не хочешь быть с проблемами», — приказал он себе. На верфи уже закладывали две шхуны, а как получится и пять остальных. С судами не надо было торопиться. Несмотря на новизну и определенную сложность со строительством корпусов, основные проблемы как раз будет с паровыми машинами.

В который раз придется их модернизировать. Ведь иной тип судов, а главное, машины все еще допотопные, примитивные. Их надо преобразовать, самим же будет потом хорошо. Да создавать машины в тоже примитивных кузнечных мастерских с необразованными кузнецами первой четверти XVIII века, где уже молот является наиновейшим инструментом. А все остальное — дьявольским новизной. Даже простую пластину или ствол будет трудно ковать, а трубку — просто невозможно.

Хотя после уже создания первой паровой машины для их собственного парохода, можно сказать — кузнецы сделали важный, хотя и первый шаг на пути к промышленным рабочим XIX века. А вот во время работы с машинами семи судов нужно будет сделать следующий путь.

Проинспектировал верфь, приказал срочно доделать уже созданные корабли и кораблики, а от остальных планов отказаться. Рабочим им ничего пока не сказал. Им надо было работать по режиму: бри больше, кидай дальше, пока летит — отдыхай. Вот разберутся мастера, отчитаются по рабочим, куда и как им работать, вот тогда и им будет время.

А пока надо выступить перед административно-техническим персоналом первой четверти XVIII века, то есть перед теми же мастерами. Для этого времени, они являлись теми же рабочими, но в основном грамотными и обязательно опытными. Такие работяги топорами и все напишут и даже нарисуют. Они бы и чертеж сделали, если бы могли понять, что это такое.

— Господа! — обратился к ним Дмитрий. Вообще дворяне, а, особенно, аристократы из бывших бояр, с ними не церемонились. «Чернь», «мужики», «погань» — это лучшее, что могли услышать мастера. Так-то они не обижались, но если происходили народные бунты, как всегда кровавые и злые, то в большинстве переходили на сторону бунтовщиков. Попаданец Дмитрий даже не этого страшился. Он не понимал, почему те же бояре лучше плотников? Ладно бы еще писать умели, а то ведь и этого иной раз не умеет. Поэтому шел с ними наравне, чем своей княжеской стороной даже гордился. Он повторил: — господа! Государь поручил мне срочно создать новые корабли, называемые шхунами. В краткий срок и качественно.

Вот уж времечко, когда личности выпячиваются, но сугубо отдельные и за счет остальных. Скажем, говорят, не Швеция напала, а брат ваш Карл на грубость напирается. И с нашей стороны, не Россия защищается, а Петр. Ну а знатные поданные также стараются: не государство дало заказ частных верфях князей Хилковых, а государь князю поручил. Вот как!

Ну а дальше пошли технические детали. Какие корабли, сколько особенностей. Пароход они строили, специфику опознали сразу. Опять же, какой лес, какие деревья, насколько глубоко и тщательно рубить, а, отсюда, сколько пойдет денег.

Только в конце вновь огорошил:

— Проект сей корабельный я, как и все, беру на себя. Но поелику, забот у меня много, а времени свободного все менее, то непосредственно приказывать вам будет моя жена княгиня Дарья Хилкова с малолетним князем Александром.

Княгиню они неоднократно видели и даже говорили, поэтому сразу не взбунтовали. Жена все-таки, гм. Но удивленных, а в глубине неприязненных взглядов Дмитрий увидел во множестве. Ничего, господа мастера и рабочие, дома он еще получит «приветы» от благоверной. Она ведь тоже не очень-то хочет втаскиваться в совершенно незнакомые для женщин первой четверти XVIII века. Плавали уже, знаем.

Поначалу будет жалобные слова, писки-визги, женские слезы. Потом, если что, она и поругать может, правда, без мата. А в конце обратится к отцу, как к последнюю инстанцию. Тесть, кстати, молодец, не только встал на сторону зятя, но и пристыдил дочь.

Ну а ему действительно некогда. Его ведь парусину надо, сам царь не дал, мол, обойдешься, князь, за такие-то деньги. А еще паровые машины, тут его никто не заменит. Ух!