Польская карта

Глава 24

Событие шестьдесят четвёртое

Граф Гуттьере Фернандес — комендант крепости Мазаган с радостью оглядывал горизонт, затянутый чёрными — свинцовыми низкими тучами.

— Юлий, будет буря. Настоящая буря. Нельзя выходить в море. — Русские фрегаты должны были утром идти на Танжер. Ох, уж эти русские, не живётся им спокойно. А тут словно Пресвятая Дева Мария услышала его молитвы образумить русского адмирала и решила послать тому предостережение.

— Сам вижу. Плохо. Застрял я тут, то одно, то второе, то опять одно. Хорошо, дон Фернандес, тогда завтра свадьба. Что нужно от меня? — а чего время терять?

— От тебя? — такой крутой поворот фордевинд на пару минут выбил коменданта крепости Мазаган из колеи. Он-то сам хотел сейчас издалека начать подводить к тому, что раз Господь против их похода по устрашению неверных, то надоть подумать о свадьбе и начать к ней готовиться.

— Ну, там, побриться… Шучу, подарки какие… Церемонии… Не женился я ещё ни разу. И это, я ведь православный. У нас есть священник…

— Ты же не русский? — схватился за голову граф.

— Мать русская, да у меня крестным сам император Пётр был!!! В детстве… я… нас в протестантизме… Ну, наверное, не помню. А когда мне было лет пять или шесть, то крестили в православие в Санкт-Петербурге. На всю жизнь запомнил. И меня и брата. Царство ему небесное. Император Пётр Алексеевич крёстным был. Нужно Амалию тогда сегодня же в православие… Там какая-то длинная процедура, нужно… Ох. Блин, пойду к епископу нашему. Мы же епископа целого везём. Новое епископство Синод постановил открыть в Охотске.

— Ох-хо, Юлий, не серьёзный ты человек. Как я свою единственную дочь отдам за схизматика⁈ А титул? Как я могу титул передать человеку чуждой веры?

— Это у вас тут чуждая вера. Мне герцог Бирон что говорил! — поднял палец вверх Вильстер.

— Что?

— А то, что православие идёт от Константинополя. Это вы себе пап всяких придумали и отошли от истинной веры. Индульгенции за деньги продаёте, — Юрий Данилович вдруг остановился, заметив, как наливается кровью лицо тестюшки будущего. — Дон Гуттьере, к чему эти философские споры. Мы военные. Пусть попы занимаются вопросами религии. Завтра в двенадцать свадьба. Подарки будут.

Адмирал Вильстер о подарках мог не беспокоиться. Богатую добычу они взяли на тех трёх галерах. Особенно на одной из тех, что стояла в порту Касабланки. Они, по словам гребцов освобождённых, только что ограбили два голландских судна, следующих из Западной Африки. И в Касабланку пришли сбыть товар. В трюме была слоновая кость, кость носорога, шкуры леопардов и тигров, черное дерево (Эбеновое дерево), а так же необработанные самоцветы. Большинство было фиолетовыми аметистами из Намибии, камни не смотрелось так красиво, как в серьгах или перстнях, но Юрий Данилович вполне себе осознавал, что любой необработанный самоцвет смотрится блёкло, для того и существуют ювелиры, чтобы придать природным камням красоту. Кроме серо-фиолетовых аметистов были и серо-зелёные камни с Мадагаскара. При этом отдельно от остальных лежало пять очень крупных камней, какой размер они будут иметь после обработки адмирал не представлял, не был ювелиром, но что это целое состояние, вполне себе осознавал. Изумруды дороже всех остальных самоцветов. Словом, даже если бы только эту одну галеру захватили, то уже бы добычи любой пират позавидовать мог, а тут целых три. И не хуже ведь добыча была на стоящей в порту рядом галере — там были специи. Корица, гвоздика, шафран.

О такой возможности, как обзавестись добычей, у него, перед отплытием из Риги, был разговор с министром Обороны герцогом Бироном.

— Я не силён в морском праве, потому если на вас нападут, и вы захватите пиратов по дороге, то половину денег или товаров принадлежит казне, а половину участникам сражения. Из них десять долей — капитану, по пять офицерам и по одной матросам, сколько бы их не было. Из государственной доли — десять процентов лично тебе, Юрий Данилович. Если получится продать выгодно по дороге, то продайте. Нет, так везите в Китай. Естественно, если это не хлопковая или шёлковая ткань. Эти вещи постарайтесь реализовать. Чай тоже. Чай в Китай точно незачем назад тащить. Да, разберёшься. Купцов поспрошай.

И вот они захватили три галеры. И при этом их фрегаты, если и не перегружены сверх меры, то груз с трёх галеотов на них точно не войдёт, ведь эти корабли по размерам не сильно уступали его фрегатам. То есть, нужно продавать? Здесь в небольшой португальской крепости, где и тысячи человек не наберётся⁈ И где слоновая кость и эбеновое дерево в три раза дешевле, чем в Амстердаме, например? И уж тем боле в Санкт-Петербурге или Риге. Капитан Беземакер предложил отремонтировать одну из трёх галер и туда самое ценное перегрузить для продажи в Китае, но Вильстер эту идею отбросил. Двухмачтовая посудина с косыми парусами и вёслами, на которые ещё гребцов найти надо, по скорости явно уступит фрегатам. Будет тормозить всю эскадру в походе, где главное скорость. Неизвестно смогут ли они пополнять припасы и главное воду после следующего португальского порта. Нет. Жадность до добра не доводит никогда. Потому, переговорив с графом и будущим тестем, Вильстер решил всю добычу, кроме камней и части специй, которые охотно купят в Китае, оставить в Мазагане. Выделят им в крепости большой подвал. А дону Гуттьере адмирал решил подарить ту часть слоновой кости, что полагается ему при дележе. На его долю пришлось почти пятьсот фунтов (двести килограмм) и при цене семьдесят пять шиллингов за фунт получались очень приличные деньги, особенно если считать не в граммах золота, а в вещах, на те же сто шиллингов можно купить лавку или дом с надворными постройками. А тут этих шиллингов тысячи получались. Столько на службе и за всю жизнь не заработаешь.

Тестюшка, узнав о таком подарке даже про веру не стал больше ни слова говорить. Бог мол один, пусть и правда попы занимаются. И слоновая кость не единственный подарок. Вполне осознавая, что специи и чай вещь скоропортящаяся, адмирал Вильстер предложил продавать эти товары графу заезжим купцам, а у них брать менее скоропортящиеся товары. Те же самоцветы или слоновую кость. А чтобы у тестюшки была заинтересованность, Вильстер выделил ему десять процентов от проданного. Свою долю. Всё одно деньги в семье останутся.

Событие шестьдесят пятое

Когда я вел дипломатические переговоры, то, все время чувствовал, что за моей спиной кто-то стоит и говорит мне: «Не уступай, не уступай. Это не твое. Это наше!».

Андрей Громыко

Вместо ускорения движения к Дрездену эпохальное сражение с регулярной польской армией принесло лейб-гвардии серьёзную задержку. Стоит начать с пленных. Их получилось почти две тысячи человек. Теперь их надо кормить, лечить и охранять. А Иван Яковлевич, уже предвкушая в Дрездене завершение похода в скором времени, отправил генералу-фельдмаршалу князю Василию Владимировичу Долгорукову, который отвечал за полки второй линии, то есть те, которые занимались доставкой в Россию трофеев и пленных, послание, что всё, не надо больше нам сюда слать людей и подводы. Заплатите крестьянам и пусть домой возвращаются. А то вымрем зимою с голоду. Кто-то же должен хлеб с репой ростить.

А тут подвалило и пленных прилично, коих нужно в Тару и Кяхту доставить, чтобы они там самоотверженным трудом дороги и дома строили, приближая освобождение своё. А ещё привалило всякого оружия, и даже огромная полковая казна досталась кавалергардам, после разгона драгун, обративших внимание на обоз. То, что там полно продуктов и пороха — это нормально, а вот то, что там почти шестьдесят тысяч талеров и злотых, в пересчёте на талеры, оказалось, так просто подарок. Сразу закрывался вопрос, чем оплатить рядовым и унтер-офицерам гвардейских полков этот поход. Как раз каждому по годовому почти окладу получится. Плюсом опять прилично лошадей досталось в подарок от польских драгун и офицеров, из которых десяток четвероногих так просто на конезаводы просился.

Потребовалось непростое решение принять, и без того куцый уже корпус ещё на тысячу человек уменьшить, отобрали из каждого батальона по плутонгу, чтобы отконвоировать пленных и прочие трофеи до Киева. Никто домой возвращаться, не добившись окончательной победы, не хотел, и пришлось жребий тянуть взводным.

Отправили обоз с пленными и трофеями в Киев, подошли к Вроцлаву, наконец, а тут опять баррикады, как таковой стены у города нет, есть небольшой замок в центре и паны, которые теперь непонятно за кого, раз Лещинского нет, опять решили устроить русским уличные бои. То ли их мало оказалось, то ли не сильно уже горели воевать за мертвеца, но несколько залпов картечными и шрапнельными гранатами баррикады снесли, а новых ляхи городить не стали. Из плюсов этого очередного боя можно назвать главный. Герцог Бирон получил теперь законное право вести себя в городе, как завоеватель. Так и поступили. Собрали всё в костёлах и соборах, что поценнее и вместе с ксендзами и монахами отправили в Киев с очередным обозом, ещё на пятьсот человек корпус ослабив. Но теперь уже точно ничего не должно помешать им добраться до Дрездена. Всё, на границе уже.

Помешали. Так Брехт и не увидел Дрезденской картинной галереи и прочих красот этого города. На границе повстречались с саксонским войском. Тысяч десять человек — в основном пехота. И во главе этого войска сам будущий король Речи Посполитой — Август Саксонский.

Иван Яковлевич, прямо полчаса ходил и плевался, когда ему доложили, что разведка наткнулась на саксонцев. Чёртов Вроцлав. Он задержал гвардейские полки на три дня. И именно их и не хватило. Ведь одно дело, когда герцог Бирон приезжает в Дрезден и предлагает Августу III Саксонцу корону Речи Посполитой, как дар, и оговаривает ряд уступок. Например, Литву и Украину. А ещё и Курляндию. Мол, пусть сами сеймы и всякие ландтаги решают, с кем быть, под чью руку встать. Зачем вам, Ваше Величество эти непокорные казаки, которые вечно смуты затевают, и где нет ни производств, ни даже городов толком? А ещё там есть набеги крымчаков и прочих турок с татарами, да и война с Блистательной Портой на носу. Нужно это вам⁈ Забирайте саму Польшу и делайте её своим наследным владением. Как батюшка ваш и хотел. Россия сию вашу хотелку одобрит.

И это было чистейшей правдой, про батюшку, и именно для этого разговора Брехт таскал с собой графа Карла Густава Левенвольде — русского дипломата и полномочного министра в Вене и Берлине, который был в курсе всех тех событий конца прошлого года.

Перед самой смертью, уже ощущавший припекание адских сковородок, Август Сильный решил сына порадовать приличным наследством. Он начал переговоры о разделе Речи Посполитой между Саксонией и Пруссией. Август II предложил Фридриху-Вильгельму Польскую Пруссию, Курляндию и часть Великой Польши, остальные земли становились наследным королевством. 31 декабря 1732 года в Кросно король встретился с прусским министром фон Грумбковым, но переговоры были прерваны из-за обострения болезни короля. Через четыре дня в Варшаве король слёг и больше уже не встал, а вскоре и преставился. Наверное, ничего бы не получилось у Сильного, Россия и Австрия бы такой предательский ход не допустили. Но тут главное, что прозвучало само слово — «раздел». Если можно такими словами бросаться Августу Сильному и Фридриху-Вильгельму, то почему не попробовать герцогу Бирону и Августу Саксонцу. Ясно, что Австрия и Пруссия встанут на дыбы. И вот тут должны вступить в дело французы. Возможно, и уже вступили. Брехт точного начала войны Сардинии и Франции против Австрии за Неаполь не знал. Так, может, и не нужно уже это знание. Он сейчас серьёзно поменял историю и кардинал де Флери — французский первый министр мог и раньше начать эту заварушку. А начнёт по любому, и Австрии, получившей сразу по физии от всей души, будет не до Украины. Своё бы удержать, а для этого нужны на помощь русские. В реальной истории Ласси со своим корпусом так и не повоевал. Одного его присутствия хватило, чтобы кардинал де Флери сел за стол переговоров. А Пруссия? У той шашни с Францией и Швецией. Но Швеция показала, что на неё надеяться не стоит — сто процентов предаст, а Франция кровавой юшкой умылась уже, в ту степь морем больше не дёрнется, а дернется если, то ещё раз отгребёт, просто не может у неё быть ещё двадцать линейных кораблей. А пешком через всю Европу, через кучу немецких враждебных княжеств, вести войска, когда и так уже на трёх фронтах воюет, фантастика ненаучная. И ещё — Пруссия сейчас зажата между очень хорошо себя показавшим русским флотом и приличной русской армией с двух сторон её окружившей. Нет. Без союзников не дёрнется, как бы не хотелось эти земли, обещанные Августом Сильным, получить. И потом… Когда делёжка пирога закончится, Россия не будет возражать, уж Брехт позаботится, чтобы Саксония и Пруссия сцепились из-за Польской Пруссии. Даже помогать будет… Обеим сторонам. Пока те способны платить, и с них можно чего интересного попросить за помощь. Например — Данциг на пятьдесят лет. Или построить в Риге силами мейсенских мастеров фарфоровую фабрику.