Феномен СССР: Слово Пацана

* * *

Дядя Миша закрыл дверь бывшей железнодорожной станции, проводив последнего гостя, из тех, кто сегодня приходил в клуб. Теперь в здании остались только свои, из числа близких знакомых, тех, кто входил в круг приближенных. Пройдя через зал, Миша погасил свет, после чего по коридору прошел к небольшой комнате, которая была закрыта от основной массы посетителей. Там его уже ждали двое молодых парней Жгут и Язва, которые остались поговорить о делах. Миша немного замер в дверях, еще раз быстро перебрав в голове все, что хотел сегодня обсудить, а затем вошел в комнату и прикрыл дверь.

Окно было надежно задернуто шторкой, но Миша еще раз убедился в том, что не осталось никакой щели, через которую можно будет увидеть, что происходит в комнате. Жгут тем временем, подошел к небольшой электрической плитке, на которой стоял чайник, убедился, что тот закипел и отключил плитку. Вместе с чайником он вернулся к столу и принялся разливать кипяток по кружкам. Затем отнес чайник обратно на плитку, а потом вернулся к столу, за которым уже сидел Язва и дядя Миша.

— Ну что, ребята? Как дела на районе?- Миша поочередно осмотрел парней, которые в свою очередь быстро переглянулись, Язва пожал плечами, показывая, что ему особо нечего сообщать, поэтому первым заговорил Жгут.

— С Десяткой проблемы, как всегда. Вчера возле института меня ждали. Хорошо, парни знакомые предупредили, а так бы подловили. Уже совсем оборзели, ничего не бояться.

— Это все из-за бабы той? Или из-за той историй с мелюзгой?

— Да пес их знает, они в целом меня не любят, а в последнее время, как с цепи сорвались. Парни говорят, что подлавливать стали на районе, по одному не ходят, так, трое-четверо. Поймают, плюх накидают и обратно к себе.

— К нам тоже заходят, но больше, если на реке кто-то попадется. У нас попроще, вся округа маленькая, чужаков сразу видно.,- вставил Язва, осторожно дуя на чай в кружке, затем добавил,- если наших заловят, то бьют всегда. Мол, сидите в колхозе, к нам рыла не суйте.

— Может соберем наших парней, прогуляемся по десятке?- предложил Жгут, но дядя Миша покачал головой. Видя, что Жгут хочет что-то сказать, перебил его,-десятка осмелела, поскольку с Шалтайкой связались. Они давно их под себя хотели подмять, вот и договорились. Сейчас Шалтайка и к нам придет, через десятку. А мы ответить не сможем.

— Чем это плохо? Чего они там вообще хотят от нас? Живут они там на своей Шалтай горе, ну и пусть живут. А от нас то им чего нужно?- пожал плечами Жгут. Миша покачал головой.

— На Шалтайке сидит Айнур, с ним там Скребок и Антон. Они уже давно весь город под себя поджимают, куда приходят, со всех дань требуют. Везде свой нос суют, и если узнают, что им чего-то недодали, то наказывают. На Шалтайке, все под ними, цеховики, стеклотарщики, кафешки, таксисты. Ну вот все, что могли взять, взяли. Но им мало, понимаешь? Вот и к нам придут и наших цеховиков прижмут, а нас подвинут.

— Хорошо. Что тогда делать будем? У нас много ребят на районе, в Химках много парней. В принципе, им тоже будет не по нраву, что к ним какие-то Шалтайцы лезут, что скажешь, Язва?

— Это да, у нас парни не потерпят, чтобы ими кто-то командовал не свой. Но вот только, нас не так много. Да и интерес для нужен для парней, многие скажут, зачем мне идти за Новостройки? Пусть там сами отбиваются, а мы тут сами постоим.

За столом повисла тишина, парни смотрели на Мишу, который задумался на пару секунд, отхлебнул чай, а потом ткнул пальцем в Язву.

— Интерес у нас один, Витя, это те деньги, что мы с наших цеховиков имеем. И если Айнур сюда придет, то все отберет.

— Ну так я не могу сказать пацанам, что мол, нужно идти с десяткой драться, потому что они хотят мою долю с продажи левого товара цеховиков отжать.

— Витя, скажи мне, ты совсем дурак?

Дядя Миша посмотрел на Язву тяжелым взглядом, от которого тот занервничал.

— Витя, конечно же так говорить не нужно. А вот что тебе нужно говорить, так это то, что парни с Десятки совсем оборзели, что прессуют наших, что если мы не будем отвечать, то нас не будут уважать. Тех, кто пытается возражать, нужно упрекать в том, что они трусы и не способны защитить не только своих близких, но и себя. Смотри, есть район, мы тут живем и мы тут хозяева. Если мы за порядком следить не будем, то тут бардак начнется. Есть наш двор, есть наша улица, есть наш район. Мы тут живем, и все это наше. И только мы тут можем решать, что и как будет. А все эти чужаки, пусть у себя сидят. А надо будет, еще и к ним сходим. Понимаешь?

Язва закивал головой, показывая, что понял, но тут вмешался Жгут.

— Дядя Миша, все правильно ты говоришь, но все таки, нужно что-то и парням дать, кроме вот этого патриотизма.

— А мы и дадим им, Славик, дадим. Кому-то защиту, кому-то возможности. Главное, что бы все двигались в нужном направлений. А что до денег, то пусть пацаны крутятся, не сидят на месте. Кто будет с нами, голодным не останется. Видишь, у нас уже все налаживается, клуб у нас свои, люди приходят, общаются, пацаны вот, спортом занимаются, молодцы.

— Это конечно здорово, но я так и не понял, зачем тебе это, этот клуб?

— Ну как зачем, Славик. Общаться нужно с людьми. Вот смотри, приходит сюда вечером человек, в шахматы поиграть. Ну я сел с ним, играю. Спрашиваю, а ты чем, милый человек, занимаешься. А он оказывается, мастером работает в цеху, что одежду шьет. Я ему, какая у тебя работа хорошая, полезная. А он мне, толку от нее нет, получаю копейки. Дочка заболела, врачи говорят, нужно на юг отправить, холодный воздух не переносит. А деньги где на это взять? А я ему и говорю, так ты одежды больше шей, будут тебе деньги. Он рукой машет, говорит и так план перевыполняем. А я ему, так ты вне план шей. Он глазами моргает, это как, спрашивает. А я ему и объясняю. Он согласен, говорит, можно пошить, не проблема, только где ткани взять? Я ему, будет тебе ткань, не переживай. А вот другой приходит, в домино играет. Он эту самую ткань производит, при этом, женщин любит, тратиться на них, а где денег взять? Я ему и говорю, ты тканью поделись с нуждающимися. Вот так вот, Славик, шаг за шагом, мы тебе куртку на зиму и сошьем, понимаешь?

Жгут ничего не ответил и на некоторое время в комнате повисла тишина. В принципе, все что говорил дядя Миша, собравшимся было понятно. Уже несколько лет, по подобной схеме, на одном местном заводе, в одном из цехов, шили носки, которые потом расходились на черном рынке. Мише этого было уже мало, хотелось большего, но его собеседники, которые тоже принимали в этом участие, пока еще не были готовы к тому, чтобы расширять свои подпольные делишки. Но, как известно, аппетит приходит во время еды, так и его собеседники постепенно сходились к тому, что неплохо было бы и впрямь, найти новые схемы заработка.

Самому Мише, кроме увеличения заработка, хотелось отойти в сторону и не принимать непосредственного участия в процессах. Пусть молодые бегают, пусть их ловят, их же судят и сажаю. Кто им виноват, что они такие глупые, что не могут сами сделать так, чтобы стоять в стороне и получать прибыль. Мишу можно было бы осудить, за то, что он так цинично относится к своим подельникам, но сам Миша относился к этому спокойно. Ведь никто не тащит этих ребят в подобные дела насильно, сами согласны, ради того, чтобы иметь чуть больше того, что платят на заводах. А раз любишь кататься, люби и саночки возить.

— Понял тебя, дядя Миша. Так, а что будем делать с Айнуром? Нужно же как-то решать.

— Порешаем. Он завтра должен ко мне на работу подъехать. В дом культуры, что возле вокзала. Вроде как поговорить хочет. Знаешь, ты завтра собери ребят, ты, Витя тоже. Каждый человек по десять, больше не нужно, чтобы не понятно было, что мы его там ждем. После обеда, часам к шести, приезжайте. В шашки там поиграйте, в библиотеку сходите, в общем крутитесь там, делайте вид, что все как обычно у вас. Но будьте наготове, чую, не один придет Айнур и вовсе не говорить. В общем, посмотрим.

Парни понимающе закивали головами, а дядя Миша задумчиво покрутил кружку в руках, размышляя о завтрашнем разговоре. Беседа предстояла тяжелая и не известно, чем могла закончится.