Непредвиденные изменения. Книга первая. Часть вторая

Глава 3

Я сижу за празднично накрытым столом и читаю письмо, подписанное Л. Н. Толстым. В нём меня извещают в вежливой и витиеватой форме, что «прибыть, никак не могут». Но вот и «первая ласточка прилетела» от моего плохого отношения с местным дворянством. Перечитываю пару раз письмо. Ну что же, будет «подарок» потомкам и историкам. Надо сохранить для потомков. Жаль, очень жаль, что он не пришёл. Ну, вольному воля…

И что мне теперь делать с продуктами, уставленными на весь стол? И так с деньгами проблемы. Хотелось принять будущего знаменитого писателя нормально… но не судьба… злодейка.

Пока я придавался разным размышлениям особенно финансовым, пришёл другой гость. Не то что я бы не ожидал его, но и не так быстро к себе в дом в гости. Им оказался целый ну настоящий полковник, Шварц Сергей Павлович. Одетый сегодня в синий гражданский костюм в тонкую тёмную полоску. Интеллигент прямо. Но не захотел менять любимый цвет синий или это что-то другое?

— Проходите, Сергей Павлович, как раз к обеду и поспели — показываю рукой на уставленный стол.

— Хороший у вас стол, однако, Дмитрий Иванович — несколько удивлён полковник.

— Да нет, Сергей Павлович, дата у меня небольшого дела, вот и отмечаю — вздыхаю. — Зато у вас, новый костюм… — главное чтобы костюмчик сидел, вспоминаю знаменитую песню.

— Ну, вот посмотрел на вас…и решил и себе сшить. Как? — ехидненько улыбается Шварц.

— И когда же это вы, только успели? — улыбаюсь. Настроение почему-то с отметки минус, резко меняется на плюс. А тут ещё целый полковник явно решил меня развеселить.

— Да вот, как только на вас… посмотрел и себе захотелось. А то действительно, мундир да мундир — при этом отвернул полу пиджака, и показывая подмышечную кобуру. Там тоже находилась мариэтта в кобуре, и судя по виду тоже четырествольная.

— Неплохо — констатирую я. Видать, не совсем спокойная жизнь даже у полковника жандармерии.

Дальше мы просто обедаем, наслаждаясь едой. Обсуждаем разные новости и сплетни. Не знаю как Шварц, а я разговором остался доволен. Тем более хоть немного послушал об общественной жизни в Туле, о которой я имел смутные представления. Может и хорошо, что Толстой и не пришёл. После обеда, когда Лиза убрала со стола посуду, и мы пьём кофе.

— А помогите мне в одном деле, Сергей Павлович — обращаюсь к жандарму. Наверняка это не единственное нападение на хорошеньких девушек.

— Слушаю — подобрался Шварц.

Рассказываю историю с нападением на Марию и то, что своими силами эту проблему я решить не могу. Нехватка обычной информации.

— Вот, не можете вы, Дмитрий Иванович, без происшествий жить — усмехнулся жандарм. — Может не стоит во всё это вам влазить?

— Да нет. Это они без меня не могут…и не хотят — парирую ему. — А влазить стоит. Когда же это у нас прекратиться?

— Ну, доходили до меня слухи, что этим в городе занимается некто Качуков. Но как вы сами понимаете — слухи. Они похищают красивых и незнатных девушек и переправляют для неофициальных борделей.

— И что и у нас такой есть? — удивляюсь я. Как то из-за Анни я этим делам совсем не интересовался.

— Есть, на Рубцовской например — подзадоривает меня полковник.

— И почему Вы, его не «прихлопните»? — стучу ладошкой по столу.

— А основание?..Похищенных девушек держат в других борделях, за городом в частных владениях. И девушки с далёких областей, чтобы некуда было бежать или вообще за границу переправляют. А этим на Рубцовской деваться некуда, для них это обычная жизнь — спокойно жандарм.

Ну да если тут людей направо и налево продают то, что уж там за бордель говорить. Для местных обыденность. Жизнь обычного человека сейчас мало что стоит.

— И что, вот так мириться? — удивляюсь я.

— А что вы предлагаете? Закрывать бордели? Да вас даже друзья купцы не поймут, которые там частые гости. А похищение ещё доказать надо, а это ой как не просто. По слухам же…за Качуковым, стоит один из рода князей Долгоруковых. В городе его прикрывает становой пристав Юмашев. Я сомневаюсь, что даже в неофициальном борделе, мы вряд ли что найдём. А без очень серьёзных доказательств, связываться с Долгорукими… до бога высоко, а до царя далеко. Да и местные власти… с этого тоже неплохо имеют — «опускает меня на землю» Шварц.

— Понятно — хотя мне не хрена не понятно. Почему это я должен мириться с воровством своих людей. Но это, скорее всего звенья одной цепи. Торговля людьми вы России существовала всегда, а девушками особенно. Плюс меня убивают и всё тут раздёргивают. Чёрт. Вспоминаю, что когда-то смотрел документальный фильм про Крымскую войну, и там приводились интересные факты.

В 1804 году только классных чиновников числилось в России более 13 тыс., в 1850-м — 72 тыс. Только при Николае I коррупция стала считаться нормой, и высшие чины получили иммунитет. Дело доходило до смешного: в середине XIX века министр юстиции (!) граф В. Панин дал взятку в сто рублей судейскому (!) чиновнику, чтобы вполне законное дело его дочери о получении наследства после смерти бабушки прошло в нормальные сроки, и не затягиваясь.

В конце 1840-х Николай I приказал жандармам исследовать, кто из губернаторов не берёт взяток вообще, даже с откупщиков. По справке, таковых из более чем пятидесяти оказалось всего двое: киевский И. Фундуклей и ковенский А. Радищев, между прочим, сын известного революционного просветителя. Всё как у нас всегда, ничего не меняется, от царя Гороха до Путина.

Пензенский губернатор А. Панчулидзев, с надбавками получавший 8632 рублей. Обычный губернаторский годовой оклад со столовыми составлял 3432 рублей, прославился не только феноменальными взятками, но грабежом в буквальном смысле слова. В начале 1840-х чембарский откупщик как-то позамешкался с доставкой «положенного» и был потребован в Пензу. Опасаясь ехать сам, он послал своего сына с тысячью рублями и с извинением, что в настоящее время денег нет, но что оставшаяся тысяча будет доставлена в непродолжительном времени. Панчулидзев бросился на парня, опрокинув его на пол, и сам выхватил у него из кармана бумажник, забрав оттуда все деньги. Никаких последствий для грабителя от этого не было.

Архангельский гражданский губернатор В. Фрибес, по словам мемуариста, «взяточником не был, а получал у откупщика ежегодный подарок — тысячи три или четыре тысячи серебром». Тогда большая часть губернаторов в России брала с откупщиков деньги. Тот же Панчулидзев с двенадцати бывших в губернии откупщиков получал по две тысячи ежегодно, то есть 24 тысячи рублей в год.

Отношение к воровству и взяткам у «государева ока», каковым являлись губернаторы, было простым. Нижегородский Анненков сам вроде бы не «брал», или, по крайней мере, не выделялся на общем фоне, но покровительствовал нескольким недобросовестным подрядчикам, а когда однажды министр финансов заметил ему: «Как вам не стыдно просить за заведомых мерзавцев?», Анненков ответил: «Мы все мерзавцы, ваше высокопревосходительство».

Из Псковской губернии жандармский майор Деспот-Зенович сообщал в 1845 году, что губернатор Г. Бартоломей требовал от одного из полицмейстеров, «чтобы он платил ему ежегодно пять тысяч рублей ассигнациями». А нижегородский председатель казённой палаты Б. Прутченко «ежегодно отправлял в Петербург чиновника с надлежащим приношением начальству и, само собой разумеется, что за такое приношение начальству он получал право сводить очень прибыльные для себя счета с винным откупщиком и другими лицами, пробавляющимися около казённого сундука». Согласно жандармскому донесению, Прутченко в итоге «составил значительное состояние, тысяч до четырех душ крестьян», приобретая их на имя своей сестры.

При Николае I, всецело доверявшем военным и не любившем чиновников, губернаторы и министры почти поголовно назначались из военных генералов. Огромный процент военных был и на других местах. Так, из 326 человек, состоявших в Тамбовской губернии в 1834 году в должности председательствующих и членов уездных присутственных мест, 268 (82 %) были отставными военными. В Калужской губернии отставные офицеры занимали шестьдесят восемь процентов мест в управлении.

— И почему тогда государь ничего не делает? — вырвалось у меня.

— Ну почему не делает. Пытается. Но вот пример Казарского, многих не вдохновляет. Его через два года после знаменитого боя царь взял в свиту и… стал посылать с ревизиями по России. А потом в 1833 году отправил его на Черноморский флот с ревизией в хозяйство адмирала Алексея Самуиловича Грейга, который рулил тогда и флотом, и портами Чёрного моря, и всем казённым кораблестроением. Визит этот очень быстро кончился отравлением ревизора и его мучительной смертью — скривился Шварц.

— Потом разослал в губернии доверенных сановников для производства строгой ревизии. Вскрывались ужасающие подробности; обнаруживалось, например, что в Петербурге, в центре, ни одна касса никогда не проверялась; все денежные отчеты составлялись заведомо фальшиво; несколько чиновников с сотнями тысяч рублей пропали без вести. В судебных местах император нашёл два миллиона дел, по которым в тюрьмах сидело 127 тысячи человек. Сенатские указы оставлялись без последствий подчиненными учреждениями. Губернаторам назначен был годовой срок для очистки неисполненных дел; император сократил его до трех месяцев, дав неисправным губернаторам положительное и прямое обещание отдать их под суд.

При вскрытии фактов мелкого взяточничества со стороны крупных чиновников последних, как правило, снимали с поста, не возбуждая уголовного преследования. Так, псковский губернатор Бартоломей вымогал взятки по нескольку тысяч рублей от подчиненных ему чинов. За эти и другие злоупотребления был уволен с поста и вообще исключен со службы в 1846 году — без суда и указания причин. Аналогично за злоупотребления был уволен губернатор Восточной Сибири В. Я. Руперт — в частности, он ввел новые местные налоги, и часть этих налогов, как установила ревизия в 1845 году, пошла на фиктивные расходы. Но судебному или уголовному преследованию он не подвергся.

Иным был подход к крупным хищениям. Так, в начале 1850-х годов все члены Комитета о раненых, включая председателя его канцелярии А. Г. Политковского, были преданы суду — когда выяснилось, что они украли один миллион рублей. Однако они и ранее в течение ряда лет присваивали мелкие суммы, но это оставалось незамеченным.

От его рассказа у меня волосы становились дыбом. Нет, без двухсот грамм, такое слушать просто невозможно. Поэтому, мы на короткое время прервались и отдали должное коньяку с кофе.

— Скажите, Сергей Павлович, а почему вы мне всё это рассказываете? — задаю мучивший меня вопрос. Но одно я понял точно. Тут придётся делать несколько добрым словом, сколько пистолетом. Ну что же, на войне, как на войне. Не будет исполнять мои просьбы, будем отстреливать как бешеных собак. Может, кстати, поэтому позже будут отстреливать, и взрывать разных чиновников разные народные и не очень мстители?

— Ну, я не думаю, что для сына Мальцева это уж большая тайна. К великому сожалению, проблема и в низком уровне образования. Из сорока восьми губернаторов, на которых сохранились формулярные списки, домашнее образование имели тридцать человек, среднее (кадетские корпуса и гимназии) — девять и высшее — девять. Естественно, что губернаторы, а иной раз и министры, есть, не слишком компетентны в делах управления. Но если верх бюрократии, губернаторы, поголовно потомственные дворяне, генералы, не отличались высоким уровнем образования то, что же говорить о низшем чиновничестве? В палате уголовного и гражданского суда Московской губернии из ста сорока четырех чиновников три человека окончили университет, шесть — кадетские корпуса и один человек не закончил курса в Медико-хирургической академии, пятеро закончили, полный курс гимназии. Ещё двенадцать воспитывались в духовных училищах, а остальные сто семнадцать человек имели домашнее образование или не имели никакого. И это в высшем судебном губернском учреждении столичной губернии! — с болью в голосе жандарм.