Столичный доктор. Том II

* * *

— Дело худое, — сообщил пристав.

Блюдников разложил перед собой бумаги, водил по ним карандашом. Сидели опять в его кабинете, наливались свежей порцией чая.

— Человечек мой сделал выписки из документов, касательно интересующего вас лица, заодно просмотрел о других участниках. Значится, все было так…

В ноябре 1894 года в Отделении по охранению общественной безопасности и порядка в городе Москве были получены сведения о том, что в квартире № 6 дома Якуб, по Тишинскому переулку, занимаемой студентом Московского Университета Алексеем Поволоцким собираются подозрительные люди и некто Иван Распутин — рабочий, бывший ссыльный, произносит крамольные речи.

— Вследствие сего за поименованными лицами с начала января 1895 года учреждено было последовательное наблюдение, — Блюдников внимательно на меня посмотрел, фиксирую, понял ли я серьезность проблемы.

Я сделал вид, что все осознаю, внемлю.

— В начале марта, — продолжил пристав, — означенное наблюдение было усилено, причем с этого времени, между прочим, обнаружены были особенно частые сношения Ивана Распутина с Алексеем Поволоцким, студентом Московского Университета Степаном Демидовым Кролевцом, которые посещали различные аптекарские магазины, где они, по-видимому, приобретали разного рода химикаты.

Вот же суки… Химикаты — это бомбы.

— Далее филеры доложили, — взгляд Блюдникова стал еще строже. — Бахарев с Распутиным, встретившись на улице, отправились к Московско-Брестской дороге. После этого они пошли далее и, отойдя от полотна дороги шагов на триста, вошли на вал около одной из выкопанных в этом месте ям, тщательно осмотрелись вокруг и затем скрылись в яме. Через несколько минут послышался глухой взрыв, и над местом, где находились Бахарев и Распутин, показался белый дым. По итогам утреннего осмотра означенного места Начальником Охранного Отделения, на дне указанной выше ямы оказалось овальное обожженное пространство около четырех аршин в длину и одного аршина в ширину, с небольшим отверстием в земле близ одного края обожженного пространства. При этом около этого пространства найдены были найдены осколки стеклянной пробирки с бело-желтоватым порошком на дне.

Мы помолчали, каждый размышляя о своем.

— Евгений Александрович, вы же понимаете, что просите за бомбиста? — я думал, что этим вопросом пристав меня доканает, но нет, он продолжил зачитывать. — Из числа добытых наблюдением данных, кроме вышеприведенных, следует отметить также, что на следующий день Распутин с Бахаревым отправились на вокзал Николаевской железной дороги, где в течение часа осматривали платформу приходящих поездов, обратив особое внимание на подъезд к императорским комнатам, на выход из этих комнат на платформу, а также на лесенку в конце последней, спускающуюся на полотно дороги.

Тут уже, не стесняясь, я выругался матом. Такое не простят. Распутину с Бахаревым, так точно.

— Винокурова же с ними не было?

— Не было, — покачал головой Блюдников. — Но на квартире у Поволоцкого он присутствовал, возмутительные речи вел. Об том тоже есть доклад в Охранном.

— В группе был агент? — прямо спросил я.

На это Блюдников только возвел глаза к потолку:

— Евгений Александрович, глубоко уважая вас, сделал, что мог. О большем не просите.

— Спасибо и на том, — я встал, пожал руку. — Можете на меня рассчитывать и далее.