Царская немилость

Кроме коровника плотники сделали школу, сделали сыроварню, даже подвалы выкопали и полок там понаделали. Ещё срубили два свинарника на двадцать свиноматок, куда-то же нужно будет отходы крахмального производства отправлять. Будут колхозники – артельщики свиней на продажу выкармливать.

Самым бедным, или, точнее, самым нуждающимся в Студенцах (все бедны, как церковные мышки), тем, у кого землянки их совсем плохонькие, поставили рядом избу. Переезжать в неё без печи не стоит. Большое помещение, не засыпанное под самую крышу снегом, нужно долго топить, а печи строить зимой нельзя. Со своим печником бывшим Демидом граф договорился, как положительные температуры наступят и днём и ночью, так он приедет и во всех новых постройках печи сложит. Первым делом в школе. Пока и Шахерезада и попик – отец Ираклий лекции детишкам читали в холодной избе. Дети сидят одетыми. С красными носами. Профессор с профессоршей тоже. Ничего, зато не заснёшь после сытного обеда из полевой кухни.

– Ну, пошли. Отсыплю из закромов Родины. Да, бригадир, ты имей в виду, на следующую зиму, здесь опять работа будет. Все дома нужно будет как эти семь, что крестьянам подняли построить. Тридцать пять домов. И флигель к барскому дому с летней кухней. А то постоянно едой в доме пахнет. – Брехт почесал затылок, – А тебе серебро Трофим или ассигнация в пересчёте на серебро.

– Не мне эти барские бумажки не нужны. Куда я с ыми. Мне серебро. Али пятирублёвиками золотыми.

– Нет, золота не дам. Пойдём серебро считать.

Еле-еле хватило, и, правда, пришлось даже пятирублёвкими золотыми добавлять. Поиздержался. Хоть снова иди на дело. Много куда деньги пошли. Большая часть ушла на одну … Одного коня. Пётр Христианович сел и составил таблицу на шесть лет кого из жеребцов с какими кобылами скрещивать и понял, что для нормальной селекции не хватает большого вороного жеребца. Тогда денег казалось немеряно, и Брехт отправил в Москву на конский рынок Прохора с Тихоном и Семёна Тугоухого для охраны выделил. Дал им с собой полторы тысячи рублей ассигнациями и триста рублей серебром.

Полторы тысячи бумажных денег – это почти тысяча рублей на серебро.

Вернулись засланцы через два дня, чуть пьяненькие. Обмывали удачную покупку и без единой копейки. «Пять футов девять дюймов». Прямо с дороги, как из леса выехали и графа, гоняющего плутонг неполный, заметили, вся троица хором закричала.

Даже переводить не надо в метры и сантиметры. Огромный вороной жеребец. Бык целый.

– Вот перешона купили. Хранцуз. – Гордо ткнул сломанным и криво сросшимся пальцем в жеребца Тихон.

– Першерон. И масть редкая. Вороной. Молодцы.

– Только это, Вашество, деньги все ушли, – попытался изобразить сожаление Тихон.

– Херня. Стоит того. – Огромный вороной конь. Даже больше Битюга. Чуть другой цвет, чем у фризок. Не так блестит, а может, просто намучили конягу из тёплой Франции, с берегов Сены и Лауры в наши морозы затащив через всю Европу. Отъестся, и заблестит. И хвост с гривой обрезаны, ну, хвост понятно, не сам по себе прибежал, в упряжке шёл, а там его мощный хвост помеха. Часто так с крупными лошадьми поступают сейчас.

Пётр Христианович подошёл к огромному коню вплотную. Вещь. В смысле, конь. На такого и не запрыгнешь, почти метр восемьдесят в холке. Повезло. Через два года его можно скрестить с фризскими кобылами. Мохнатость повысится и здоровущее потомство пойдёт. Витгенштейновская порода. Нет. Не дал всё-таки бог или синий кристалл нормальной фамилии. Полное имя звучит как: граф Людвиг Адольф Петер цу Зайн-Витгенштейн-Берлебург-Людвигсбург. Может, что из дополнительных имён использовать. Зайновская порода? Хрень. Берлебургская порода. Нет, не приживётся в России такое название. Людвигсбургсая ничем не лучше. Может – Подольский тяжеловоз?!

А чего, вот это другое дело.

Событие семьдесят второе

Береги язык, на котором говоришь, каюту, в которой живёшь, и мундир, который носишь.

Павел Нахимов

Если все белошвейки работают с такой скоростью, то это катастрофа. Он собрал четырёх своих новых вышивальщиц, выдал им материал и даже нитки с иголками привёз новые из Москвы, и дал простую команду. Сшить четыре комплекта обмундирования для четырёх человек. Да даже в СССР семидесятых годов и то бы быстрее справились, хоть их Райкин и ругал. К пуговицам претензии есть? Есть. Ко всему есть. Кривокосорукие неумехи. Брехт, в ожидании вызова в столицу нашей Родины город – герой Санкт-Петербург, решил время зря не терять и к двум эксам подготовиться. Лица, подлежащие убиению и последующему разграблению, были люди не простыми. Если в это время есть следователи нормальные в полиции, то их всех до единого привлекут, чтобы найти виновных. И будут искать до самой войны 1812 года, а то и после тоже будут. Ну, или пока не найдут. Не хотелось бы. Но убить и ограбить надо. И деньги даже не главное. Всё же попробовать нужно чуть историю подкорректировать. Вроде с высоты двадцать первого века не всё так и плохо. Побьют Наполеона предки – современники. По Парижу будут казаки с гусарами на лошадях в яблоках рассекать и парижские мостовые русскими конскими яблоками заваливать. Картина. Но потом ведь будет Крымская война, которая покажет, что не всё и хорошо.

Для этих двух дел Пётр Христианович решил двумя костюмами озаботиться. Обоим Ивашкам и Сёме Тугоухому пошьют кюлоты – это штаны такие, потом камзол … Читал как-то Брехт какую-то книгу про попаданцев в прошлое и там весь из себя аристократ встречает императора в парадном вышитом золотом камзоле. Это … Тогда Брехт прочитал и как-то даже и не отозвалось ничего. Ну, в камзоле так в камзоле. А вот сейчас, частично всё же приобретя память и знания Витгенштейна, понял, что это бред сивой кобылы в яблоках. Такое даже теоритически произойти событие не могло. Камзол, если на современные понятия переводить, то это жилет. Его носят под кафтаном. Императора тот из книги товарищ должен встречать в кафтане, а под ним должен быть камзол. А вот встречать императора в жилетке – это моветон. На ногах кюлоты – штанишки такие, а потом чулки и туфли. Туфли в Москве сапожнику заказали, чулки купили, а вот шить на этих крестьян, не знающих французского, камзолы и всякую прочую дребедень Брехт в Москве не решился. Запомнят мастера. Материалов самых дорогих и золочёных купили, и отдал он их своим белошвейкам. Ну, хоть пори их теперь на конюшне. С третьего раза и всё одно, то тут морщит, то там. Вторым номером и тоже для экса, мало ли что там и как в натуре окажется, были на всю четвёрку, в том числе и на графа мундиры гусар ахтырских. Цвет необычный – запоминающийся. Пусть, если наследят, потом среди гусар и ищет полиция. Себе Пётр Христианович заказал новый офицерский. Сёме Тугоухому сержантский, а Ивашкам дал команду подогнать по фигуре ту форму, что с ряженых «ахтырцев» – душегубов сняли. Там и подгонять почти не пришлось, рост примерно одинаков, разве его Ивашки чуть в плечах пошире.

Ещё по комплекту каждому сшили форму егерей «Лейб-гвардии Егерского Его Величества полка». Эти бывшие гатчинцы привилегированное нынче подразделение в Петербурге. Сейчас полк базировался в Семеновских казармах на улице Свенигородской. А это недалеко от того места, где он будет один их эксов устраивать. Можно и под гатчинцев тёмно-зелёных вырядиться.

А четвёртую форму Брехт решил пошить, чтобы показать её Александру, вдруг удастся от всяких треуголок и прочей мишуры с париками избавится на годы раньше. Брехт эскизы нарисовал того камуфляжа, в который были его диверсанты одеты. Практически форма спецназа двадцать первого века с разгрузкой и даже с бронежилетом. Пластины две железные вставлены в матерчатые чехлы. От прямого попадания современных двадцатимиллиметровых шаров с близкого расстояния не убережёт, а вот если издалека или от осколка вскользь летящего, ну и сто процентов от любого сабельного или штыкового удара, защитит.

И вот шестнадцать комплектов одежды четыре его белошвейки всё шили и шили, уже месяц прошёл, а даже трети ещё не готово.

Брехт зашёл в комнату, в которой девушки работали. Светло, тепло, даже есть им сюда приносят. Работай – не хочу, и такая низкая производительность труда.

– Вашество. Там офицер приехал, – влетел в комнату, где Пётр Христианович примерял камзол новый, Ивашка Зайков.

И прямо в камзоле, как и не положено, граф Витгенштейн пошёл по анфиладе комнат на выход. Ух, ты! Перед ним стоял капитан в форме фельдъегерского корпуса.

Фельдъегерь – это круто. Совсем недавно в декабре 1796 года Император Павел I своим указом создал корпус фельдъегерей в составе: одного офицера и 13 фельдъегерей. Это были первые специально отобранные и обученные военнослужащие, для доставки государственных документов и государственной почты. В прошлом году этот корпус увеличили. Теперь там четыре офицера и восемьдесят фельдъегерей.

А тут перед Витгенштейном стоял глава этого корпуса капитан Шелганин. Круто.

– Ваше сиятельство, у меня к вам письмо и приказ. Приказ устный. Вам надлежит немедленно, вместе со мной, отправиться в Санкт-Петербург. Вас хочет видеть Государь Император Александр Павлович. А вот письмо от него.

Ну, наконец-то.

Конец книги.

Краснотурьинск 2022 г.