Красно-белый. Том 3

* * *

На второй тайм мы вышли с самым решительным настроем, снять все вопросы по победителю в ближайшие десять максимум в двадцать минут. Но и динамовцы Тбилиси вышли полные решимости отыграться и выиграть Кубок. Поэтому эти самые двадцать минут ушли на борьбу за контроль над мячом. Считанные разы к нашим воротам приблизились парни в белой форме, мы тоже потревожили Габелия всего одним опасным моментом.

Но как только силы гостей стали таять, сказался один дополнительный день нашего отдыха. Защита действующего чемпиона СССР затрещала по швам. На 25-ой минуте отличный рейд в штрафную площадь «Динамо» совершил Вагиз Хидиятуллин. Он получил мяч около центра поля, сыграл в стеночку сначала с Гавриловым, затем с Черенковым, потом обыгрался с Родионовым и выскочил на ударную позицию в десяти метрах от ворот соперника. Я тоже стремительно пробежал параллельным курсом и открылся в такой позиции, из которой оставалась только не промахнуться по пустому углу ворот.

— Хидя! — Заорал я.

Но Вагиз, криво усмехнувшись ударил по мячу сам, попав точно в голкипера «Динамо» Отара Габелия.

— Оооо! — Разочарованно вздохнула публика, заскучав без забитых голов.

— Что это было, Хидя? — Спросил я, оттягиваясь вместе с опорным полузащитником к центру поля.

— Отвали, — пробурчал он.

— Ты Ладу что ли приревновал? Ты серьезно? Подумай головой — зачем мне твоя невеста? Когда у меня своя, ещё лучше.

— Я тебе не верю, — пробурчал Вагиз.

— Вы, б… играть собираетесь? — Прикрикнул на нас Гаврилов.

— Дурдом! — Бросил я и ринулся в борьбу, ведь тбилисские футболисты попёрли как раз через ближайший ко мне правый край атаки.

Саша Заваров удачно поборолся с Манучаром Мачаидзе, и вынудил того отдать пас на вышедшего после перерыва Давида Кипиани, которого всё ещё беспокоила травма. Именно поэтому я рванул на мяч гораздо раньше грузинского футболиста. Затем одним касанием прокинул футбольную сферу себе на ход, потом уже автоматически подпрыгнул вверх, ведь Кипиани, вытянувшись в струнку, выполнил очень опасный подкат. Но зато я выбежал на оперативный простор. Фанаты тут же завели кричалку про московский «Спартак», а остальная публика просто и без прикрас заорала:

— Давааай, Никон! Давааай!

Тридцать метров мной были съедены за три секунды, ну может быть за четыре, я не считал. И когда Сулаквелидзе и Чивадзе ринулись меня крушить, чтобы не дать вороваться в штрафную, я с носка левой ногой пихнул мяч чуть-чуть левее, на то самое место, куда уже устремился Сергей Родионов.

— Давааай, Радик! Даваааай! — Заголосили болельщики.

И в это самый момент наш юный форвард своим напором напомнил мне итальянского нападающего таранного типа Кристиана Вьери. Он влетел в штрафную площадь и, не замечая висящего на плечах Хинчагашвили, мощно пробил в правый нижний угол. Габелия невероятным образом среагировал, прыгнул, но не смог зацепить мяч даже кончиками пальцев, поэтому через секунду весь стадион буквально взорвался от восторга:

— Гоооол!

— Даааа! — Заорал сам Сергей и попал в объятья всей нашей красно-белой команды.

Счёт — 2: 0, который высветился на табло лужниковского стадиона, словно гвоздь, проколовший шину, выпустил весь пар и задор из тбилисских гостей. Атаки «Динамо» стали вялыми и какими-то обречёнными. Минут десять они попытались ещё что-то опасное соорудить, но усталость и травмы не позволили гостям показать всё, на что они способны. А нас московские зрители продолжали отчаянно гнать и гнать вперёд.

На 80-ой минуте Юра Гаврилов должен был поставить точку, вывели его на шикарную позицию, но мяч непослушно ушёл чуть выше перекладины. Ещё через три минуты Фёдор Черенков пробил на точность, красиво закрутив в дальнюю девятку из-за пределов штрафной площади. Но футбольный снаряд треснулся в крестовину и был выбит защитниками в белой форме куда подальше. Наконец, за минуту до конца игры мы получили возможность пробить штрафной удар в девятнадцати метрах от ворот тбилисского «Динамо».

— Ну, что Хидя, будешь на меня как ребёнок дуться? — Пробурчал я, установив мяч на точку, указанную главным судьёй. — Ещё раз повторяю, мне твоя невеста даром не нужна. Кстати, вон моя Тамара на трибуне сидит, а где твоя?

— Отвали, у неё съёмки, — буркнул в ответ Хидиятуллин.

— Вот! А если бы у меня с ней что-нибудь было, то она была бы здесь, логично? — Хитро усмехнулся я. — Бей. 100% попадёшь.

Вагиз, недоверчиво посмотрел на мою ухмыляющуюся физиономию, отошёл на шесть метров, дождался свистка арбитра и, разбежавшись, врезал так, что мяч, словно ядро, просвистел мимо своих и чужих футболистов и с громким ударом вонзился в перекладину и улетел в аут. К сожалению, в ворота Хидя не попал. Но через тридцать секунд абсолютно все об этом позабыли, ведь Мирослав Ступар, издав трель свистка, объявил матч оконченным.

— Молодцы! Молодцы! — Стали скандировать трибуны.

— Даааа! — Орали мы, обнимаясь со всем тренерским штабом и с запасными игроками.

— Качай «Деда»! — Гаркнул Олег Романцев.

После чего десятки сильных рук схватили Николай Петровича и дедушку всего советского футбола трижды подкинули в воздух. А дальше началась официальная торжественная часть. Председатель Федерации футбола вручил хрустальный кубок капитану команды Олегу Романцеву, затем мы сделали круг почёта по стадиону, размахивая кубком, потом набежали фотографы разных печатных журналов, чтобы запечатлеть для истории наши уставшие, но довольные лица. И только тут я вспомнил про Минск и самолёт с «Пахтакором».

— Николай Петрович, надо бы в Минск позвонить, узнать как сел самолёт, все ли живы? — Стал нашёптывать я старшему тренеру, когда радость немного улеглась, и мы переместились в раздевалку.

— Да вроде пока молчок, значит всё нормально, — не переставая улыбаться из-за первого личного тренерского трофея ответил «Дед».

— Если пока молчок, то не факт, что всё хорошо, — упрямо пробубнил я. — Давайте позвоним начальнику минского «Динамо».

— Ладно, пей пока шампанское, я схожу в судейскую, — недовольно заворчал Старостин.

«Да, какое шампанское», — подумал я и вышел следом в коридор, так как меня стало потряхивать от нехороших предчувствий. Поэтому «Дед» отнёсся с пониманием, когда в судейскую, где уже разливали коньячок, вошёл и я.

— Спасибо за объективное судейство, — сказал я товарищам судьям и уставился немигающим взглядом на чёрный старенький телефонный аппарат с винтажным телефонным диском.

— Послушай, Никон, ты в чемпионате наколотил уже 20 мячей, так почему не играешь за сборную? — Спросил один из судей, развалившись в кресле с сигареткой во рту, пока Старостин о чём-то тихо переговаривался с Минском.

— Виталий Старухин так же за сборную не играет, — усмехнулся я и вдруг «Дед» сказал:

— «Пахтакор» разбился. Сели в аэропорту нормально. А вот когда команда поехала на автобусе в гостиницу, какой-то идиот на грузовике врезался им прямо в лоб.

— Футболисты живы? — Пролепетал я.

— Говорят пока жертв нет, но все парни сильно поломались. Матча в Минске не будет.

Николай Старостин повесил трубку телефона и потрепал меня, словно собственного внука, по голове.