Лёд и порох

* * *

Приближалась годовщина смерти Петеньки, и я решила снова навестить Вичугу.

— Люсь, я тебя умоляю, прочитай книгу. — мы уселись в поезд вдвоем, оставив дом на попечение мамы.

— Я читала уже. — буркнула сестра, безучастно наблюдая, как грязные окраины Питера сменялись пока еще зеленой листвой перелесков.

— Ольга Александровна не дура, она очень придирчива к мелочам. Попробуй хотя бы попытаться следовать рекомендациям по поведению.

— Да. — на чело Люси возвращалось уныние.

— Как обращаться к графине? — ну вот как сейчас предугадать любые сложные ситуации?

— Ваше Сиятельство, Ольга Александровна. — отчиталась сестрица.

— Отлично. А к графу?

— Ваше Превосходительство Николай Владимирович. — она помахала передо мной листком со шпаргалками.

— А с французским у тебя как, двигается дело?

В отличие от меня, с трудом освоившей английский, Люська обладает патологической способностью усваивать новые языки. Это ей очень помогло с латынью, и теперь я усадила ее за учебники и наняла репетитора — престарелую француженку мадам Дюбуа.

- Тrès bon[4].

Отлично. Хоть кто-то в семье сможет соответствовать местным ожиданиям, где аристократы владели тремя-пятью языками и не считали это чем-то невероятно сложным.

Еще предстояло уговорить ее не пренебрегать париком — а то отрастающие волосы вызывают лишние вопросы.

К моему малодушному облегчению, графиня накануне что-то съела и теперь маялась животом, так что наш двухдневный визит прошел в полупустой усадьбе. Дети занимались с гувернанткой, на этот раз немецкого происхождения, Николай Владимирович настороженно смотрел на Люську, опустившую глаза под черной вуалью.

— Рад Вас приветствовать, сударыня, в моем доме.

И потом, уже наедине.

— Ты в ней уверена? Шестаковы — не очень знатного происхождения. Раз уж заскучала одна, то Ольга бы…

Нет, он что, серьезно? Второй раз на те же грабли?

— Она уже в прошлый раз мне нашла потрясающую подружку во всех смыслах, Николай Владимирович. А Людмила Михайловна — не революционерка, родителя только потеряла, Богу угодно таким помогать. Тем более, госпожа Дубровцева, упокой ее Господь, очень за нее просила.

Он пожевал губами.

— Ладно, дело твое. А как настроение у тебя? — вот кто бы тогда Петеньке рассказал о нашей трепетной дружбе.

— Спасибо. Я стараюсь о настроении не думать, а то спугну.

Он улыбнулся.

— Да, прав он был, необычная ты девочка.

И вот теперь интересно, кто из моих несостоявшихся мужей был прав?

Весь остаток времени я молилась — истово, отчаянно, чтобы Люська не накосячила. Похудела за поездку на пару килограммов.

Возвращались домой мы не очень дружно — Люську достало мое постоянное одергивание, и она начала огрызаться. Требовался праздник.

Я пересчитала, кого можно позвать с тем, чтобы и повеселить сестру и не проколоться, и выходило только, что надежных в любой авантюре горняков. Поводом можно было объявить все, что угодно, но у меня же были фотографии. Пусть сам фотоаппарат не пережил возвращение из Греции в Россию, но экспозиция видов Ретимно — прекрасный повод выпить.

Кто первым предложил позвать для антуражности еще и живого грека, я не поняла, но полагаю, что Дмитрий Михайлович Еремеев, так активно поддержавший мою патриотическую инициативу весной. Мы втроем с его невестой отправились в греческое посольство, где представились и сумбурно изложили свою просьбу мелкому чиновнику — поискать, нет ли вдруг в окрестностях Петербурга патриота Греции, охочего до халявной выпивки.

— Госпожа Татищева, вся наша страна признательна Российской империи и Вам лично, за сотни спасенных жизней. Все семьи солдат вспоминают русских госпитальеров в своих молитвах. — торжественно произнес маленький человечек за столом и громко крикнул что-то по-гречески. Вскоре из недр мраморных коридоров неслышно выткалась широкоплечая фигура с кошачьей грацией.

— Господин Хакасидис назначен к нам внештатным консультантом по культуре. — представили нам пришедшего. — У него как раз есть русские корни и он с удовольствием поддержит Ваше торжество.

А я тупо улыбалась от уха до уха, словно в один день случились Рождество, Новый Год, Пасха и именины.

— Мы знакомы с графиней. — Хакас в строгом костюме поклонился и поцеловал мне руку. Научился это делать очень красиво.

— Господин Хакасидис, я имею честь пригласить Вас на вечеринку в память о событиях этой весны. В пятницу, в 7 пополудни.

Он улыбался одновременно и мне, и невесте Еремеева, внося аромат какой-то нерафинированности и дикой мужской силы. Как бы до дуэли не дошло.

— Конечно, почту за честь.