Столичный доктор. Том II

* * *

Что рассказать о мероприятии? Если коротко — роскошь и великолепие. Естественно, рассадили всех по заранее распределенным местам. Я оказался в компании подобных мне мелких чинов, пятый переулок за восьмым перекрестком. Кто-то смущенно взирал на окрестности, попав на такой ужин впервые, другие уверенно накладывали себе на фарфоровые тарелки с каждой перемены блюд, не забывая наливаться под длинные тосты вином, шампанским, или чем покрепче.

Мне бы для порядку съесть усиленную порцию сливочного масла — а вдруг придется с кем-нибудь обильно потреблять, но такового на столе не было. Пришлось заменить жирнючим фуа-гра. Хотя мероприятие официальное, можно даже сказать протокольное, надо держать ухо востро — скажешь вроде что-нибудь безобидное, а окажется, что оскорбил августейшую фамилию. У этой публики такое делается на уровне инстинктов. Так, на всякий случай.

Поэтому я скромно ковырял у себя в тарелке, подкладывая потихонечку паштетов, омаров и прочей необычной экзотики, которую и не в каждом ресторане попробуешь. С вилками и ножами всё довольно просто: на каждую новую перемену блюд надо брать крайние, двигаясь к тарелке. Или подглядывать за соседями, если не уверен. Потому что у меня не хватит наглости заявить, как какой-то миллионер в кино, что ем любыми приборами, чтобы не забивать память всякой дрянью.

За столом я был окружен столоначальниками шестого-седьмого класса, все как один с женами. А у меня чина нет, потому что не служу. Приват-доцент, которым я числился — это восьмой класс, коллежский асессор, поэтому и общались со мной скупо. Получше, чем с прислугой, но внимания уделяли немного. А я и рад. Дела «Русского медика» от этих господ зависят ничтожно мало, так что поулыбался, поглазел на князей во главе стола — и адью.

Наконец, устроители решили, что пора. Все встали из-за столов, и вновь началось общение на ногах. Это если знаешь кого-то. Но к великокняжеской чете мне самому первому подходить негоже, с застольными знакомцами мне разговаривать не о чем. Пришлось подпирать стенку и молча взирать на этот праздник жизни. Который разбавила Елизавета Федотовна, сев за рояль. Играла она изумительно — уверенно, быстро. А ведь это сложный Моцарт, Шопен… Я стоял и любовался княгиней — она была подстать великолепной музыке. Сама как произведение искусства.

Когда в игре на рояле случилась пауза, меня нашел Шувалов. Не знаю, выполнял ли он задание начальника, или это была его собственная инициатива, но он принялся водить меня по залу и представлять присутствующим. За короткое время я переговорил вкратце о погоде с несколькими десятками человек. Даже уставать от этого занятия начал. Но что сделаешь — господь терпел…

Очередной тур расшаркиваний и вежливых поклонов прервал лакей, профессионально тихо и четко сообщивший, чтобы я шел за ним. Здраво рассудив, что вряд ли меня зовут на вечеринку нижних чинов, я двинулся в фарватере. Ага, хозяева опять про Баталова вспомнили. Честь им и хвала за это.

Расположились аристократы высшего разряда в отдельном кабинете. Мужчины в мундирах, которые, впрочем, уже расстегнули. И все курят. Разговорчики шли ни о чем. Я бы понял, если меня после демонстрации расположения мягко выставили за дверь. Но нет, интересуются скорой, расспрашивают о подробностях операции на сердце, восторгаются действиями медиков. Константин Константинович оказался не просто генералом, а начальником всей столичной науки — возглавлял Императорскую Санкт-Петербургскую академию наук. А еще писал недурные стихи, переводил. Кое-что даже нам прочитал на память. Немного пафосное, про военную схватку на Кавказе. В стиле Лермонтова.

Нам подали коньяк с лимончиками, аристократы раскурили сигары. Предложили и мне, но я вежливо отказался. И даже пошутил, что видел в анатомичке легкие курильщика. Это дало дополнительную пищу для разговоров — пришлось рассказывать о вреде табака. Но больше намеками и догадками — без конкретики. Пока пугал князей, те успели поднабраться. Движения стали раскованными, шутки совсем не аристократическими. Я даже порадовался, что затолкал в себя фуа-гра — опьянение не так сильно туманило голову. Наконец, раскрасневшийся «два К» поблагодарил за ужин, попрощался с нами. А вот мне смыться из курительной так легко не удалось.

— Господин Баталов, не откажете мне в просьбе? — Сергей Александрович затушил сигару, встал. — Хочу, чтобы вы оценили достижения в лечении моей спины. И у меня будет к вам серьезный разговор