Комсомолец

* * *

Хотел прошмыгнуть мимо вахты незамеченным.

Не получилось.

— Усик! — остановила меня вахтёрша. — Далече ты собрался с чемоданом? Неужто уезжаешь куда?

Я провёл ладонью по поверхности своей ноши (потёртой, со следами ржавчины на замках и металлических уголках), словно ласкал любимую собаку.

Сказал:

— Куда мне ехать? Разве что на курорт — в Сочи. Да только пока мне это не по карману: стипендию ещё не получил. А когда получу — море уже станет холодным. Придётся мне до лета в Зареченске куковать.

Выдавил из себя печальный вздох.

Улыбнулся.

— Пальто в химчистку отнесу. Нафталином воняет — парни жалуются. Обещают выселить меня из комнаты, если не избавлюсь от запаха. Вот: решил заняться, пока есть время.

— Какая химчистка, Усик? Поздно уже. Ты на часы смотрел?

Пожал плечами.

Хитро сощурил глаза.

— Я договорился. Меня примут.

— Шустрый какой, — усмехнулась вахтёрша.

Пошарила взглядом по столу, словно хотела меня угостить — не нашла, чем.

— А своим соседям скажи, — строгим тоном заявила женщина, — они у меня допетюкаются! Выселять тут они кого-то собрались. Детдомовского!

Нахмурилась.

— Не посмотрю, что этот Аверин — герой! — сказала она. — Пожалуюсь коменданту — быстро герой умчится жить к мамке с папкой!

Ударила рукой по столешнице.

— Будет по утрам в институт на автобусах добираться. Да пусть хоть трусцой бегает! Ишь, угрожальщик нашёлся! Так ему и скажи! Слышишь меня, Усик?!

Я улыбнулся.

— Слышу.

Сообщил вахтёрше, что она замечательная женщина и добрейшей души человек.

Постучал ладонью по чемодану, вздохнул.

— Так действительно же, воняет, — сказал я. — Лучше сейчас его почищу — не стану ждать до зимы.