Братья по крови. Книга первая

* * *

Когда я пересказал Лёшке подробно наш разговор с капитаном, он задал мне вполне резонный вопрос. который самому мне почему-то не пришёл в голову.

— А почему он вывел тебя из палаты, и вы разговаривали наедине? Ведь ясен пень, что ты тут же всё расскажешь мне. Так что смысла делать из этого разговора какую-то тайну никакого не было.

— Мне кажется, что тут дело в другом.

— В чём же тогда?

— Ты когда попал в больницу, ни с кем не общался?

— Я смутно помню, как меня сюда привезли. Всё как в тумане было.

— Это от большой кровопотери.

— Саня! Не делай вид, что ты самый умный. Сам знаю…

— Извини, что перебил! Продолжай!

— После операции валялся, как бревно. Слабость во всём теле… Пить хотелось сильно. Я почти целый день провёл под капельницей. Парень, сосед по палате, что был до тебя мне воду подавал…

— Что за парень?

— Молодой… Лет семнадцати-восемнадцати на вид… Всё спрашивал меня что да как… А я вообще толком ничего не соображаю. Язык не шевелится во рту…

— Лёша! «Я тэбэ адын умный вещ скажу. Только ты нэ абыжайса!» Это детская больница. Сюда кладут детей только до четырнадцати лет. Мы с тобой тут самые старшие во всём хирургическом отделении. С чем тут лежал тот «парень»?

— А хрен его знает… Я не спрашивал. Мне было не до этого.

— Зато ему было дело до этого… Может ты под наркозом что-то наболтал? А этому парню ты что-нибудь говорил такое, что не вписывается в нынешние временные рамки?

— Да ничего такого я ему не наговорил. Я вообще мало чего говорил походу… Лежал в полудрёме… Спал в основном… Афган опять снился… Душманы… Наши парни, кого уже нет… Тебя снова тащил на спине…

— Лёха! У меня парень был знакомый. Тоже из наших… Так его жена мне как-то рассказала, что по ночам он опять на войне, и матом ругается, и спасает кого-то. Но самое страшное, что он отчётливо и внятно разговаривает с кем-то во сне. И сам понимаешь, какими словами он это делает…

— И что из этого?

— Я думаю, что ты мог запросто наболтать что-то странное и непонятное. Врачи об этом доложили кому надо. Вот к тебе парня и подселили, чтобы он поговорил с тобой, да послушал, о чём ты в бреду болтаешь. И тогда весь пазл сходится. И полковник Авдеев. Внезапно появившийся в отделении милиции с «проверкой». И капитан Васин с его «задушевными» беседами более похожими на допрос с использованием психологических методов обработки.

— Думаешь, они нас за шпионов приняли.

— На шпионов мы с тобою Лёшка не тянем… Вся наша жизнь тут была на виду. Если только нас не подменили, когда мы в пруд Новоспасский ныряли. О чём он мне и намекал во время разговора. Наверняка ты под наркозом им что-то странное наболтал. Вот они и возбудилась… Интересно, а пруд уже осушили?

— Зачем? — с недопониманием в глазах смотрел на меня Лёшка.

— В поисках портала в другое измерение. Ну, или в поисках подземного хода на другую сторону Москвы-реки. Была, кстати, такая легенда, что есть, дескать, из монастыря подземный ход на тот берег. Монастырь-то с древней историей.

— То, что он древний и так понятно. А что за истории про монастырь ты знаешь?

— Много чего знаю. Тебе нудную лекцию или коротко как в комиксах?

— Комиксы — это для дебильных американских подростков. Но и нудные лекции я тоже не люблю… Я под них засыпаю.

— Ну и засыпай.

— Нет, рассказывай!

— Что? Скучно?

— Не то слово… Слишком мало информации. Даже в голове чего-то зудит всё время… Как будто там чего-то не хватает.

— Я так и думал.

— Саня! Не нарывайся!

— А то что?

— А то…

— Лёха! Ты раньше был старше меня. а теперь нет. Помнишь, что батя говорил?

— Помню… Мы братья, но ты старший…

— Прими, как данность! Так проще будет. Не возникнет конфликта и внутреннего дискомфорта.

— Ты — зануда!

— Я знаю… Ну что? Будешь слушать «преданья старины суровой»?

— Буду.

— Здравствуй, дорогой дружок! Сегодня я расскажу тебе сказку… — вещаю я голосом радиоведущего, который детям в советские времена сказки рассказывал.

В меня тут же прилетает Лёшкина подушка.

— Хорош прикалываться!

— А ты не дёргайся! — говорю я, возвращая брату его подушку. — Швы разойдутся.

Лёха чего-то невнятно бурчит, снова поудобнее устраиваясь на подушке.

— Начну издалека… Построен монастырь ещё при Иване Васильевиче…

— При Иване Грозном?

— Нет, Лёш. Раньше. Гораздо раньше. При Иване Третьем. Его иногда ещё называли Иван Великий.

— Ну ни хрена ж себе.

— Да. Новоспасский монастырь — ровесник красных стен Московского Кремля. Хотя колокольня была построена уже позже.

— Да ладно… Кремль же ещё раньше построен был.

— Раньше. Но стены были не из красного кирпича, а из белого камня и местами даже деревянные. Помнишь же, про Москву-Белокаменную. А Иван Третий после большого пожара, что и Кремль затронул сильно, переселил монахов Спасо-Преображенского монастыря сюда. Потому и монастырь с тех так и пор называется Новоспасский. А в кремле поменяли стены и постепенно он стал приобретать более современный вид, который тебе привычнее. При Иване Великом много чего построили в кремле. Восстановлен полуразрушенный Успенский собор, строительство которого начал ещё Иван Калита. Построены Благовещенский собор и Грановитая палата. Но мы сейчас про Новоспасский монастырь историю слушаем, не так ли?

— Ты — зануда. — отчётливо проговорил Лёшка.

— Не любо — не слушай! А врать не мешай!

— За-ну-да.

— Ивана Третьего не зря называли Великим. Он и границы земли Русской расширил и литвинов побил, и татар, и балтийских немцев. Но к монастырю это отношения не имеет. Зато теперь вот и про Ивана Грозного можно вспомнить… Как ты знаешь, после его смерти на царствие помазали Фёдора Иоановича, но по сути правил всем Борис Годунов. Хитрый был Бориска, как тот Ельцин.

— Бориску на царство! — передразнил меня Лёха.

— Типа того. Ещё при жизни Ивана Грозного, Годунов отдал за Фёдора свою сестру Ирина. А Федя с детства был то ли головою слаб, то ли нравом кроток. Всё богу молился. Вот за свою богомольность и набожность он потом и был канонизирован Русской православной церковью. До сих пор его поминают, как святого благоверного Феодора Первого Иоановича, царя Московского.

— Я чего-то про такого царя и не слышал даже.

— Между прочим, знаменитую Царь-пушку именно при Фёдоре Иоановиче отлили… А ты, Лёша, похоже, и в школе не так чтобы очень хорошо учился?

— Не поверишь, Саня. Я ещё и в институте не так чтобы очень историю изучал.

— Нашёл чем гордиться…

— Мне мама в детстве выколола глазки, чтоб я в шкафу варенье не нашёл. И вот теперь я не читаю сказки, зато я нюхаю и слышу хорошо.

— Это заметно. Всё в спорт ушло, как у того боксёра.

— У какого из них?

— Ну, у которого спросили, как он использует голову во время поединка.

— Вспомнил… «А ещё я в неё ем.» Саня! Ты меня совсем за болвана не держи! Пробелы в образовании у меня есть. Но я не дебил всё-таки.

— Братишка! Я тебя дебилом не считаю и никогда не считал. Но ты на меня зря обижаешься, если что… Я просто думаю, что раз у нас появилась такая возможность, то пробелы в образовании можно и исправить.

— Ну, как с тобой не согласится, когда ты со всех сторон прав. А что там дальше про монастырь?

— Ну а дальше Федор умер. И как ты уже упоминал, кликнули «Бориску на царство.» А потом началась чехарда и смута. Лжедмитрий Первый, Лжедмитрий Второй, Шуйские там на троне отметились… Смута — она смута и есть. Поляки Москву пришли брать, чтобы на трон Руси своего Владислава посадить. Поляки тогда Московский Кремль взяли, а Новоспасский монастырь не смогли. Он тогда с честью выдержал осаду польских войск. Неплохо, однако, монахи воевали. Да и стены у монастыря ого-го какие крепкие. А после около его стен русское ополчение стало готовиться к освобождению Москвы от поляков. Тех в кремле осадили. От голода поляки даже человечину ели.

— Друг друга что ли?

— И друг дружку ели, и русских ловили… Ну а дальше ты знаешь, наверное. Минин и Пожарский с ополчением поляков победили… Через год собрали Земский собор и избрали на царство Михаила Романова… Кстати, Михаил Фёдорович монастырю помогал. На его территории были захоронены некоторые из рода Романовых, и даже матушка самого царя Михаила.

— А что дальше было.

— Много ещё чего. Во время чумы монастырь был карантином. Во времена нашествия Наполеона. Французы монастырь разорили, а потом ещё и взорвать хотели. Но взрыва удалось избежать, хотя от пожара он и пострадал сильно. После революции здесь НКВД всем рулило. Даже кого-то расстреливали тут, говорят. А ещё архив НКВД был.

— А сейчас?

— Сейчас там какая-то реставрационная мастерская. И так будет до девяностых, а потом снова отдадут церкви и опять будет мужской монастырь.

— Понятно… Историческое место.

— Не то слово… И как мне кажется, что мы не просто так в том пруду очутились.

— Это почему ещё?

— Есть такое понятие — место силы. В старых храмах или на месте древних курганов… Я не могу тебе стопроцентно точно всё объяснить, поскольку сам в этой эзотерике не силён. Но в таких местах может всякое произойти…

— Типа как с нами?

— Ну, да… Типа того…