Тмутараканский лекарь

* * *

Следующие два года прошли мирно и относительно спокойно. Вспомнив тьмутараканскую лекарскую школу, Глеб Святославич повелел устроить подобную в местном монастыре. Кроме того, он решил продолжить дело своего великого деда Ярослава Мудрого и разрешил в основанных им пару десятков лет назад школах обучать не только детей бояр и духовенства, но и всех желающих за символическую плату. Теперь и купеческие дети, и дети ремесленников, и даже жаждущие знаний взрослые могли постигать науки. Большинство простых крестьян с недоверием отнеслись к этому новшеству, но наиболее прагматичные из них хотели видеть своих детей грамотными и с радостью отдавали их в школы. Там юных учеников обучали грамматике, арифметике, Закону Божьему, основам лекарского дела. Глеб Святославич, сам испытывая любовь к науке, хотел привить ее и своему народу, а посему немало жертвовал из казны на содержание этих учебных заведений. Епископ Феодор с радушием принял это стремление князя и лично благословил и освятил первую открытую им школу. Владыка понимал, что только образованные люди годятся в священники, и их лучше воспитывать из своих, новгородских ребят, чем ждать, пока их пришлют откуда-то издалека.

Князь Всеслав слово свое держал и на новгородские земли более не нападал. Но он бы не был Всеславом Чародеем, если бы у него не был в запасе хитрый план. Собрав новую рать из племен води, куршей и ятвягов, он привел ее в земли князя волынского Ярополка Изяславича. Тот, видя многочисленное войско, призвал на помощь своего брата Святополка из Полоцка. Объединенные дружины двух братьев одержали быструю победу над большим, но плоховооруженным войском Всеслава в битве под городком Голотическом. Однако, оказалось, что это был лишь обманный маневр — основные силы беглого князя в отсутствие Святополка и его дружины завладели Полоцком. Полочане любили своего природного князя Всеслава, а потому с радостью открыли ему ворота города. Оставленный Святополком малочисленный гарнизон сдался без боя. Так что, когда окрыленный победой Святополк вернулся к Полоцким вратам, с башен города в него полетели стрелы. Сил штурмом брать хорошо укрепленный город у него не было. Так и поехал он к отцу в Киев несолоно хлебавши. Но князя Глеба все это мало касалось, ведь на его земли никто не посягал, и на помощь его тоже никто не призывал.

Единственное, что омрачало радость князя Глеба, была засуха, которая принесла с собой неурожай. Прошлый год тоже был малоурожайным, но из-за частых дождей. Чтобы пойти навстречу люду новгородскому и не допустить голода, молодой князь повелел простить все недоимки крестьянам и продавать им зерно из княжеских амбаров по дешевой цене. А недостающий хлеб докупить в соседних княжествах. Казалось бы, и эта проблема была улажена, как вдруг в Новгородском княжестве произошли события, которые могли лишить Глеба Святославича не только княжеского престола, но и жизни.

Одним из немногих тмутараканцев, кто последовал за своим князем в Новгород, был его верный помощник Ворон, который когда-то помог раскрыть заговор Вышаты. На новом месте он стал кем-то типа начальника тайной полиции. Теперь он сменил черный балахон на коричневый кафтан с волчьей опушкой. Зная вольные нравы новгородцев, князь Глеб завел себе сеть соглядатаев. С одной стороны, это должно было помочь не допустить смуты, а с другой — по заданию князя они проводили что-то нечто соцопроса, выясняя нужды и потребности народа. Таким способом князь хотел устранять в зародыше возможность конфликта с собственным населением, как бы предугадывая желания народных масс. Периодически Ворон докладывал князю самое важное из собранной информации.

В один теплый сентябрьский день Ворон сидел в княжеских палатах и, попивая вино, рассказывал услышанное:

— Киевские торговцы сказывали, что появился у них на Подоле какой-то странный ведун. Вещал о каком-то всеобщем потеплении и смене магнитных то ли полюсов, то ли поясов, которая скоро из-за этого должна произойти. Дескать, все переменится, Днепр потечет вспять, Греческая земля станет вместо Русской, а наша переместится в сторону Царьграда.

— Что за сказки? Ну а что народ?

— Да что народ, княже… Некоторые слушали, развесив уши. Но большинство посмеялись с дурачка и прогнали его. И ушел он куда-то на север, может даже и в наши края.

— А к чему ты мне это рассказываешь, друже?

— Да к тому, княже, что вроде ты верное дело задумал, что народ просвещаешь. Ежели народ темный и неграмотный, то легко верит всякой чуши. Но, с другой стороны, темным мужичьем и управлять-то легче.

— Может быть и легче, но зато безграмотный народ гораздо легче сподвигнуть на бунт. Я же хочу, чтобы мои подданные любили грамоту и через нее познавали книжную мудрость. Тогда и государство будет прочнее, ведь оно будет опираться на образованных людей. Лучше пусть люди проводят время в чтении книг или берестяных грамот, чем в драках стенка на стенку, после которых остаются лишь раненые и даже убитые, а то и дураками становятся, кто сильно по голове получит. А княжеству от этого — сплошной убыток. Мне в княжестве дураки не нужны.

— Знаешь, княже, как у нас на Руси многие говорят? Лучше дурачком прикидываться — так жить легче. Темный у нас народ и еще не готов к просвещению.

Князь Глеб устремил на него недовольный взгляд своих синих глаз.

— Слава Богу, что так далеко не все думают. Есть еще люди, которые хотят постигать науки сами и помогать развиваться своей земле. Есть у меня мечта, Ворон, чтобы к концу моего правления каждый взрослый житель Новгорода умел читать и писать…

— Эх, княже, молод ты еще. Жениться тебе пора, и тогда совсем о другом думать начнешь…

Через пару недель Ворон снова пришел на доклад к князю, только вид он имел весьма потрепанный и взволнованный. Глеб Святославич нехотя отложил в сторону Псалтирь, которую читал как раз, когда вошел его вечерний гость.

— Дурные вести, княже! Я только что прибыл с наших восточных рубежей, из Белоозера. Неспокойно там сейчас. Помнишь наш давешний разговор про темных людей? Так вот, объявилась там пара волхвов. Молвят, пришли из Ярославской земли.

— Насколько мне известно, там тоже неурожай, как и у нас?

— Верно, княже. Люди и так были озлоблены. И этим как раз волхвы и воспользовались для своих темных делишек. Они поднимались вверх по течению Волги вместе с бродячими скоморохами, проходили по разным селам, где собирали толпы народа. Вначале скоморохи показывали безобидные представления, а потом уж волхвы подходили к некоторым женщинам из народа, о которых они заранее узнавали, что те богаты. Как я уже сказал, волхвов было двое. Один худющий, что твой обглоданный рыбий остов. Говорит, что во всеобщем неурожае и его худобе виновны женщины, своими чарами воровавшие зерно в свои закрома. А затем второй, с одним белым глазом, указывал перстом на некоторых намеченных ими женщин. Далее эти волхвы будто бы прорезали у них за плечами и доставали оттуда зерно или рыбу и обвиняли несчастных женщин, якобы они и являлись виновницами голода и народных бед. Причем клянутся волхвы не Перуном или Даждьбогом, а каким-то Светозаром, который то ли их новое божество, то ли верховный волхв. Люди с замороченными головами им верили, громили имения этих женщин, а самих бедолаг убивали. А разграбленное имущество раздают их сторонникам, коих уже с добрую сотню набралось. Кто же не прочь пограбить нажитое чужим трудом?

— Ужас какой! Так ты говоришь, они из Ярославля пришли? Это же Ростовская земля, где мой двоюродный брат Владимир Всеволодович правит. И что же Мономах не усмирил этих кромешников?

— Прости, княже, но я с Мономахом лично не общался. Да и к тому же, волхвы покинули его владения и теперь переместились в наши. Помимо всего прочего, они призывают жечь Божьи храмы и убивать попов. Попахивает откровенным мятежом. Что повелишь делать?

— Воеводу Горазда ко мне, — зычно крикнул молодой князь. Через полчаса воевода прибыл на княжий двор. Войдя в палаты, он поклонился в пояс князю и удостоил Ворона кивком головы.

— Возьми с собой сотню моих дружинников, Горазд, и отправляйся к Белоозеру. Ворон укажет путь. Разгони мятежников, а двух волхвов, худого и белоглазого, приведи ко мне в цепях — я с ними лично потолкую.

— Будет исполнено, княже, — склонился в поклоне воевода и пошел собирать воинов в поход.

— И ты ступай, Ворон! Лично за поимку этих злостных язычников отвечаешь. Буду ждать вас с победой через десять дней.