Ягор Дайч

* * *

До магазина я добрался без проблем, во Владивостоке меня никто не знает, а кто знает, находятся в неведении, что я был арестован и сейчас вообще — сбежал. Так что сторожиться особо и не пришлось, главное было тому же Федору-полицейскому на глаза не попасться, и солдатам меня сюда сопровождающих. Но солдаты или в кабаке каком, или в расположении местной части ожидают отправки обратно в Никольское, а Федор, тот, наверное, уже снова в доме комиссара сидит, который я специально стороной обошел, так что ни с кем из них не встретился.

На пороге магазина столкнулся с семейством благородных, но те на меня хоть и посмотрели — мужик в возрасте полным безразличия взглядом, такое ощущение будто на пустое место глянул. А вот его более молодая жена лица не сдержала, хоть эмоционально недалеко от мужа ушла, только вот бровь слегка дернулась. Видимо удивилась барышня, нищеброд и в столь дорогой магазин заявился, да еще и не с задворок, а для «белой публики» входом воспользовался.

Но то так, глянули и разошлись краями, никаких последствий эта встреча не имела. А вот в магазине мне повезло…

— Господин Ович? — удивился Датзер.

С нашей последней не столь и далекой встречи акцента у него существенно поубавилось. Еще немного и уже совсем чисто по-русски заговорит, от местного не отличишь. Повезло мне в том, что в торговом зале он один находился, оба продавца через другой выход к коляске товар какой-то понесли, видимо той семейной парой приобретенный, с которой я на входе встретился.

— Здравствуйте, господин Датзер, — приветливо улыбнулся я ему. — У вас найдется время побеседовать со мной?

— Да, конечно, — указал он рукой в направлении прохода к служебным помещениям. — Прошу вас.

Завел меня внутрь своего кабинета, усадил на стул и, извинившись, попросил обождать пару минут, ушел обратно в зал, продавцов там дожидаться. Впрочем, недолго я один сидел, он и вправду пару минут спустя вернулся.

— Не ожидал вас увидеть так рано, — усевшись напротив меня, начал он разговор. — Вы по поводу наших прошлых договоренностей прибыли или есть новый заказ?

— Да нет, господин Датзер…

Как бы хорошо немец не наловчился по-русски говорить, но сейчас глаза у него на миг пустыми стали, видимо пытается осознать такое словосочетание. Но тут же, тряхнув головой, он отбросил лишние мысли, так как дальнейшая моя речь заставила его сначала насторожиться, а потом сосредоточиться не на отдельных словах, а на их общем смысле.

— … я не по этому поводу. Хотя, мой сегодняшний визит к вам наших прошлых договоренностей напрямую касается. Я с плохими вестями.

— Внимательно вас слушаю, герр Ович.

— Это хорошо, так как первая моя новость напрямую вас касается, — вперил я в него взгляд, но свой он не отвел, действительно внимательно слушал. — Напомню, мы с вами договорились, что «Абалейский мед» здесь, в наших краях, вы никому не будете демонстрировать и уж точно не будете его здесь реализовывать.

— Так есть, — кивнул он резко, все также не отводя от меня взгляда. — Этот договор мы намерены со всей тщательностью соблюдать, так как рассчитываем на долговременное сотрудничество с вами.

Не врет — это прекрасно видно, что говорит он искренне.

— Спешу вас разочаровать, господин Датзер, итог нашей прошлой сделки полностью стал известен третьим лицам. В том числе и точное количество переданного мной вам вина, ну и весь остальной наш товар вниманием не обделили.

А немцу и сказать в ответ нечего, наверное, русских слов ему сейчас не хватает, чтобы объясниться, известные внезапно позабыл. Желваками шевельнул на своем скуластом лице и… я снова заговорил, не став выслушивать его всевозможные уверения. Что еще он мог сказать?

— Эти третьи лица, узнав про наличие у нас «Абалейского меда» — изрядно перевозбудились, ведь мы их не один год старательно уверяли, что рецепт утерян и запасов вина у нас не осталось. Итог же этого перевзбуждения — на нас натравили банду, с приказом всех молодых Овичей мужского пола убить, сестер похитить, и требовать за них выкуп у наших стариков. В качестве выкупа они планировали получить все запасы нашего вина и рецепт его изготовления. Результат этого боестолкновения… — я наклонил голову, демонстрируя Датзеру достаточно свежий рубец у меня на голове.

И не сильно я покривил против истины. Варханов хотел наших сестер скрасть и требовать за них выкуп? Хотел. Маркел хотел нас всех убить? Хотел. Банда была? Была. Вот я и объединил все эти хотения в одно русло. И немец впечатлися…

— Шайзе, — вырвалось у него непроизвольно, когда он мой шрам на голове увидел.

— Согласен, — лишь слегка обозначил я улыбку на губах, оставаясь при этом полностью серьезным. — Мы прошли по краю, чудом живы остались. Отбились, кстати, только благодаря привезенному вами нам оружию. Если бы не оно… — повел я туда-сюда головой, поджав губы, еще больше сгущая краски.

Датзер в это время судорожно думал… Хотя что там думать? Если информация не от него ушла и не от его хозяев, остаются только приказчики, которые помогали наш товар принимать и беседу нашу с немцем на складе могли слышать. Утратил я тогда бдительность на волне радости от благополучного исполнения нашего заказа, так что это вполне могло случиться. Да скорее всего и случилось.

— Шайзе, — к тем же выводам пришел и немец, отчего повторно и выругался. — Кто есть dritter… э-э-э, третий лиц?

От волнения Датзер, забыв русскую речь, снова принялся коверкать слова, заговорил с ужасным акцентом.

— Это уже не важно…

— Das ist wichtig! — Воскликнул он по-немецки, но тут же поправился, повторил по-русски: — Ето важно, герр Ович. Если за вино напасть на вас, могут попытка кража…

— Думаете, попытаются украсть ваши запасы «Абалейского меда»?

— Ja, — кивнул он. — Могут пострадать семьи…

— Я решу этот вопрос, господин Датзер.

— Ви не понимать, герр Ович…

— Это вы не понимаете, господин Датзер! — в очередной раз прервал я немца, пристально глядя ему в глаза. — Я. Решу. Этот. Вопрос. Со стороны ЭТИХ третьих лиц ни моей семье, ни вам и вашим хозяевам больше никогда не будет ничего угрожать. Об этом я позабочусь.

И, видимо, что-то такое он услышал в моем голосе, что…

Эк как немца пробрало, он аж отодвинулся от меня подальше вместе со стулом, на котором сидел. Хотел бы и еще дальше от такого страшного меня оказаться, да стена помешала, в нее уперся.

— Запомните, господин Датзер! Никто и никогда не может покушаться на мою семью и остаться при этом безнаказанным, — уже более спокойным голосом заговорил я. — Так что с этим вопросом я разберусь, вы же лучше со своей стороны разберитесь со своими проблемами. Если и дальше в будущем вы захотите получать от нас товар, то вам придется позаботиться о конфиденциальности сделок.

— Ми хотеть, — отмер наконец немец, да и вообще, быстро в себя пришел, мое ему уважение.

— Хотеть мало, — усмехнулся я невесело. — И это вторая причина, из-за которой я к вам и пришел сейчас. Чтобы предупредить, наши прошлые договоренности больше не имеют силы. Ткань, как было обещано, мы, скорее всего, не сможем вам поставить.

— Почему? — окончательно успокоился немец, вернее, теперь разволновался по другой причине, но заговорил уже не коверкая слова, да и стул обратно к столу пододвинул, перестав меня опасаться. — Я обещаю вам, господин Ович, мы примем все нужные меры и информация о наших сделках больше не станет известна посторонним. Мы заинтересованы в поставках не только «Абалейского меда», но и вашего мыла и, особенно, ткани. Цену за нее мы собирались вам предложить действительно достойную, об этом уже был разговор с герром Альбрехтом и с герром Кауэром, а также с их женами.

Ну, если с женами, тогда да, тогда все понятно, тут действительно не до вина, за потерю доступа к нашей ткани вторые половинки купцов со свету сживут… и это хорошо.

— Дело в том, господин Датзер, что наша семья вынуждена будет покинуть эти края, так как жить нам здесь стало небезопасно. И именно поэтому мы не сможем поставлять вам товар.

Немца снова заклинило, смотрит на меня непонимающе. Только что я говорил, что решу вопрос, и тут же — жить нам здесь стало небезопасно.

— Вопрос с… — запнулся я, чуть фамилию купца Варханова не назвав, — третьими лицами я решу, тут вы можете не переживать на этот счет. Мы не из-за этого вынуждены будем уехать, все дело в том, что у нас возник конфликт с властями.

А вот теперь немчура насторожился, каким бы эксклюзивом ни был наш товар, с властями напряги им уж точно не нужны.

— Меня арестовали из-за оговора, будто бы я офицера убил. Это неправда, — поспешил я успокоить Датзера, а то очень уж широко у него глаза расширились от… не удивления — чуть ли не паника немца накрыла, ведь это он нам оружие продал, вот мысли его сразу в плохую сторону и скакнули. — Как и сказал — это оговор недоброжелателей нашей семьи. Можете не сомневаться, у любого в Никольском спросите, кто там кого и за что убил, вам скажут, так как секретом это ни для кого не является. Правда… — запнулся я, так как не поворачивался у меня язык Потапа Гаврилова убийцей назвать. — … тех, кто стрелял в офицера, задержать не удалось, они в тайгу ушли и в ней схоронились. Но виновник властям нужен… хочу уточнить — арестованный виновник, так как семья у офицера того непростая и нужно хоть кого-то им предоставить. Вот и решили отдельные личности с семейством Овичей счеты свести. Вполне удачно, стоит признать, меня арестовали и без суда и следствия, сначала у нас там в арестантском сарае продержали, а потом и сюда к вам переправили. И, вроде должны еще дальше были отправить, сначала в Николаевск-на-Амуре, а оттуда, скорей всего, прямиком на Сахалин.

— А как тогда… — в очередной раз взявший себя в руки Датзер, развел эти самые руки в стороны, всем своим видом вопрошая: если я арестован, то как тогда здесь нахожусь.

— Мне не понравились предоставленные апартаменты в тюремном доме — грязно, вонюче, сплошная антисанитария. Не понравился и народ, там уже присутствующий, — изобразив скучающий беззаботный вид, пожал я плечами. — Я решил там не оставаться и покинул столь неприятное мне общество.

С трудом удалось сдержаться и не рассмеяться, в который уже раз сломал я немца: сидит, глаза вытаращив, на меня, как не знаю на кого смотрит.

— Вы сбежали? — задав вопрос, глаза Датзера в сторону двери метнулись, опасается, наверное, что сейчас на пороге мои преследователи появятся.

— Ну, можно и так сказать, хотя я не бежал, просто ушел и первым делом к вам пришел, предупредить. Свой заказ я не отменяю, — еще не хватало от столь необходимого мне нефрита отказываться. — Готов прямо сейчас в полном объеме внести стопроцентную предоплату, если, конечно, уже известна цена на нужный мне товар. Весной же, перед тем как покинуть эти земли, я пришлю к вам людей, они этот мой заказ и заберут.

Датзер, откинувшись спиной на спинку стула, прикрыл глаза и помассировал пальцами виски, глубоко задумался. Добавил я ему головной боли.

— Мне надо посоветоваться с герром Альбрехтом и герром Кауром, герр Ович, — спустя какое-то время, открыв глаза, проговорил немец. — Не поставив их в известность, я сейчас не могу вам ничего обещать.