Эмир Кустурица. Где мое место в этой истории? Автобиография

Шокирующая сцена убийства кошки не помешала нам на следующий день снова бежать по улице Краиска и кричать вслед Алие:

— Алия-тряпка у своей жены под пяткой!

Опасность угодить в лапы Алии заставляла нас дрожать от страха, но нас неудержимо тянуло к нему невидимым магнитом, заставляя ходить по лезвию ножа. Словно мы сами были готовы попасть к нему в руки и кончить так же, как кошка Аида. * * *

В 1963 году зима обрушила на Сараево полтора метра снега. Стояли каникулы, и Паша хвастался перед всеми своей отличной оценкой по математике. В это сложно было поверить, но в его школьном дневнике действительно красовалась запись: «Хаджиосманович Фахрудин, математика — отлично». Ходили слухи, будто он застал учителя математики с Самкой. Последний оказался ее клиентом, и в тот день Паша стоял, приникнув к дыре в заборе. Когда он увидел, как в сад входит учитель Кураица, то не поверил своим глазам. Ведь учитель был женат и имел троих детей. Паша посмотрел, как Самка исполняет свой обычный номер. А когда дело было кончено, подстерег Кураицу у выхода:

— Сечешь, почему ты должен мне поставить «отлично» по математике?

Кураица кивнул.

— Если вздумаешь обмануть, — предупредил Паша, — у меня есть еще два совершеннолетних свидетеля. Все понял?

— Да.

Это вмешательство Паши не понравилось Самке.

— Ах ты, поганец! Не смей трогать моих клиентов, мать твою так-то! — кричала она, пытаясь ударить его ржавой ручкой сковороды, попавшейся ей под руку.

В конце семестра Кураица больше не преподавал математику в школе «Хасан Кикич». Его перевели на соседний холм, где он продолжил свою деятельность в школе «Миленко Цвиткович». * * *

Однажды я пересек невидимую границу между периферией и городом и отправился на фильм «Птицы» Альфреда Хичкока в кинотеатр «Рабочий». Фильм не казался таким уж страшным, но время от времени в зале раздавались комментарии:

— Ну что, наложил в штаны, братишка?

— Да, но только не в штаны, а под окном твоей матери!

Бимбо по прозвищу Спрей положил конец перебранке, включив свет. Показ остановился, затем охранники кинотеатра отработанными движениями схватили нарушителей, чтобы передать их полиции. Бимбо сначала опрыскал Силью своим дезинсекционным спреем, после чего выпроводил из зала вместе с тремя остальными «индейцами». Когда появились полицейские, публика перестала свистеть, и можно было услышать, как летит муха. Затем свет погас, и все зааплодировали. Как только показ продолжился, кто-то в глубине зала смачно выпустил воздух. С первого ряда Ибро Зулич бросил:

— Молись, чтобы такую музыку сыграли на твоей могиле!

Первые кадры произвели такой эффект, которого не смогли добиться ни Бимбо Спрей, ни полиция. Тишина воцарилась в зале в тот самый момент, когда на экране женщина остановилась возле школы, расположенной где-то в американском пригороде. Ее взгляд устремился к электрическим проводам. Она увидела сначала одну птицу, потом нескольких. Их становилось все больше и больше. И когда они начали резко снижаться над школой, в зале установилась мертвая тишина. На экране испуганные школьники бежали к школе, преследуемые птицами. Именно этот момент выбрал Харо, младший брат Паши, чтобы вытащить из-за пазухи своего пальто двух голубей, которых он бросил в зал, издав безумный вопль Тарзана. Пока люди с криками бежали к выходу, Паша орал изо всех сил, стараясь перекричать стук деревянных кресел:

— Ну что, уроды, сдрейфили? * * *

В этом году зима была такой суровой, что мать не уставала повторять:

— Вот это, сынок, принято называть собачьим холодом!

Для фильмотеки была заказана дополнительная тонна угля.

Паша больше не хотел заниматься грязной работой. Ньего подстраховывал уличных торговцев возле рынка в Марьином дворе. Эту тонну угля перебросал в подвал фильмотеки за рекордно короткое время Алия-тряпка, и благодаря ей он пережил настоящее любовное потрясение, став жертвой мирового кинематографа. Алия посмотрел фильм с Клодетт Кольбер и Кларком Гейблом в главных ролях под названием «Это случилось однажды ночью». Любовь между Клодетт и Кларком наполнила его сердце теплом. Некоторые утверждают, что в тот момент на его лице впервые появилась улыбка. Счастливая любовь, восторжествовавшая, несмотря на все перипетии, наконец согрела его душу. Больше всего ему нравился момент, когда Кларк Гейбл улыбался и целовал Клодетт. Она не возражала, и Алия подумал, что целовал свою жену всего два раза в жизни. Первый раз — на свадьбе, второй — когда умерла Седья, мать Самки. Когда он вышел из кинотеатра, все смешалось в его голове. Теперь он знал, что ему нужно отрастить усы. Тонкие и изящные, от носа до уголков губ. Но больше всего он думал об улыбке Кларка Гейбла. * * *

Отныне мы смотрели, как он взбирается по заледеневшей улице с неизменной улыбкой на губах.

— Он похож на бабуина, которому дали орехов в Долине пионеров, — усмехался Паша.

Алия-тряпка ходил в фильмотеку еще два раза, поскольку у него оставались билеты за разгрузку тонны угля. В другом фильме Кларк Гейбл целовал вовсе не Клодетт Кольбер, а совершенно незнакомую актрису. Не в силах вынести измену Кларка Клодетт, Алия решил больше не ходить в кино. * * *

Той же зимой на большое сердце и маленький мозг Алии-тряпки обрушились великие события. Сначала Самка сбежала в Загреб вместе с коммивояжером Михальо Джорджевичем. Несчастье и суровая зима заставили Алию пить больше обычного. Единственной вещью, согревавшей ему сердце, помимо пятидесятиградусной водки, был образ Кларка Гейбла с его усиками, который напоминал ему счастливый конец фильма «Это случилось однажды ночью». Размышляя о невзгодах, преследующих его всю жизнь, Алия задавался вопросом, почему Господь не дал ему умного и богатого тестя, как в этом знаменитом фильме. Там, в хеппи-энде, богатый отец призывает свою дочь убежать с собственной свадьбы, чтобы воссоединиться со своим любимым. В реальной жизни Алии жена оставила его, даже не попрощавшись.

На вокзале, где мы с Ньего и Пашей подстраховывали незаконных перекупщиков — Томислава из квартала Ковацица и Деду с торговой площади, — пассажиры обходили Алию стороной. На его лице сияла привычная улыбка, и от него за версту несло водкой. * * *

Вечерами мы продолжали его преследовать на улице Краиска, крича:

— Кларк Гейбл стирает трусы своей Клодетт!

— Дождь на Алию поливает, солнце его обжигает, ветер стегает, но он ничего не замечает, — неизменно отвечал он.

Мы шли за ним по пятам и орали:

— Алия-тряпка у своей жены под пяткой!

Он оборачивался и бросал:

— Кларк Гейбл имеет вашу мать!

Той ночью выпал снег.

Затем пошел дождь, и наконец выглянуло солнце. Обманчивое мартовское солнце, быстро скрывшееся за огромной тучей, вернувшей зиму назад. * * *

Пока жизненные невзгоды преследовали Алию-тряпку, в кинотеатре «Радник» шли новые фильмы, с более легким содержанием. В пятницу, в одиннадцать часов вечера, молодежь из кварталов Коваца, Марьин двор и Хрид хлынула в кинотеатр. После показа фильма «Убей всех и беги» между Пашей и Кенаном с Косевского холма возникла потасовка. Несмотря на сомнительный исход драки, мы считали, что Паша как следует поквитался с Кенаном. * * *

Алия-тряпка провел лето в центральной тюрьме за нанесение побоев знаменосцу первого класса в отставке. Это случилось в вокзальном буфете, где обвиняемый и пострадавший пили ракию. Все шло хорошо до того момента, пока знаменосец не заподозрил Алию в том, что тот над ним насмехается, чего военный человек его положения стерпеть не мог. Сначала знаменосец сказал, что не любит, когда всякие уроды строят ему гримасы. И еще больше оскорбил Алию, заявив, что тот похож на бабуина, который улыбается, когда ему дают орехи. Алия отсидел свой срок без инцидентов, затем его брат, как сказал Кроха, забрал его к себе в Високо. Этот Кроха прославился тем, что остался в живых после падения с вертолета. Брат увез к себе Алию, чтобы тот скорее восстановился. Там Алия довольно быстро пришел в себя, но вскоре снова принялся за старое. Позже он вернулся в Сараево, где его состояние настолько ухудшилось, что даже мы молча смотрели ему вслед, когда он зигзагами поднимался по улице Краиска. В то время кинотеатры Сараева перестали демонстрировать фильмы с участием Кларка Гейбла. С Ритой Хейворт — тем более. А с Клодетт и Кларком — больше никогда. От Самки не было никаких вестей…

Мы возвращались из кинотеатра «Радник», где показывали фильм «Самый длинный день». Фильм шел три с половиной часа. Мы решили, что это также самый длинный фильм за всю историю кинематографа. Когда мы проходили мимо кинотеатра «Сутьеска» на улице Горуса, я остановился, чтобы затем измерить эту улицу, поднимающуюся к Черной горе. От начала улицы до адвентистской церкви я насчитал триста тридцать шесть шагов. Слабый свет падал на каменные ступеньки, на которых я различил чье-то лицо. В темноте лежал мужчина. Он не шевелился. Охваченный паникой, я помчался за Пашей. Он прибежал, приник ухом к сердцу мужчины и сообщил:

— Замерз наш Кларк Гейбл!

Стояла зима, и Алия сохранил свою улыбку. Пока мы несли его легкое холодное тело к дому номер 54 по улице Краиска, меня обдало жаркой волной. Я думал об Алии, которого поливал дождь, обжигало солнце, стегал ветер, но он ничего не замечал. От разорванного плаща несло водкой. В кармане я нашел фотографию Кларка Гейбла, улыбающегося Клодетт. Черно-белая фотография была смята. Лишь вернувшись домой, я принялся плакать и не мог объяснить матери причину своих слез. Она настояла на том, чтобы я закрыл глаза и начал считать овец, надеясь, что так я усну. Но мои глаза отказывались закрываться, они смотрели на акацию, гнущуюся под ветром, на ее шелестящую листву, в то время как крепления бельевой веревки скрипели с монотонным звуком, который усиливал мой страх смерти. * * *

Перед рассветом из Белграда на скором поезде «Босна» приехал отец. Он разобрал чемодан и положил свои брюки возле меня на диван. Он поцеловал меня, и я притворился, что сплю, несмотря на то что мое сердце билось так сильно, словно я пробежал стометровку. Отец развязал галстук, снял пиджак и направился к холодильнику. Пока он доставал оттуда кастрюлю с остатками холодной еды, я произнес сквозь слезы:

— Я видел мертвого человека!

Поставив на плиту кастрюлю с фаршированными виноградными листьями, он подошел к дивану, сел рядом со мной и тихо сказал:

— Смерть — это непроверенный слух, сынок.

Я взволнованно смотрел на отца, а он улыбался.

— Никто еще не умирал для того, чтобы проверить, что там на самом деле происходит, и никто не вернулся сюда, чтобы все нам рассказать. Не думай больше об этом. Тетя Биба приехала из Варшавы. Она передает тебе привет и джинсы «Levis Strauss».

Я во все глаза смотрел на отца, держа в руках свои первые джинсы. И со скоростью Гагарина, несущегося через космическое пространство, принял мысль о том, что смерть — это непроверенный слух.

— Как поживает тетя Биба? — спросил я отца, в то время как он вытирал мне слезы тряпкой.