Эмир Кустурица. Где мое место в этой истории? Автобиография
- Автор: Эмир Кустурица
- Жанр: Биографии и мемуары
- Дата выхода: 2012
Читать книгу "Эмир Кустурица. Где мое место в этой истории? Автобиография"
— Господи, как несправедлив мир, — сделал вывод Мурат, жуя кусок хлеба.
Он набрал номер в Високо и пожаловался Майе:
— Если бы ты знала, невестушка, как я предвкушал этот момент… И вот я остался с носом. Это ведь он украл мой эскалоп?
Отец подумал о своем сыне, не предполагая, что эскалоп окончил свой путь в желудке Мисо Мандича, который был ему несказанно рад! Судья Мандич был вознагражден за упорство, с которым каждый день открывал холодильник на улице Сеноина. В конце концов он нашел там панированный эскалоп Мурата.
Старая, несколько обветшалая квартира в доме номер 14 по улице Сеноина как магнитом притягивала разношерстную сараевскую публику. Она располагалась в удачном месте, поскольку выходила на главную магистраль города — улицу Тито.
— Давай зайдем к Кусту, это недалеко, — говорили мои друзья, жившие в Виснике или в Косеве.
Стоило им оказаться в центре города, они неминуемо проходили по улице Тито. Таким образом, у них складывалось впечатление, что Куста живет рядом.
Кто только не приходил в эту квартиру! Наши родители регулярно посещали ее раз в день, и редко когда кто-нибудь из наших знакомых не оставался у нас на ночь. Этот бесконечный круговорот гостей напоминал мне комнату в доме номер 2 на улице Войводы Степы, где я родился. Тогда тоже к родителям нежданно являлись гости.
— Это не квартира, а проходной двор! — возмущалась Сенка.
История повторялась, но на этот раз речь шла о более спокойной компании, чем эти отчаявшиеся бедолаги пятидесятых годов. До нас добрались мировой прогресс,
Жизнь между двумя фильмами: «Помнишь ли ты Долли Белл?» и «Папа в командировке» — протекала в ритме «великих надежд». В период, последовавший за смертью Тито, и даже в предыдущие годы рокеры исполняли песни на политические темы. Наиболее яркий след среди них оставили Бора Корба и Азра де Дьёни Стулич. Но больше всего публике нравились выступления под открытым небом рокера Горана Бреговича. Ему удалось перевести тексты песен
— Если бы его мать была жива, он бы такое не вытворял!
Не успели
Появление группы
Мы собирались в квартире на улице Сеноина вместе с Нелле Карайличем, смотрели творение Фассбиндера и узнавали в нем приемы, которые сами применяли в фильмах и рок-н-ролле. Восьмидесятые годы стали важными для кино и музыки, поскольку оригинальность художника измерялась дистанцией, которую он соблюдал или не соблюдал по отношению к существующим стереотипам, но также и его уважением к основам мелодраматизма — будь то Еврипид, Шекспир или судьба Бабы Атифа, попавшего под поезд, — уважением, из которого фонтанировала эмоциональная мощь пережитого опыта. Этот опыт требовал присутствия художника, способного его понять и отреагировать по-своему, сообразно своей эпохе. Мы упивались музыкой группы
Появление Доктора Карайлича[53] вписывалось в логическую последовательность европейского дивертисмента, каким его ввели в наш темный вилайет австро-венгры со своими духовыми оркестрами и капельмейстерами, а также потомственными цирковыми акробатами. Нет необходимости исследовать его корни. Подобно всем творческим личностям, Карайлич прибыл из ниоткуда, с некой летающей трапеции, и любой вопрос о его происхождении меркнул на фоне проявляемого им артистического мужества. Он был лучшим представителем идеи панк-рока. Карайлич носил свитер, который связала ему мать, и презирал притворство. Он применял к футбольным теориям свои собственные философские схемы, что было для него своеобразной гимнастикой ума, которую он переводил на популярный язык. Он читал книги, упорно играл на тотализаторе и делал нереальные ставки на победы ФК «Железникар». Тогда как было очевидно, что его любимый клуб не имел никаких шансов на триумф.
В 1986 году на концерте группы
Когда Карайлич свернул на улицу Сеноина, направляясь к моему дому, чтобы обсудить творческие и политические проблемы, он не знал, что простая прогулка по городу заставит его прочувствовать всю значимость своего политического преступления. В газетах и на телевидении уделили совсем мало внимания инциденту в Риеке, но при этом вынесли дело на улицу, чтобы боснийский народ сам наказал злодея. Доктор Карайлич появился в моей квартире, прерывисто дыша, и показал мне рассеченную бровь над правым глазом. На улице на него напали несколько человек и попытались свалить на землю, обрушив град ударов. Пока они избивали его, один из них бросил:
— Если Тито тебе не нравится, собирай свои вещи и уматывай в Белград, мать твою так-то!
Их спугнули громкие крики прохожих, прогуливавшихся по улице Тито, и они не смогли уложить Карайлича на асфальт. Вне себя от гнева, я бросился на улицу в одних носках, чтобы проучить подонков, но, разумеется, их уже и след простыл.
Нам оставалось лишь строить предположения: действовали ли они по собственной инициативе или же их организовали иностранные спецслужбы, что в Боснии было обычной практикой? Если ты впадал в немилость у политических властей, как правило, следовала ответная реакция «улицы» — на дороге с односторонним движением ты мог вдруг оказаться перед грузовиком, едущим в запрещенном направлении и пытающимся тебя раздавить. Именно это произошло с поэтом Райко Петровым-Ного. А чего еще можно было ожидать от наших сограждан? Когда писатель Меша Селимович стал вызывать подозрение у Бранко Микулича, мало кто осмеливался здороваться с ним на улице. Лишь доктор Лагумджия, глава Академии драматических искусств, продолжала храбро шагать под руку с писателем по улицам Сараева. Даже лучшие друзья Селимовича отворачивались и переходили на другую сторону. А в отеле «Европа» все прятались за развернутыми газетами или хватали свои пальто и скрывались на соседних улицах.
Стрибор появился на свет, когда я еще тащил за собой груз своего прошлого в Горице — этой бедной, но притягательной атмосфере, где я провел свое детство в поисках ответов на важные экзистенциальные вопросы, которые позднее перевел на язык искусства. Эти трудные времена были увенчаны высокими наградами на международных кинофестивалях. И вот — о чудо! — первые наблюдения Стрибора и его первые фразы затрагивали те же самые вопросы. Отсюда его беспокойство за нашего пса Пикси и страх, что его может съесть «Золотой лев» после победы «Долли Белл» в Венеции.
Его сестра Дуня появилась на свет под звуки группы
Вопрос, отражающий мысли миллионов людей, впервые сформулированный Джо Страммером в песне
Стоял 1988 год, и, пока мы готовились к отъезду из дома номер 14 по улице Сеноина, в окружении печальных лиц наших друзей и родителей, по телевидению передавали прямой репортаж о «йогуртовой революции»: тот самый момент, когда Воеводина потеряла свою автономию и по всей Югославии начала растекаться грязь.