О чем говорят и молчат почвы

Спустя примерно десятилетие после Я. Н. Афанасьева, в 1928 году, калужский почвовед Р. С. Ильин обратил внимание на некоторые черты генезиса структуры почвенного покрова ополий. Как и другие ранние исследователи опольных почв, он считал, что их темноцветный облик и повышенное плодородие связаны с близким залеганием уровня грунтовых вод, богатых кальцием. Он писал: “В результате постепенного усыхания грунтов от вод послевюрмского времени в природе существуют в значительном количестве всевозможные переходные разности от… темноцветной влажно–луговой почвы на жесткой верховодке к серым лесостепным деградированным почвам… различного рода комплексы их имеют широкое распространение во всех районах лёссовидных пород”.

Таким образом, на примере Мещовского ополья Калужской области Р. С. Ильин ясно видел распространение интразональных, как он считал, темноцветных почв в комплексе с зональными серыми лесостепными почвами и связывал их генезис с былой гидрологией территории. Однако, как и все другие исследователи опольных почв, он не увидел в них равноправного с зональным типом компонента структуры почвенного покрова ополий.

В настоящее время появилось много работ, посвященных изучению структуры почвенного покрова. Как пойдет исследование этой проблемы, покажет будущее. Сейчас важно подчеркнуть, что это — задача географо–генетическая, и она должна решаться преимущественно в плане естественноисторической концепции. Появившаяся тенденция преувеличивать роль статистических подходов при анализе структуры почвенного покрова мешает раскрыть объективные закономерности жизни почв, в частности выпадает из поля зрения главнейший фактор почвообразования — время.

Нельзя забывать, что компоненты почвенных комплексов часто одновозрастны, и хотя развитие их идет разными путями и темпами, но сопряженно через сток и ландшафтно–геохимическую обстановку. Памятуя о том, что генезис почв неотделим от генезиса материнских пород, возраст структуры почвенного покрова должен исчисляться с момента возникновения материнской породы. Однако не следует путать материнскую породу с подстилающей, ибо горизонт С — это подстилающая порода, а верхние горизонты почвы возникли из уже измененных почвообразованием горизонтов собственно материнской породы.

Для понимания закономерностей эволюции структуры почвенного покрова существенно, что почвы, наиболее полно соответствующие понятию того или иного генетического типа, занимают, как правило, малую площадь, доминируют же различные переходные варианты. Это в свое время отмечалось для поймы реки Волхов, где доминировали дерново–луговые почвы, а не луговые или дерновые. Поэтому при картографии почв основные по площади контуры будут закрашены в “переходные” тона. В этом смысле площадь сплошного распространения того или иного варианта почв — необязательное условие для выделения генетических категорий почв. Больше того, поскольку “тип” есть понятие собирательное (относящееся к совокупностям), то критерием для выделения типа может служить повторяемость контуров сходных почв в пространстве.

Изучив почвы Центральной России, можно сделать вывод: современные почвы ополий, отражая особенности происхождения территории, пород и рельефа, представляют собой два возникших одновременно и сопряженно эволюционирующих самостоятельных генетических типа почв. Почвы, приуроченные к повышениям микрорельефа, выделяем в генетический тип — ополец. Почвы, приуроченные к понижениям микрорельефа, выделены в генетический тип, названный ополица. В опольях опольцы и ополицы занимают небольшую площадь, доминируют в основном их переходные разновидности.

В общей классификации почв земного шара генетические типы опольных почв — ополец и ополица — входят в генетический переходный (от гидроморфных к автоморфным) класс почв, являясь по своему генезису и географии северными гомологами смониц Балканского полуострова, грумозолей Америки, тирсов Марокко, регуров Индии и других почв палеогидроморфного происхождения.

Говоря о генезисе почв ополий, следует особо подчеркнуть значение гривисто–западинного микрорельефа пойменных озеровидных расширений для формирования пойменных почв на двучленных (гривах) и одночленных (в западинах) наносах. Такой микрорельеф свойствен не только современным, но и палеопоймам. И так же, как в современной луговой пойме, почвам на гривах и в западинах присущ разный водный режим (и как следствие этого — разный растительный покров), так и в палеопоймах на территории современных ополий микроповышения и микрозападины имели ряд существенных различий в характере почвообразования.

С момента образования микрорельефа палеопойм микрозападинам и микроповышениям был свойствен разный почвенно–гидрологический режим, обусловленный в основном былым уровнем грунтовых вод и стоком вод с микроповышений в микрозападины. Эти различия были выражены сильнее на ранних этапах эволюции почв и растительного покрова ополий. Обсыхание территории привело к уменьшению контрастности почвенно–гидрологического режима гривы и западины. Но, несмотря на это, в современных почвах ополий сохранились реликтовые признаки — свидетели древнепойменного этапа их истории (слоистость почвообразующих пород, большое число точечных ортштейнов, пористость и кавернозность, остатки некогда мощных черных гумусовых горизонтов и т. д.). Эти черты выражены в разной степени в микрозападине и на микроповышениях современного рельефа ополий. Как правило, в настоящее время в почвах микрозападин мы находим остатки черного горизонта (второй гумусовый горизонт современных почв), залегающего на глубине 25—50 сантиметров от поверхности, большое число точечных ортштейнов и ортштейноподобных образований по всему профилю (до глубины 2 метров), сильную пористость и т. д. Из–за более интенсивного увлажнения микрозападин в профиле их почв никогда не встречаются карбонаты.

В строении почвы микроповышений и микрозападин имеется ряд различий, которые находят отражение в величине потери от прокаливания, в содержании и, главным образом, в характере распределения кальция и железа. Почвы микроповышений отличаются более легким механическим составом, особенно в нижней части профиля. Ряд других признаков — мощность и окраска гумусовых горизонтов, количество капролитов и ходов червей, наличие обильной кремнеземистой присыпки — подчеркивает исходные генетические различия почв микроповышений и микрозападин. Существующие в настоящее время различия в строении почвы микроповышений и микрозападин являются следствием иных условий почвообразования, имевших место на ранних этапах формирования этих почв.

Одним из важных доказательств генетического своеобразия опольных почв может служить состав органического вещества этих почв. Сравнительная характеристика органического вещества различных почв Русской равнины показала, что по соотношению фракций гуминовых и фульвокислот опольцы ближе всего соответствуют подзолистым почвам Русской равнины, а ополицы — черноземным почвам.

Такое резкое совпадение состава органического вещества опольных почв с двумя контрастными генетическими типами почв Русской равнины кажется парадоксальным, если мы вспомним, что ополец и ополица существуют в одном ландшафте на крайне малых расстояниях друг от друга, иногда это всего лишь десятки и сотни метров. Ясно, что чернозем и подзол (если опираться только на данные состава органического вещества) не могут соседствовать столь близко.

Наблюдения по географии, морфологии, составу и свойствам опольных почв убеждают в том, что они имеют палеопойменное происхождение и, следовательно, их гомологов нужно искать среди почв современных и палеоарктических пойм. И в самом деле, по составу органического вещества опольцы и ополицы оказались гомологами пойменных подбелов и луговых современных пойм Палеарктики. Таким образом, состав органического вещества опольных почв послужил еще одним доказательством палеопойменного генезиса почв ополий.

Итак, Владимирское ополье относится к числу типичных ополий Центральной России. Этот вывод сделан на основе его сравнения с ландшафтами других ополий. Исследования Владимирского ополья показали, что оно так же, как и другие ополья Центральной России, представляет собой останец палеопойменного ландшафта последнепровской ледниковой эпохи, и Тем самым подтвердили вывод о палеогеографической и историко–генетической общности ландшафтов ополий Центральной России.

Опольным ландшафтам принадлежит особая роль в истории Центральной России как первым, а потому наиболее древним очагам земледельческой культуры. Высокое плодородие почв ополий издревле привлекало внимание человека, превратившего их в пашни.

Киев и Чернигов, Брянск и Калуга, Владимир и Суздаль и многие другие древние русские города возникли в опольях — этих хлебных житницах Древней Руси. Обладание опольными землями решало многие политические и экономические проблемы далекого прошлого. Неспроста Александр Невский отомстил новгородцам, изгнавшим его из Новгорода, тем, что перекрыл хлебную дорогу из Владимирского ополья, избрав своей резиденцией Переславль–Залесский.

Владимирское ополье — район древнейшего поселения и культуры. Выгодное расположение среди больших судоходных рек, относительная разреженность лесов, обилие влаги, сравнительно плодородные почвы обусловили раннее развитие здесь земледелия, сделавшего впоследствии этот край житницей Ростово–Суздальского и окружающих княжеств. Земледелие велось очень примитивным способом, господствовала подсечная система, которая привела к уничтожению больших массивов лесов. Подсечное земледелие не удовлетворяло потребностей растущего населения, поэтому со временем его заменили пашенным (VII—VIII века нашей эры). Позже начинает применяться паровая система (пар, озимь, яровые), которая господствовала здесь вплоть до революции. Особенностью здешнего трехполья было наличие зеленого пара (пар засевался репой).

В IV—V веках параллельно происходило совершенствование сельскохозяйственных орудий: от суковатки времен подсечной системы, через соху, “косулю” и вязаную борону — к железному плугу.

Основными культурами были рожь, овес, лен, горох. Посевы пшеницы незначительны. Животноводство также развивалось здесь с давних пор, основой для его развития служили богатейшие луга.

Мещовское ополье в Калужской области издавна заселяли славянские племена вятичей, живших в бассейнах рек верхней Оки, Угры, Жиздры и их притоков. В I тысячелетии до нашей эры основным занятием славян–вятичей было скотоводство (преимущественно разведение лошадей), которое дополнялось земледелием, рыбной ловлей и охотой. Археологические раскопки показали, что в это время славяне–вятичи широко пользовались изделиями из кости, постепенно вытеснявшимися изделиями из железа, меди и бронзы. Железо добывалось из местного сырья (болотная руда), медь выплавлялась из привозной руды. Широко было развито у вятичей гончарное производство.