Адмирал Империи 16

И лучше рано, чем поздно, для этого я и оттягивал сражение с польской дивизией, убегая от нее, а затем, прячась в силосной яме океана водорослей Херсонеса-3. Перед погружением я отдал приказ оператору послать зашифрованный код-сигнал о помощи, рассчитывая, что Хромцова находится где-то поблизости и непременно придет и вытащит нас из этой ловушки. Больше мне не на кого было надеяться…

Вроде как император Константин Александрович со своими «преображенцами» должен был рыскать в поисках «янки» именно в этом «углу» звездной системы «Таврида». Однако, как известно, атакован он был Элизабет Уоррен и Дюком Фланнаганом все-таки ближе к столичной планете и помчался им мстить точно не в направлении перехода на «Бессарабию», где мы сейчас и находились. Так что ждать появления гвардейских дредноутов вблизи Херсонеса-3 было делом безнадежным.

Вот если бы Тася, находящаяся в данный момент на борту флагманского линкора императора вместе со своим отцом, знала, что ее друг сейчас сидит по уши в болоте, в прямом и переносном смыслах, то обязательно бы сделала все, чтобы меня вытащить. Но княжна, конечно же, не была в курсе моей очередной самоволки, когда я увел «Одинокий» из расположения Черноморского космического флота, в расчете быстро отремонтировать свой крейсер на одной из свободных верфей на поверхности Херсонеса-3. Теперь вместо ремонта «Одинокий» рисковал получить критические повреждения от кораблей польской дивизии и навсегда остаться на этой дурно-пахнущей планете. Да, гибель для боевого корабля не в космосе, а в выгребной яме, как выразилась лейтенант Вебер, не очень авторитетная, согласен, так что будем надеяться на появление Агриппины Хромцовой…

Я не мог знать, на подходе ли корабли нашей 5-ой «ударной» или они не появятся у Херсонеса и вовсе. Вроде как по спокойному поведению флагмана польской дивизии, покоившемуся на орбите планеты прямо над нами, я к своему сожалению понимал, что кораблей Хромцовой поблизости не наблюдается, отчего пришел в отчаяние. Неужели все мои ухищрения были зазря⁈

Ладно, делать нечего, время поджимало, легкие польские крейсера к этому моменту уже закончили сканировать океанское дно и решив, что «Одинокий» с «Баязетом» скорее всего, притаились в том самом центральном желобе, который был ими на время оставлен, вернулись обратно и с двух сторон начали прочесывать данную впадину. Пять крейсеров с одного конца и шесть с другого неспешно пошли навстречу друг другу, поливая огнем все пространство донного разлома, чтобы не пропустить прячущиеся внизу русские корабли…

Поверхность океана по пути их следования, буквально кипела, шипела и выбрасывала в атмосферу фонтаны воды и пара, раскаленная зарядами плазмы орудий польских крейсеров. Проскользнуть и выжить под таким плотным огнем у «Одинокого» и «Баязета», с их немалыми габаритами, не было никакой возможности, поэтому мне не оставалось ничего другого, как отдать долгожданный для Сони и Алексы приказ на выход на поверхность и атаку вражеской эскадры.

Два русских крейсера вырвались в атмосферу, как огромные металлические киты в погоне за крилем. Пусть и выглядели они, все в тине, водорослях и непонятно в чем, смотря со стороны не очень приглядно, но выбирать не приходилось, в дерьме мы оказались в любом случае…

Тем не менее, фактор внезапности сыграл свою роль, появление двух дредноутов перед носом у одной из групп противника, состоящей из пяти легких крейсеров, явилось для их капитанов и штурманов полной неожиданностью. А что они хотели, просто так нас расстрелять на дне и победителями вернуться к себе? Ну уж нет, я вам такой легкой победы не предоставлю!

«Одинокий» не просто вырвался в атмосферу, он не теряя ни секунды, пошел на сближение и долбанул, пусть и не на полной скорости, но все же ощутимо один из вымпелов противника. «Одинокому» изначально находившемуся чуть ниже корабля противника удалось так сказать поднырнуть под него. Удар пришелся в нижнюю палубу ближе к корме и по касательной, отчего польский корабль подлетел кормой вверх, а так как его силовые установки продолжали работать, то крейсер буквально за секунду бултыхнулся в океан, скрывшись с поверхности.

В это время «Баязет» открыл огонь сразу по двум вражеским дредноутам, связав тот артдуэлью. К сожалению, управляя кораблем с помощью одних лишь маневровых двигателей, Соня не могла применить таранную тактику, потому «Баязету» приходилось просто огрызаться огнем своих немногочисленных орудий, отвлекая на себя внимание и давая возможность «Одинокому» хотя бы еще один раз ударить кому-либо из поляков в борт. Что я и сделал, развернув свой флагман и погнавшись за ближайшим к себе крейсером, носившем громкое название — «Драгон», он же по-русски — «Дракон».

Я правильно употребил слово «носивший» в прошедшем времени, потому, как после моего крайне удачного тарана в его левый борт, «Драгона» в прямом смысле разорвало на две части. Повреждения польского легкого крейсера оказались настолько серьезными, что даже команда не успела его покинуть, серия детонаций довершила разрушение корабля, закидав его оплавленными и горящими обломками поверхность океана на десятки километров вокруг.

Именно из этого горящего озера обратно в атмосферу вынырнул протараненный ранее «Одиноким» польский крейсер «Конрад», не сильно надо сказать пострадавший при нашем первом столкновении, кроме позорного окунания в выгребную яму, но готовый сражаться и мстить. Орудия «Конрада» ударили в левое бортовое энергополе моего корабля, как назло самое слабое из всех, и буквально несколькими очередями плазмы выжгли его до нуля.

Я не стал дожидаться момента, пока начну получать прилеты по броне, и первым решил пойти на сближение. Ударить «Конрад» у «Одинокого» не получилось, слишком малым оказалось расстояние между нами и слишком неудобным был угол атаки, так что пришлось просто с помощью магнитных тросов приклеиться к вражескому дредноуту, лишив его канониров возможности вести огонь.

— Кузьма Кузьмич, — связался я с Дороховым. — Ты готов?

— Ввсссегг…

— Понял, — прервал я великана, — тогда давай родной, действуй…