Каратель. Том 4: На острие

Глава 8

— Ладно, как скажете, — Чак решил не злить этих парней.

Может, всё ещё и обойдётся.

На всякий случай подняв руки и не переставая мысленно возносить молитвы, он пошёл впереди своих конвоиров, поднялся по трапу и очутился в истребителе. Здесь находились ещё два человека в серых скафандрах. Они держали наготове штурмовые винтовки.

— Сюда, — указал один из конвоиров на кресло, стоявшее в углу.

Оно было подсоединено к каким-то приборам, отовсюду свисали провода и датчики. При виде него Чаку стало совсем дурно. За спиной закрылась дверь люка, и конвоиры по очереди (чтобы не терять пленника из виду) сняли шлемы. Один оказался ещё молодым худощавым шатеном с узким неприятным лицом, а другой — кареглазым брюнетом лет сорока.

— Садись, — велел он Чаку, красноречиво поведя бластером.

Пришлось подчиниться.

Оба конвоира положили оружие на полку у входа и подошли к Чаку. Шатен ловко отстегнул и снял с него шлем, а другой смазал пленнику лоб прохладным гелем из тюбика.

— Не бойся, — сказал брюнет, разбирая какие-то датчики. — Это не больно и не опасно, — с этими словами он принялся лепить на кожу Чака маленькие присоски.

В это же время блондин вставил Чаку в уши металлические палочки и прикрепил к мочкам несколько зажимов. Оба работали слаженно и быстро, явно занимаясь привычным делом.

— Закрой глаза, — велел брюнет.

Чак послушно зажмурился, как заведённый повторяя «Господи, спаси и сохрани!». Что-то тихо щёлкнуло, раздалось низкое гудение, и по коже пробежал статический разряд. Чак невольно открыл глаза.

— Закрыть! — рявкнул на него брюнет, и Чак поспешно зажмурился.

Справа явственно щёлкали выключатели, гудение нарастало, но статическое напряжение спало. Теперь Чак не чувствовал ничего, кроме подсоединённых к его голове датчиков. Вдруг в шею что-то вонзилось. Чак резко дёрнулся и распахнул глаза. На этот раз никто ему ничего не сказал. Брюнет заглянул ему сначала в правый глаз, потом в левый и удовлетворённо кивнул. Чак вдруг обнаружил, что не может пошевелить даже пальцами, не говоря уже обо всём остальном.

— А теперь поговорим снова, мистер Солперри, — проговорил брюнет, наклоняясь к Чаку. — Итак, зачем вы садились там, где мы вас обнаружили?

— У меня была встреча, — ответил Чак, с ужасом осознавая, что не может ни лгать, ни промолчать.

Значит, это была сыворотка правды! Проклятье, теперь он выложит им всё!

— С кем? — спросил брюнет.

— С Проповедником.

— Как его имя?

— Я не знаю.

— Вы с ним были знакомы прежде?

— Нет.

— Вы видели его лицо?

— Да, забрало было прозрачным.

— Сможете узнать?

— Думаю, да.

Брюнет кивнул шатену, и тот подал ему фотограмму.

— Это он? — на карточке был изображён мужчина лет тридцати, темноволосый, голубоглазый, с волевыми чертами лица — ни дать ни взять, актёр из популярного фильма для женщин.

— Да, — ответил Чак.

— Уверены?

— Да.

— Какие у вас с ним были дела?

— Он купил кое-какие вещи.

— Что именно?

Чак перечислил то, что продал Проповеднику.

— Когда именно вы с ним встретились? Задолго до того, как заметили нас?

— Он улетел всего на несколько минут раньше.

Брюнет взглянул на шатена, и в его взгляде мелькнула досада.

— Из-за вашей увёртливости, мистер Солперри, мы потеряли драгоценное время, — проговорил он холодно, и Чак почувствовал, как по коже побежали противные мурашки. — Куда он направился?! — брюнет буквально впился взглядом в лицо Чака, и тот почувствовал, что это ключевой вопрос.

Господи, почему он не знает на него ответа?!

Зажмурившись, Чак сумел выдавить из себя:

— К скалам.

— А конкретнее?

— Не знаю.

Воцарилось молчание. Открыв глаза, Чак увидел, что брюнет смотрит куда-то в сторону — возможно, сверяется с показаниями приборов.

— Говорит правду, — сказал он негромко. — Ладно, что ещё вам известно об этом… Проповеднике.

— Ничего, — ответил Чак.

Брюнет взглянул на приборы и кивнул напарнику.

— Мы закончили! — бросил он коротко.

Внутри у Чака всё замерло. Что теперь будет? Его отпустят? Или убьют? Скорее, последнее. А что этим ребятам нужно от Проповедника? Может, у него багажник набит кредитами?

Чак не успел развить эту мысль, потому что шею снова обожгло, и он потерял сознание.