Адмирал Империи – 15

Глава 6

Место действия: звездная система HD 22048, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Таврида» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: не определен — спорный сектор пространства.

Претенденты: Российская Империя, Американская Сенатская Республика.

Расстояние до звездной системы «Новая Москва»: 198 световых лет.

Точка пространства: 21 миллион километров от перехода «Таврида–Бессарабия».

Дата: 28 февраля 2215 года.

— Рассыпаемся! Разбить каре! — кричала Соня Вебер, изо всех сил сжимая штурвал своего истребителя, который первым нарушил сомкнутый строй боевой четверки МиГов, резко забрав вправо и своим примером показывая, как нужно действовать остальным.

В ту же секунду «Крик», «Столяр» и «Нико» сделали то же самое, полностью разрушая изначальное построение, в котором сейчас шла вся эскадрилья «Баязета».

— Назад! Четвертое каре — вернуться в строй! — вдогонку им звучал голос Луковникова — старшего эскадрильи. — Лейтенант, немедленно вернитесь, я вам приказываю! Соня под трибунал захотела⁈ Ты слышишь меня вообще⁈

— Теперь нет, — огрызнулась Соня, щелчком пальца отключая связь с командиром, и тут же настраиваясь на локальный канал с четвертым звеном. — «Лука», явно теряет хватку, — сказала она своим товарищам, — своей предсказуемостью он лишь играет полякам на руку… Видите два «роя» тяжелых «гусаров» с «Торуни» и «Мальборка», один из них идет с нами на сближение, а второй видно, как забирает в сторону, это чтобы атаковать истребители Луковникова с «фланга»…

— Похоже, ты права, — поддержал ее, Игорь Столяров, догоняя истребитель Сони и пристраиваясь к нему слева. — Надо каким-то образом их задержать, пока «Лука» не разделается с первой группой.

— А наш твердолобый полковник сумеет это сделать, господа? — с сомнением в голосе произнес Лермонт Николич, подводя свой МиГ к правому крылу командирского истребителя лейтенанта Вебер. — После того, как мы покинули строй у «Луки» под рукой осталось двенадцать машин, против такого же количества польских «гусаров»…

— Наши маневренней и как мне кажется, после этого бессовестного бегства «Баязета» из сектора боя, злей, чем враг, — скрепя зубами ответила ему, Соня. — Так что должны…

— Очень на это надеюсь, потому, как напрасно геройствовать мне как-то не хочется, — пробубнил Фома Крикун, последним встраиваясь в фигуру своего звена. — Я так думаю, ведь если уж и погибать, то за дело…

— В любом случае за собой в ад каждый из нас утащит парочку неповоротливых «гусаров», — невесело усмехнулась Соня.

— И сдохнем сами, окруженные остальными, — покривился Фома.

— Лучше уж сдохнуть, чем жить в том дерьме, в которое нас окунул Брагин, — прозвучал ответ лейтенанта Вебер…

…Соне, как и всем остальным, было за что ненавидеть и больше того — презирать командира своего корабля. Ведь как только в «Тавриде» появилась польская эскадра, Анатоль Брагин вместо того, чтобы отдать приказ на перестроение своей эскадры, стоящей прямо у кольца перехода, и открытие огня, медлил, не решаясь первым атаковать польские корабли, дав противнику тем самым время на восстановление мощностей. Поляки, явно не ожидавшие такого радушного приема от русских, были этой передышке несказанно рады. Выстроившись в подобие «фаланги», боевые крейсера Речи Посполитой первыми открыли ураганный огонь по нашим ремонтирующимся кораблям, застав тех в расплох.

Нескольких минут хватило, чтобы большая часть вымпелов из дивизии Хромцовой, оставленных Агриппиной Ивановной для охраны этого самого перехода, были, либо уничтожены, либо превратились в беспомощные остовы, не имеющие возможности эффективно продолжать бой. Находясь далеко друг от друга, к тому же еще и не в сомкнутом строю, русские крейсера и эсминцы бесславно гибли под непрекращающимися волнами плазмы орудийных батарей вражеской эскадры.

Польские тяжелые дредноуты: «Торунь» и «Мальборк» работая в связке, буквально за пару минут разрушили своими главными калибрами наш миноносец «Ловкий», который, к сожалению, не смог оправдать своего названия и застигнутый врасплох был разорван на куски мощнейшими зарядами плазмы. Следующей жертвой польских канониров с «Мальборка» и «Торуни» стал наш легкий крейсер «Адмирал Корнилов», вышедший вперед на линию огня и на время укрывший собой другие корабли русской эскадры.

«Адмирал Корнилов» за несколько часов до этого в сражении за переход получил повреждения трансляторов защитных полей и сейчас оказался абсолютно незащищен от ударов вражеской артиллерии, получая заряды сразу по броневой обшивке, отчего, конечно же, не мог долго сопротивляться атаке поляков. К «Торуни» и «Мальборку» в этом противостоянии с «Адмиралом Корниловым» присоединились легкие польские крейсера: «Вилк», «Даная», «Ожел» и «Сокул», действия капитанов кораблей Речи Посполитой были максимально согласованными, четкими и отработанными, как на учениях. В результате «Адмирал Корнилов», некоторое время еще как-то огрызаясь последними действующими артбатареями, разделил печальную судьбу эсминца «Ловкий», утонув в серии детонаций, изнутри разрушивших наш героический крейсер…

Но главным ударом для оставшихся русских кораблей, которые несмотря на тотальное превосходство поляков в этом сражении, продолжали сражаться и вести ответный огонь по противнику стала даже не гибель «Адмирала Корнилова» и эсминца «Ловкий», главным ударом, повергшим всех в шок, явилось бегство из сектора сражения тяжелого крейсера «Баязет» — единственного корабля нашей маленькой эскадры, который не имел повреждений и был способен сопротивляться.

Да, тут надо признать, даже если «Баязет» остался бы на своих прежних координатах и продолжил бой, мы проиграли бы в любом случае. Брагин, не обладая мужеством и стойкостью, понял это одним из первых, трусость заставляла бегать нейроны в его голове с удвоенной скоростью. Поэтому Анатоль, справедливо, как ему показалось, рассудив, что гибель пяти вымпелов гораздо лучше гибели шести, приказал немедленно разворачивать «Баязет» и уходить из сектора как можно быстрей. При этом кавторанг умудрился еще отдать приказ об общем отступлении, сделано это было для того, чтобы не выглядеть в глазах остальных трусом, якобы он как командующий эскадрой в сложившихся обстоятельствах принял решение на отход, выбрав самый очевидный вариант действий.

Однако все понимали, что подобный приказ означал гибель наших кораблей. Лишь «Баязет», с действующими энергополями и силовыми установками имел еще какие-то шансы на спасение, остальные же корабли, развернись они и попытайся вырваться из простреливаемого сектора, непременно будут уничтожены артиллерией противника. Поэтому три оставшихся русских корабля из состава 5-ой дивизии не последовали примеру Брагина и остались каждый на своих позициях, так хотя бы наши канониры могли вести ответных огонь по наседавшим полякам.

Через какое-то время все три и погибли, до конца исполнив свой долг и не дрогнув перед превосходящими силами противника…

А «Баязет» маневрируя, подобно верткому эсминцу, уходил все дальше и дальше от проклятого перехода, пытаясь оторваться от пустившихся за ним в погоню польских боевых кораблей. Из тяжелых дредноутов за нашим крейсером пустился лишь «Мальборк», мощностью двигателей которого позволяла по крайней мере не отставать от «Баязета». Главными же загонщиками в этой охоте выступали легкие крейсера Речи Посполитой — основного класса кораблей, из которых состояли польские хоругви.

Еще один тяжелый крейсер — «Торунь» остался у перехода «Бессарабия-Таврида» до конца добивать наши уже разрушенные и обездвиженные корабли 5-ой дивизии, а так же охранять портал до подхода подкреплений. Единственное, палубная эскадрилья истребителей с «Торуни» помчалась вслед за «Мальборком», усилив тем самым авиационное крыло преследователей…

Быстроходные «Вилк» и «Сокул», изначально находившиеся ближе всех к «Баязету», первыми начали за ним погоню. Через некоторое время, пользуясь небольшим превосходством в скорости над русским тяжелым крейсером, к ним присоединились «Ожел» и «Даная». «Мальборк» все это время шел позади, с главной задачей — сильно не отстать и в случае, если командир «Баязета» вдруг наберется смелости и решит развернуться и принять бой — подоспеть на помощь своим товарищам и поддержать огнем легкие польские крейсера.

Еще одним фактором, по которому «Мальборк», несмотря на то, что с каждым часом все больше отставал от общей погони, но упорно продолжал преследование «Баязета», было наличие на борту польского тяжелого крейсера эскадрильи знаменитых истребителей SH-4 «гусар». На легких крейсерах истребителей вообще не было, так что «Мальборк» с двенадцатью собственных «гусаров» и приданной эскадрильей с «Торуни», шедшей рядом страховал корабли преследователей от нападения МиГов с «Баязета».

Однако опасения польских капитанов о том, что Брагин решит драться и героически погибнуть в бою, не оправдались. «Баязет» продолжал «со всех ног» убегать в направлении Херсонеса-9, лишь изредка огрызаясь огнем кормовых батарей пытаясь тем самым отогнать от себя надоедливые легкие крейсера противника. Что сделать при помощи всего лишь двух орудий было попросту нереально. Для того, чтобы поляки замедлили ход или начали отворачивать в сторону, необходимо было развернуться к ним носом, тогда по ним бы работали все орудия «Баязета», ну или хотя бы одним из бортов…

Однако Анатоль Брагин, понимая, что развернись он и потеряй хотя бы пять–десять минут, в попытке разогнать огнем польские крейсера, его «Баязет» тут же будет настигнут, окружен и ему уже от врага не оторваться. Поэтому командир нашего крейсера все подгонял и подгонял своих штурманов и закусившего губу старпома Штольца, чтобы те делали все возможное, но оторвались от погони, будто Штольц и остальные стояли сейчас с лопатами и собственноручно кидали уголь в топку мчавшегося тепловоза.

Анатоль Брагин сильно упал духом, когда после четырехчасовой гонки, в которой нашему крейсеру все это время каким-то чудом удавалось сохранять дистанцию и не давать себя обойти более скоростным легким крейсерам, одна из силовых установок «Баязета» перестала работать.

— Что случилось⁈ — испуганно завопил кавторанг, обращаясь к сидящим рядом офицерам. — Почему скорость снижается⁈

— Прямое попадание в одно из сопел, — хмуро ответил ему, капитан Штольц, стараясь сдерживаться и не смотреть на своего командира, чтобы не пристрелить Брагина за все то, что тот натворил.

Штольц, впрочем, как и все остальные офицеры на мостике, сгорали от стыда после этого подлого и трусливого во всех отношениях бегства из сектора боя, в то время когда еще этот бой шел, и трем оставшимся нашим кораблям требовалась поддержка. Именно в это время «Баязет» развернулся и помчался прочь от «врат» перехода, покрывая себя и свою команду позором, от которого, чтобы ты не делал и не говорил, уже было не отмыться. Сейчас Штольц корил себя лишь за одно, за то, что в момент, когда услышал приказ Брагина на отход, смалодушничал и не арестовал кавторанга, взяв командование кораблем на себя.