Тени за тишину в Адском лесу

Она поморщилась от его скулящего акцента, пока затягивала подпругу. Теополис. Тени, что за день!

— Ничего себе. — Теополис подошел к столу и взял мешочек. — Что тут у нас? Похоже на сок болотного лука. Слышал, он мерцает в темноте, если направить на него специальный свет. Один из секретов Белого Лиса?

Сайленс выхватила у него мешочек и прошипела:

— Не произноси это имя.

Теополис усмехнулся.

— Охотишься? Прелестно. Меня всегда занимало, как ты их выслеживаешь. Протыкаешь мешочек, цепляешь к седлу, пусть капает, и идешь по следу? М-м? Можно дать отойти им подальше, а только потом убить. Отводишь подозрения от своего постоялого дворика?

Да, Теополис опасен, но ей не обойтись без человека, который передает преступников властям. Теополис — крыса и, как все крысы, везде пролезет. У него связи в Ластпорте, и ему удается забирать вознаграждения для Белого Лиса, не выдавая ее.

— Знаешь, в последнее время меня так и подмывает сдать тебя, — сказал Теополис. — Многие делают ставки на то, кто же такой этот знаменитый Лис. С моими-то сведениями я мог бы разбогатеть, м-м?

— Ты и без того богат, — огрызнулась Сайленс. — При всех твоих недостатках ты вовсе не дурак. Десять лет все шло нормально. Только не говори, что променяешь богатство на минуту славы.

Теополис улыбнулся, но возражать не стал. Ему доставалась половина вознаграждений. Сам он ничем не рисковал, и это его полностью устраивало. Он чиновник, а не охотник за головами. Сайленс лишь раз видела, как Теополис убил человека, да и то, жертва не могла дать отпор.

— Ты хорошо меня знаешь, Сайленс, — рассмеялся Теополис. — Слишком хорошо. Ну и ну, охотишься, значит. Интересно, на кого. Пойду посмотрю в общем зале.

— Даже не вздумай. Тени, не хватало, чтобы их спугнула рожа сборщика налогов! Не ходи, иначе все испортишь.

— Успокойся, Сайленс. — Он не переставал ухмыляться. — Я повинуюсь твоим правилам. Лишний раз здесь не показываюсь, чтобы не навлечь на тебя подозрения. Сегодня остаться все равно не получится, я просто заскочил сделать тебе предложение. Но, пожалуй, моя помощь тебе не интересна. Какая жалость! М-м, и это после всех неприятностей, что я пережил ради тебя!

Сайленс похолодела.

— Какую помощь ты можешь мне предложить?

Теополис достал из сумки листок бумаги и аккуратно развернул своими не в меру длинными пальцами, но не успел поднять, как Сайленс его выхватила.

— Что это?

— Возможность освободиться от долга, Сайленс! Возможность навсегда забыть обо всех заботах.

Это был приказ о конфискации, согласно которому кредиторы Сайленс, то есть Теополис, могли требовать ее имущество в счет оплаты долга. Власти фортов считали, что в их юрисдикцию входят дороги и прилегающая к ним земля, и даже иногда отправляли солдат их патрулировать.

— Беру свои слова обратно, Теополис, — бросила Сайленс. — Ты самый настоящий дурак. Готов отказаться от всего, чего мы добились, из-за жадности, чтобы урвать себе кусок земли?

— Конечно же нет, Сайленс. Я не собираюсь ни от чего отказываться! Но как досадно, когда ты все время у меня в долгу. Не лучше ли, если я займусь финансами постоялого двора? Ты останешься здесь работать и охотиться за головами, как и раньше. Только тебе больше не придется волноваться о долгах, м-м?

Она скомкала бумагу.

— Ты превратишь меня и мою семью в рабов, Теополис.

— О, не преувеличивай. В Ластпорте начали переживать, что такой важный постоялый двор держит никому не известный человек. Ты привлекаешь внимание, Сайленс. Думаю, тебе это совершенно ни к чему.

Сайленс сжала кулак, скомкав бумагу еще больше. В стойлах забеспокоились лошади. Теополис ухмыльнулся.

— Но возможно, в этом нет необходимости. Возможно, на этот раз тебя ждет крупное вознаграждение, м-м? Не намекнешь? А то мне весь день не будет покоя.

— Пошел вон, — прошипела она.

— Старая добрая Сайленс, — вздохнул Теополис. — Все Форскауты упрямы до последнего вздоха. Поговаривают, твои бабка с дедом были первыми из первых. Первыми, кто прибыл разведать этот континент, первыми, кто обосновался в Лесу… и первыми, кто застолбил себе место в аду.

— Не говори так о Лесе. Это мой дом.

— Однако это место считали адским еще до того, как явилось Зло. Тебе не любопытно? Ад, земля проклятых, где нашли пристанище тени умерших. Я все думаю: тень твоего покойного мужа и правда охраняет постоялый двор или это очередная сказочка, чтобы путники чувствовали себя в безопасности, м-м? Ты потратила целое состояние на серебро. Серебро защищает по-настоящему, а записи о твоем браке я так и не нашел. Но если брака не было, то милашка Уильям-Энн…

— Вон.

Теополис ухмыльнулся, но, приподняв шляпу, скрылся из виду. Сайленс слышала, как он запрыгнул в седло и уехал. Скоро наступит ночь, но глупо надеяться, что до Теополиса доберутся тени. Она давно подозревала, что где-то неподалеку у него есть укрытие — какая-нибудь пещера, обложенная серебром.

Она вдохнула и выдохнула, стараясь успокоиться. Теополис умеет вывести из себя, но не знает всего. Сайленс заставила себя переключиться на лошадей. Принесла ведро воды, высыпала в него содержимое мешочков и щедро плеснула лошадям. Те принялись жадно пить.

Если из мешочков капает сок, как предположил Теополис, это слишком заметно. Что будет, когда ночью преступники расседлают лошадей? Увидят мешочки и сразу поймут, что кто-то идет по их следу. Нет, нужно что-то менее явное.

— Тени, что же делать? — прошептала Сайленс, давая напиться лошади. — Обложили со всех сторон.

Убить Теополиса. Бабка, скорее всего, поступила бы именно так. Сайленс поразмыслила над этим вариантом.

«Нет, я не стану такой же. Не стану ею».

Теополис подонок, но законов не нарушал и, насколько она знала, никому не причинял большого вреда. Нужно соблюдать правила. Нельзя переходить черту. Возможно, в этом отношении она не так уж отличалась от жителей фортов.

Она найдет другой способ. У Теополиса есть только приказ о вызове в суд, и он был обязан показать его Сайленс. Значит, у нее в запасе день-другой, чтобы раздобыть деньги. Честь по чести. Городские считают себя цивилизованными. Благодаря их правилам у нее есть шанс.

Она вышла из конюшни и заглянула в окно общего зала. Уильям-Энн подавала выпивку «торговцам» Честертона. Сайленс остановилась понаблюдать.

За ее спиной дрожал от ветра Лес.

Сайленс прислушалась и повернулась к Лесу. Жителей фортов можно узнать по тому, как они отказываются поворачиваться к Лесу лицом, отводят глаза и никогда не смотрят вглубь. Мрачные деревья, затеняя листвой землю, покрывали почти каждый дюйм континента. Неподвижные. Тихие. В Лесу водились животные, но исследователи из фортов заявляли, что хищников среди них нет. До них давным-давно добрались тени, привлеченные пролитой кровью.

Если пристально вглядываться в Лес, то он… отступает. Тьма уходит, тишина сменяется шорохом грызунов в палой листве. Форскауты знали, что на Лес нужно смотреть в упор. Исследователи ошибались. В Лесу есть хищник. И это сам Лес.

Сайленс пошла обратно на кухню.

Ее главная задача — отстоять постоялый двор, поэтому нужно получить вознаграждение за голову Честертона. Если не заплатить Теополису, то вряд ли все останется как прежде. Он держит ее за горло, ведь она не может бросить постоялый двор. Гражданства фортов у нее нет, да и времена слишком тяжелые, чтобы ее приняли местные поселенцы. Нет, придется работать на постоялом дворе, и Теополис будет драть с нее три шкуры, забирая все больший процент с вознаграждений.

Она толкнула дверь в кухню.

За кухонным столом сидела Себруки с арбалетом на коленях.

— Запредельный! — ахнула Сайленс, закрыв дверь. — Дитя, что ты…

Себруки подняла голову. Снова этот затравленный взгляд. Ни жизни, ни эмоций, как у тени.

— У нас гости, тетя Сайленс, — холодно и монотонно произнесла Себруки. Рядом с ней лежал рычаг для взведения арбалета. Ей удалось самостоятельно зарядить арбалет. — Я обмазала наконечник болта черной кровью. Все верно? Так яд убьет его наверняка.

— Дитя… — Сайленс шагнула вперед.

Себруки приподняла арбалет, держа пальцы на спуске. Болт был направлен на Сайленс.

Себруки смотрела сквозь нее пустыми глазами.

— Ничего не выйдет, Себруки, — строго сказала Сайленс. — Даже если ты дотащишь эту штуку до общего зала, в него не попадешь. А если все-таки попадешь, его люди перебьют нас в отместку.

— Мне все равно, — тихо проговорила Себруки. — Лишь бы убить его. Лишь бы нажать на спуск.

— А на нас тебе плевать? — рявкнула Сайленс. — Я приютила тебя, дала тебе кров, и это твоя благодарность? Крадешь оружие и угрожаешь мне?

Себруки моргнула.

— Да что с тобой? Ты готова пролить кровь в убежище? Навлечь на нас теней? Они тут же набросятся на нашу защиту, и если прорвутся, то убьют всех под моей крышей! Всех, кому я обещала безопасность. Как ты смеешь!

Себруки вздрогнула, словно ее разбудили. Неживая маска слетела с лица, и девочка выронила арбалет. Раздался щелчок, болт пронесся в дюйме от щеки Сайленс и разбил окно.

Тени! Неужели ее зацепило? Неужели Себруки пролила кровь? Дрожащей рукой Сайленс коснулась лица. К счастью, крови не было. Болт прошел мимо.

Мгновение спустя Себруки разрыдалась в ее объятиях. Сайленс опустилась на колени и прижала к себе девочку.

— Тише, малышка. Все хорошо. Все хорошо.

— Я все слышала, — прошептала Себруки. — Мама так и не крикнула — знала, что я прячусь. Она была сильной, тетя Сайленс. Вот почему и я была сильной, даже когда кровь пропитала мне волосы. Я слышала. Я все слышала.

Сайленс закрыла глаза, прижав девочку еще крепче. Никто кроме нее не отважился осмотреть сгоревшую ферму. Отец Себруки иногда заезжал на ее постоялый двор. Хороший человек. Насколько это возможно после того, как Зло захватило Родину.

На пепелище Сайленс обнаружила дюжину трупов. Честертон и его люди перебили всю семью, даже детей. Выжила только Себруки, самая младшая. Ее спрятали под половицами в спальне.

Там она и лежала, вся в крови матери, и продолжала молчать, даже когда ее нашла Сайленс. На девочку она наткнулась только потому, что Честерстон, готовясь к убийству, защитил комнату от теней серебряной пылью. Сайленс попыталась собрать пыль, забившуюся между половицами, и поняла, что сквозь щели на нее кто-то смотрит.

За последний год Честертон сжег тринадцать ферм и убил больше полусотни человек. Спастись удалось лишь Себруки.

Девочка тряслась от рыданий.

— Почему… Почему?

— Нет причины. Мне очень жаль.

А что еще она могла сказать? Отделаться банальными утешениями о Запредельном? Это Лес. Банальности выжить не помогут.

Сайленс не отпускала Себруки, пока рыдания не утихли. Вошла Уильям-Энн с подносом пустых кружек и замерла у кухонного стола. Ее взгляд метнулся к упавшему арбалету, потом к разбитому окну.

— Ты убьешь его? — прошептала Себруки. — Свершишь правосудие?

— Правосудие погибло вместе с Родиной, — ответила Сайленс. — Но да, я его убью. Обещаю, дитя.

Уильям-Энн робко подняла арбалет и показала сломанную дугу. Сайленс вздохнула. Надо было спрятать арбалет так, чтобы Себруки не добралась.