А отличники сдохли первыми... 4

Но не успел наш отряд преодолеть и пяток метров, как за ногу меня задёргал один из юных бойцов, и послышался сдавленный шёпот:

— Кир! Кир!

— Да чё ещё... — Я раздражённо обернулся, стараясь не поднимать голову в перемазанном грязью колпаке защитного костюма слишком высоко.

— Смотри! Тягач! — Шотган указал совсем не в том направлении, где стоял сгоревший многотонный «МАЗ». Потому что тягача там больше не было. Он медленно полз следом за покинувшей его толпой в нескольких десятках метров от предыдущего места стоянки. Вместе со всеми своими гигантскими наростами.

— Срань господня... — Мне было плохо отсюда видно, но, похоже, спущенные колёса почти не крутились, раздвигая собой сырую землю. В движение огромную массу приводили явно не они. И не двигатель. Над полем по-прежнему стояла тишина, нарушаемая только ветром и покашливанием нашей массовки.

— Вот почему он тут посреди поля застрял... — Шотган, как замыкающий, начал беспокоиться раньше остальных. — Блин, прямо за нами ползёт!

— Не за нами, а за ними. — Я кивнул на толпу жор, понемногу окружающих место падения куска шоколадки. — Давай, не тормози! Ползём дальше!

Со стороны развалин, в которых прятались ленинские, послышались отдельные вопросительные восклицания. Но жоры были ещё слишком далеко от них, чтобы побеспокоить основательнее. Похоже, малолетних бандитов тоже удивил вид ползущей по полю сгоревшей машины. И теперь они могли легче нас заметить, чем если бы смотрели только на скопление вокруг лакомства.

— Может, в сторону отползём? Прям чё-то догоняет... — Шотган снова задёргал меня за штанину, постоянно озираясь на приближающуюся колёсную грибницу.

— Засекут! Лучше ползи быстрее! — Достигнув края толпы, обступившей центральную кучу-малу, пытавшуюся добраться до шоколада первым, я развернул полиэтилен, отломил куском ткани ещё треть батончика и швырнул как можно дальше в сторону развалин. Из положения лёжа бросок получился не таким далёким — перелетев через толпу, кусок батончика упал метрах в пятнадцати от нас. А до укрытия бандитов было ещё примерно в три раза больше.

Спешно завернув остаток десерта обратно в полиэтилен, измазав его для верности в грязи, я тут же пополз следом за медленно смещающейся толпой, подбадривая кадетов. Которые тоже начали опасливо вертеть головой в сторону новой угрозы:

— Э, кроты-убийцы! Не тормозим! — Но всё-таки обернулся сам и, пропуская бойцов вперёд, присмотрелся к надвигающейся махине. Между ней и той ямой, в которой до сих пор валялись трупы ленинских, осталось несколько десятков метров. И расстояние сокращалось со скоростью быстрого шага.

Очередь последнего ломтика шоколадки настала быстро. Обогнув несколько тощих тел, раздавленных сородичами в общей свалке, я подполз к остановившейся толпе и расчехлил оставшийся кусочек. Вложив в бросок как можно больше силы, я рискнул и немного привстал для лучшего замаха. Получилось лучше, чем во второй раз. Теперь толпа должна была сместиться к развалинам почти вплотную. И тогда можно будет немного посторониться, чтобы не попасть под многотонную грибницу. В тоже время оставаясь вне сектора обзора противников.

— Догоняет, Кир! Догоняет!

— Шотган, затнись! — Зашипел я на прикрывающего тыл бойца. — Сейчас сместимся, не ссы! Когда толпа поближе к бандитам подойдёт. Давай вперёд, я теперь с тыла буду.

Пропуская пацана, я продолжил наблюдение за перемещением ракетоносца — тягач, тем временем, уже начал перебираться через нашу ложбинку. Уткнувшись бампером в край ямы, машина на пару секунд остановилась. И тут же послышался весьма неприличный шум, как будто рядом с нами пускал ветры какой-то великан. С этим звуком двойная кабина тягача приподнялась, выворачивая бампером комья земли, а по сторонам от восьми пар колёс полетели брызги слякоти, словно выдуваемые из-под днища мощным компрессором. И закопчённый «МАЗ» снова продолжил движение в нашу сторону, постепенно выбираясь из низины.

— Влево! Ползите влево. Сейчас пропус... — Мне не дали договорить первые выстрелы, прозвучавшие из недалёких укрытий. К счастью, стреляли не по нам. У бандитов таки не выдержали нервы. И они начали отстреливать передние ряды приближающихся жор.

Пули и картечь с хлюпаньем входили в тощие тела задыхающихся доходяг — над головами задних рядом то тут, то там полетели кровавые брызги от лопнувших черепов и разорванных шей.

— Стоп! Дальше нельзя! На виду будем!

— А куда тогда?

Прежде чем ответить, я оглянулся. Тягач почти догнал нас. И теперь, помимо шороха и хлюпанья, которые издавали комья перепаханной земли, выворачиваемые почти неподвижными колёсами, стали слышны другие звуки. Под машиной словно работал какой-то гигантский кишечник — то и дело перегоняя газы внутри себя из отдела в отдел. Урчание и бурление нарастало по мере приближения отвратительной грибницы.

— Пух! Колись, по любому чего-нибудь ещё заначил! Нужно ещё на один бросок. — Перекрикивая редкие выстрелы и бурление приближающегося грибного «кишечника», я заметил, как кадет, замялся. И понял, что прав. — Давай! Иначе первым на штурм отсюда побежишь!

— Еды больше нет, честно! Только сок!

— Твою маму, Пух! Какая разница!? Лишь бы не минералка! Давай сюда быстрее, не тупи! — Рискуя быть замеченным, я орал уже почти во весь голос.

— Ну ты ж сказал «еда»... — Кадет снова полез в ранец и спешно вытащил оттуда двухсотграммовый пакетик яблочного сока. — Сок это же не еда...

— Да тебе ничё не еда, что меньше тысячи калорий. — Я поймал подброшенный ко мне пакетик. — Йокодзуна на минималках...

— Кир! — Шотган, пролезший вперёд почти до Егора, который двигался во главе отряда, обернулся и показал мне за спину. — Щемись!

Я откатился влево не оборачиваясь — на столько, на сколько позволяло наше живое прикрытие, чтобы не оказаться на виду у стрелков. И на то место, где я только что лежал, бухнул ком земли, вывороченный передним колесом тягача. А через секунду по нему проползла серо-чёрная масса грибного тела, волочащегося по бокам от машины. В полуметре от моего лица.

Сморщенная поверхность вибрирующей массы внезапно резко надулась и разгладила на себе все складки. Послышалось характерное урчание — газы быстро перетекали из глубины грибного тела к этому краю. И надувшийся серый пузырь тут же лопнул, выдохнув мне в лицо серое облако спор.

— Мы вместе...

Живая пыль облепила весь прозрачный визор головной части защитного костюма. Но какая-то часть этого дерьма всё-таки проникает сквозь все препятствия — я сделал попытку протереть визор, но тут же понял, что мышцы рук отказываются мне повиноваться. Хоть язык ещё ворочался:

— Пух! — Упитанный кадет был ко мне ближе остальных. — Пух! Ползи сюда!

— Зачем? Сам давай отползай!

— Сука... Ползи, тебе говорят!

— Пух, блядь! — Обернувшись, Егор рявкнул на него гораздо сильнее, чем я. — Ты у меня всё лето в наряде по толчкам будешь! Ползи!

— Да ладно-ладно. — Кадет развернулся на пузе и опасливо приблизился, брезгливо косясь на продвигающуюся мимо нас серую бурлящую массу. — Ты чего? Ранило?

— Возьми сок... — Пришлось сделать паузу, пока звучала особо длинная череда выстрелов, косивших первые ряды доходяг. — Пробей дырку и швыряй через толпу в укрепления.

Пока кадет неловко возился с упаковкой рукавицами, отрывая соломинку, прилепленную к ней сбоку, я продолжил инструктаж, перекрикивая сиплым голосом бурление внутри ползущей мимо грибницы и выстрелы:

— Потом вытащи из кармана ранца инъектор и зафигачь мне его в шею. Прямо через одежду!

— Окей... — Пух, наконец, справился с соломинкой, кое-как перехватил её скользкими от грязи руками и проткнул фольгу на верхней части коробочки. — Кидать?

— Кидай!

Размахнувшись, кадет швырнул коробку в сторону останков строений, из которых ленинские вели беспорядочный огонь по толпе заражённых.

— Ох! — Красный фонтанчик выплеснулся на землю позади бойца. И грязно-белый бок его защитного комбинезона медленно начал окрашиваться в тёмно-красный цвет.