Сага о диком норде

* * *

— Вставайте! Они пришли! Пришли!

Я подскочил, сбрасывая овчину, нащупал топор, рванул к двери, едва не сбив с ног Гиса.

— Они там… черные.

— Разожги огонь! — оборвал я парня. — Факелы!

Позади заворочался Видарссон, подымаясь так же медленно, как медведь из спячки.

— Да, да, сейчас!

Гис заширкал огнивом, тогда я его оттолкнул, дунул на угли в очаге. В глубине еще краснело.

— Трут давай.

Заплясали язычки пламени. И я увидел, что взгляд у пацана был дикий. Наверное, ему чудилось, что сейчас всё будет, как тогда, три с половиной года назад. Я схватил Гиса за плечо, тряханул.

— Сколько их? Ну, говори же!

— Н-не знаю. Вроде двое.

— Сильны?

— Н-не знаю.

— Факелы где?

Он указал на подготовленные и промасленные деревяшки. Мы их запалили и вышли из дома, прихватив щиты, что дал нам Вемунд. Гис остался стоять на пороге, не решаясь ступить в темноту.

— Идем. Ну же, Гисмунд! За мной! Лук не забудь!

А снаружи пока всё было спокойно. Племянники стояли позади дома и всматривались в темноту. Я передал им один факел. Гис трясся позади.

— Ну что?

— Троих приметили. Один на пятой руне, остальных не достали.

И хускарл поднял факел повыше, осветив лежащее тело недалеко от частокола. Хорошо, что ограду Вемунд делал по уму: изнутри сделал земляную насыпь, так что я вполне мог заглянуть за колья, как и Гис.

— Эй, Гис, иди сюда. Смотри! Вон лежит драугр, в нем две стрелы. Значит, их можно убить, — и тихонько добавил: — Но голову бы лучше отрубить.

— Знаю, — кивнул хускарл слева. — Мы останемся здесь, охранять дом. А вы двое туда. Если вдруг еще драугры привалят, тащите сюда. Мы стрелами подсобим.

Я перепрыгнул через ограду, Видарссон за мной, закинув щит за спину.

— Голову этому отруби!

Бьярки молча замахнулся и отсек голову.

Как он все-таки вырос, покинув дом! Не ростом, хотя и это тоже, и не рунами, а силой духа. Спокойнее стал. А раньше бы дрожал от страха, как Гис!

И тут в бриттской деревне завизжали. Приглушенно, но слышно.

— Держи факел, сражаться буду я. Их там двое всего. Ты только добиваешь. Если что, отмахивайся огнем, они его вроде боятся.

И мы побежали.

Возле крайнего дома стояло не два, а три драугра. Один всем телом бился о стену, ни оружия, ни шлема у него не было, только изрубленная кольчуга без рукава и части низа. Второй кружил чуть подальше, будто искал что-то. А третий, самый крупный, бросился к нам, едва завидев.

Длинный ржавый меч с размаху врезался в выставленный щит. Я сделал шаг назад. Шестирунный. Вот и узнаем, кто сильнее — живой или мертвый!

Несколько ударов я принял на щит и понял, что драугр не шибко-то умен. Он бил каждый раз одинаково: широкий замах и рассекающий удар. А потом… мой щит развалился. Я перехватил топор двумя руками, присел, пропустив меч над головой, подпрыгнул и вогнал железо мертвецу в шею. А он снова замахнулся, как ни в чем ни бывало. Видать, драугры бывают разные. Того, что на болотах, тоже было бесполезно рубить.

— Огня!

Видарссон протянул факел, и я ткнул им в драугра. Ушел от очередного замаха ему за спину и поднес огонь к его шевелюре. Волосы мгновенно вспыхнули, и в деревне стало намного светлее. Даже частокол выступил из темноты, и в нашу сторону сразу же полетели стрелы. Я оттолкнул Видарссона, чтобы не дай Фомрир… Альрик меня точно закопает!

Две воткнулись в горящего мертвеца, а остальные полетели в кружащего драугра.

— Бей того, — указал я на того Видарссону.

Там всего четыре руны. Справится!

А полыхающий мертвец все не унимался. Рассекал воздух здоровенным и тупым дрыном. Надо его уже упокоить!

Я начал месить его топором, держась позади. А тот действовал глупее самого глупого карла: замах, удар, поворот в мою сторону, снова замах, после чего я отпрыгивал вбок и рубил позвоночник и шею.

— Да сдохни уже, труп ходячий.

Волосы сгорели, и без того отвратительная морда стала еще уродливее. Засохшие глаза сварились и слились цветом с обугленной кожей. Во все стороны летел пепел, воняло паленой свиной кожей.

Наконец он свалился. Голова держалась едва-едва, но драугр еще шевелился.

— Видарссон! Сюда! Добей!

Оглянулся, а мой напарник еле-еле отбивает натиск четырехрунного. Навыки того драугра сохранились и после смерти. Так что я подловил его топор, отбросил на несколько шагов и еще раз крикнул, чтоб Видарссон шел к подпаленному. Мне же хватило нескольких ударов, чтобы расправиться с умелым, но слабоватым мертвецом.

— Тебе, Фомрир! — раздался за спиной басовитый голос.

Видарссон поднялся до четвертой руны, теперь он больше не позор хирда.

Из дома снова донесся визг. Третий драугр продолбил-таки дыру в стене и сейчас шарил рукой внутри. Хоть безоружный и без доспехов, он был самым опасным. Восьмая руна! Если бы бил не телом, а кулаком, снес бы халупу с трех ударов.

— Бьярки, огонь! И держись в стороне!

Я с опаской подошел к драугру поближе, но тот был так увлечен домом и дырой, что не заметил меня. Что ж… Фомрир, во славу твою! Размахнулся и рубанул по затылку, но топор даже не рассек кожу. Вот же дерьмо! Мертвец неспешно повернул голову, не вытаскивая руку. Бездна! Я отлетел назад, впечатавшись спиной в дом напротив. И там завизжали тоже. Даже не заметил, как он меня ударил и чем. Второй рукой? Ногой?

— Тащи его сюда! — крикнули из-за частокола.

Да толку-то? Там вся сила — это дряхлый Вемунд на седьмой руне и один из хускарлов. Второй наравне со мной.

Я тряхнул головой и снова ринулся на драугра. На этот раз рубанул по плечу. Прям от души. И снова кожа осталась цела, зато что-то хрустнуло. Я тут же отскочил и мельком глянул на топор. Вроде бы не он. Значит, кость? А разве может такое быть, чтоб дар, полученный от богов на шестой руне, остался после смерти? Я уже видел людей с таким даром. Кеттил Кольчуга и Арнодд Железный. Значит, его нужно не рубить, а ломать. И стрелы тут не помогут.

На сей раз драугр вытащил руку из дома бриттов. Посмотрел на меня. И двинулся. Ко мне.

Да в бездну!

— Видарссон, давай к ограде!

И побежал следом за ним. Драугр шел за нами медленно и неотвратимо.

— Не стреляйте! — крикнул я хускарлам. — У него кожа покрепче щита Скирира. Есть молот? Да побольше!

Пока драугр дошел, мне скинули молот, да не кузнечный, а боевой, тяжелый даже для меня. Я с натугой замахнулся и обрушил его на иссохшую морду мертвеца. Точнее, хотел обрушить, но он успел подставить целую руку. Снова захрустели кости, но драугр еще стоял. Он раскрыл рот, словно хотел что-то сказать, но я не услышал ни звука. Замахнулся еще раз и снова впечатался спиной, но на сей раз в частокол. Молот отлетел в темноту.

Он врезался в меня телом! Будто я какая-нибудь бриттская хибара!

Ах ж ты, погань болотная!

— Там еще! — взвизгнул Гис.

Видарссон нелепо стоял с факелом в одной руке и топором в другой. Стоял и ждал, когда железный драугр подойдет к нему. Я схаркнул слюной пополам с кровью, ощупал землю вокруг в поисках молота, извозил руку в каком-то дерьме. Нашел!

— Да сдохни!

С разбегу вогнал молот в затылок драугра. Знакомый хруст. Напрягая живот, я снова поднял эту тяжеленную дуру и врезал еще раз. Только после этого мертвец рухнул. И я рядом с ним. Уж не знаю, кто дрался молотом прежде, если, конечно, не сам Скирир, но силачом он был отменным. Я с трудом поднимал железяку двумя руками, и то, казалось, что в кишках что-то вот-вот лопнет.

— Гис! — выдохнул я. — Как там другие?

Из-за ограды показалось улыбающееся лицо пацана.

— Не, те слабые! Их дяди уже расстреляли.

— А чей это молот? — и я указал пальцем на железяку.

— Отцов. Он прежде, знаешь, каким был! Сильнее всех!

На этом ночь для меня закончилась. С помощью Видарссона я вернулся в дом, сказал, чтоб позвали, если что. Сам Видарссон остался с хускарлами. Кто-то же должен соблюдать уговор!