Волчица

Глава 10

Это плохо, когда с белой кожей вылезаешь на пляж. Особенно, если ты «псевдоальбинос». Выходишь на пляж на пятнадцать минут, а потом два дня мажешь спину всякой заживляющей хренью, и все равно кожа с тебя слезает пластами. А если находиться на солнце час, два, три?

Больше всего сейчас Настя хотела умереть. Просто вот так взять, и выключиться, как компьютер, отключенный от сети. Исчезло изображение, исчезли звуки, и…все. Темнота и покой. И никакой боли. Что там Меррель говорила насчет отключения от боли? Вот так берешь, и отключаешься, да? Девчонку с самого детства учили этому в храме, и то, она иногда вылетает из транса. А что делать Насте? Господи, ну скорее бы сдохнуть, скорее бы затихнуть навсегда! Одно только мучает, одна мысль — эти твари останутся безнаказанными. Может она, мысль эта, и держит ее в живых?

Вначале все было красиво — красивая комната, красивая одежда. Да, ей даже дали одеться — не в обычную одежду здешних женщин, а нечто эротичное — прозрачное шелковое подобие сарафана, через которое просвечивало тело. И новый хозяин — симпатичный мужчина лет сорока с добрыми, улыбчивыми глазами — он обращался с ней, не как с рабыней, не так, как работорговец Эдгель, нет. Как…нет, не как с равной — чувствовалось, что он считает себя многократно выше ее положением. Впрочем — как и относительно тех, кто ее окружал. Похоже, что он в этом мире занимал очень высокое положение. Так вот: он разговаривал с ней ровно, слегка иронично, мягко, и Настя размякла, поверила, что все будет хорошо. И что рассказы Меррель о том, что все участники аукциона суть монстры в человеческом обличии — это преувеличение девочки, которая в жизни не видела ничего хорошего. И так прошла неделя, потом еще одна…

Она разговаривала с Сирусом о чем угодно — о мире, о музыке, о мужчинах и женщинах. Он принес в ее апартаменты подобие гитары, и Настя исполнила ему несколько земных песен. Он слушал чужой язык и улыбался, ласково кивая, будто подтверждая свои мысли.

А потом он взял ее на казнь. Настя вначале не поняла, зачем он это сделал, зачем потащил ее смотреть на ЭТО.

Казнили девочку примерно Настиного возраста. Некрасивую, приземистую, коротконогую девчонку. Как сказал Сирус, она недостаточно почтительно посмотрела, когда он проходил рядом. Да, всего-навсего не так посмотрела. Но скорее всего это чушь, придуманная для Насти. Настоящая причина была в том, что Настин хозяин хотел сломать свою новую рабыню и замазать ее кровью так, чтобы у нее не осталось никаких иллюзий. Вначале — комфорт, уют, доброе отношение — это блага, которые может получить рабыня, если станет исполнять волю господина. И по контрасту — казнь девочки, которая ничего не совершила, но понадобилась хозяину для того, чтобы устрашить Настю.

Девочку привели на площадку возле конюшни, привязали к столбу, вкопанному в землю. Настя видела такие столбы, но не понимала, зачем они были нужны. Потом поняла. Сейчас поняла. Девчонка тихо всхлипывала и слезы текли по ее щекам, оставляя грязные потеки, а когда ее привязали, она обмочилась, оставив на брусчатке площади небольшую, резко пахнущую лужицу. Сирус сделал жест рукой, и в нее вложили не очень длинный кожаный кнут, кончик которого был заплетен в виде острой сосульки.

Настя сжалась и закрыла глаза, ожидая, что этот человек станет хлестать девочку. Но он не стал. Сирус подошел к Насте и протянул ей длинную кожаную «змею»:

— Возьми. Ну?! Держи крепче. Ты должна нанести ей пятьдесят ударов, настоящих ударов. Если она после этого выживет — ее счастье. Нет — значит, так тому и быть.

— Я не могу…я не буду! — пролепетала Настя холодея, и глядя в спокойное, как и всегда лицо мужчины. Он ничуть не изменился со вчерашнего вечера, когда они сидели в комнате Насти, и та играла ему на «гитаре». Настя вдруг вспомнила, что в тот момент подумала, что этот мужчина довольно-таки симпатичен, и что в других условиях, возможно…нет, нет — только возможно! Она могла бы с ним…

Сейчас Настя пыталась разглядеть в чертах его лица монстра, который может вот так запросто запороть до смерти ни в чем не повинную девчушку. Но ничего патологического не находила. Мужчина, как мужчина — благородные, породистые черты лица, карие глаза — тут практически у всех карие глаза. Как он может требовать от нее ТАКОЕ?! Он ведь был настолько…интеллигентен, что даже ни разу не напомнил о ее положении, не потребовал сделать что-то такое…что Меррель делала для своего хозяина. Он и пальцем к ней не прикоснулся! И вот такое!

— Это невозможно! — повторила она, недоверчиво мотая головой — Вы не можете просить от меня сделать это! И вообще — как вы можете так с ней поступить? Это же девочка, она ничего плохого не сделала, за что ее можно было бы наказать! Прекратите! Вы же цивилизованный человек! Вы…вы музыку любите! Вы же так много знаете!

— Ты должна сделать это, иначе пострадаешь — так же благожелательно, не повышая голоса сказал Сирус — Ты выпорешь ее, а потом мы пойдем к тебе, и ты поиграешь мне на…как ты назвала? Гитара? У тебя очень приятный голос, как у настоящей певицы. Мне нравится тебя слушать. А девочка…да она ничтожество! Грязь! Посмотри — она никому такая не нужна! Некрасивая, даже уродливая, не то что ты. Ты одарена богами, ты красива, как посланник небес. Что тебе до нее? Возьми, бей! По-настоящему бей! Если ты убьешь ее с нескольких ударов — ей же будет легче, она не станет мучиться. Ее закопают, и ей станет легче. А мы с тобой пойдем в сад, кормить рыбок. Я знаю, тебе нравятся мои рыбки. Красивые, правда? Бей!

Рыбки и правда были красивыми — что-то вроде китайских карпов. Разноцветные — белые, синие, красные, каких только не было! Они суетились, носились в толще воды, выскакивали на воздух, сверкая чешуей, и это на самом деле было прекрасно. Настя хотела погладить одну из них, но Сирус не позволил, сказал, что они не любят, когда их трогают, и могут от этого заболеть. Да, Настя вспомнила, что читала о том, как дикие существа не переносят прикосновения людей, и на самом деле могут заболеть и умереть.

— Держи! — Сирус ткнул кнут в руки Насте, и она автоматически его схватила. А потом с отвращением бросила на землю, с яростью взглянув на хозяина дома:

— Нет! Ни за что!

— Ладно — легко согласился Сирус — Пойдем к рыбкам, прогуляемся…

Он сделал Насте приглашающий жест, и они медленно пошли по направлению к саду, туда, где виднелись высокие деревья, очень похожие на тую. А может это и была туя — Настя уже поняла, что этот мир с Землей некогда очень тесно сообщались, и вообще возможно был когда-то с ней единым целым. Так что многие растения и животные идентичны с земными.

Пока шли, Настя успокоилась. Слава богу, все как-то обошлось. Она ждала совсем плохого, о чем даже думать не хотела. Слишком уж все вокруг было благостно и розово, не так, как о том говорила Меррель. А Меррель ведь не та девушка, которая будет привирать. Значит, где-то таится ловушка.

Девочку жалко. Неужели ее все-таки запорют?! Настя никак не могла прогнать из головы картинку того, как та на нее смотрела. Глаза обреченного человека, понимающего, что исхода нет и все уже кончено. Страшные, безжизненные глаза.

— Простите девочку! — вздохнула Настя, и посмотрела в глаза обернувшегося к ней Сируса — Отпустите ее! Пожалуйста!

— Конечно же, отпущу! — усмехнулся мужчина — Как ты могла подумать, что после этого ее накажут кнутом?! Отпущу! Присаживайся на скамью. Хорошо здесь, правда? Люблю цветы. У меня в саду всегда что-нибудь цветет. Я подобрал растения так, что сад в цвету в любое время года. Тебе нравится мой сад?

Настя хотела сказать: «Да!» — но не успела. Мимо нее охранники под локти пронесли девочку, которая только что стояла у столба. Девочку подвели к краю бассейна, и двое стражников, что ее держали, оглянулись на хозяина, явно спрашивая его позволения. И он, улыбаясь, милостиво позволил:

— Отпустите ее! Я же обещал! — и он улыбаясь повернулся к Насте — А обещания нужно выполнять!

Девочка полетела в пруд, плюхнулась в воду, подняв в воздух сверкающие в солнечных лучах брызги, а Настя судорожно вздохнула и вскочила на ноги, желая помочь девчонке — не дай бог утонет! Но тут же ее тело потеряло чувствительность и застыло, как статуя. А тем в временем в бассейне начали твориться очень нехорошие дела. На всплеск со всех сторон бассейна-пруда стаями собрались цветные рыбки, и девочка закричала — страшно, захлебываясь криком, исторгаемым из самых глубин души. А вода вдруг сделалась розовой, запенилась красными хлопьями, и через несколько секунд крик несчастной оборвался на высшей ноте. А рыбки, прекрасные, цветные существа прыгали, метались, стараясь вырвать из еще трепещущего тела кусочек повкуснее, и казалось, что в воде сидит огромный, переливающийся всеми цветами радуги монстр.

— Вот видишь, что ты наделала? — скучающим голосом сказал Сирус — Она ведь могла бы и выжить, если бы ты своей рукой отвесила ей полновесных «горячих». Я ведь мог бы ее еще и простить. А ты ее убила. Всякий раз, когда ты откажешься исполнять мою волю — будет умирать один раб. Или два раба. Или три. Я сам решу — сколько рабов умрет из-за твоей строптивости. В твоих руках жизнь этих рабов. Они стоят денег, но я не пожалею ничего, чтобы сделать так, как хочу. А хочу я, чтобы ты была моя — телом и душой. Именно душой, потому что тело и так мое. Я всегда могу приказать тебе встать на колени, и взять тебя так, как мне хочется. Но мне нужно, чтобы ты просила меня это сделать, чтобы уговаривала позволить ублажить. Поняла теперь? Я знаю твои слабые стороны. Ты добра, и ты готова пожертвовать собой, только бы не испачкать душу. Но готова ли ты жертвовать ради этих ничтожеств? Посмотри, как они грубы, некрасивы и необразованны (он указал на рабов, копошившихся под деревьями дальше, у стены). Разве ты такая? Твой удел — быть подле меня. Исполнять все мои желания, и жить в неге и довольстве. Забудь про них! Я для тебя главная ценность в жизни! Я твое счастье! Только от меня зависит твоя жизнь! И ты должны быть счастлива, что находишься возле меня.

Сирус помолчал, усмехнулся:

— Помнишь, ты хотела сунуть руку в воду и погладить рыбку? Хе хе…это южный орнас, одна из самых опасных рыб южного континента. Живет в джунглях, в тихих лесных реках, и поймать их живьем и доставить сюда стоило больших денег. Два мага денно и нощно поддерживали чистоту бочек, в которых жили орнасы, перемешивали воду, кормили их свежатиной. Да, они любят свежее мясо, а если к ним попадает такая добыча, как сегодня — не остается даже костей. Их могучие челюсти перемалывают все, не оставляя ни одной целой косточки. Представляешь, что было бы с твоей рукой, если бы ты ее сунула в пруд? Так что ты мне обязана. Тебе было бы очень больно. Мы бы, конечно, отрастили тебе новую руку, но это занимает много времени, а тебе было бы больно и обидно. И не переживай — после смерти девочка все равно бы оказалась в этом бассейне. Чем-то ведь нужно кормить орнасов.

Он помолчал, и с широкой улыбкой закончил:

— Пойдем, тебе нужно осмыслить все увиденное, и подумать есть над чем. Завтра в полдень я приду к тебе, и ты попробуешь уговорить меня позволить сделать мне хорошо. Готовься.