Волчица

Глава 1

Топ! Топ! Топ!

Длинные ноги несли легко, девушка почти стелилась над землей, как волчица, идущая по следу. Тело пело, играя каждой мышцей, каждый волоконцем этих мышц, омываемых молодой кровью.

На прошлой неделе Насте исполнилось восемнадцать, теперь она взрослая. Скоро — университет. Само собой, тот университет, в котором преподают папа и мама. Позади школа, позади прежняя жизнь — жесткий график, который не оставлял времени для развлечений. Золотая медаль — она так просто не дается, особенно в московской школе. Тут надо быть или семи пядей во лбу, или дочкой папы, который может все и вся.

Папа Насти категорически отказался влезать в школьные дела Насти. Мол, если мозги есть — и сама вылезет. А если в голове пусто — так зачем позориться, и подставлять свою репутацию?

Репутацией папа очень дорожил. Он ее зарабатывал всю свою жизнь. Научные труды по лингвистике, статьи в толстых научных журналах — все было. И немудрено — папа знал семь языков, и в том числе старославянский, и даже — язык майя. В общем-то, именно майя он и занимался — в свободное от лекций время.

Настя тоже имела способности к языкам. Уже в первом классе выяснилось, что память у девочки практически фотографическая, а языки она буквально впитывает. Пока что Настя владела английским (в совершенстве), испанским (в совершенстве), французским (в совершенстве), немецким, китайским и японским — разговорными, и немного читала. И ей не составляло никакого труда изучить эти языки. Пара недель, месяц — и…опа! Она уже разговаривает на новом языке. И чем больше языков она знала, тем легче ей было изучать следующий.

Само собой — куда ей было поступать? Конечно же, на факультет переводчиков. Зачем сама, по собственной инициативе взялась изучать языки? А книжки читать! Всегда интереснее читать книгу в оригинале, чем пользоваться глупым переводом какой-нибудь недоучки. Или какого-нибудь. Некоторые переводы были такими смешными, что Настя ржала в голос — ну надо же было ТАК перевести?! Она очень любила фантастику, так что…Аберкромби, Саймак, Брэдбери — все в оригинале.

А потом ей вдруг наскучили зарубежные фантасты, и Настя перешла на российских, и оказалось, что они ей гораздо интереснее, чем любой из самых маститых иностранных мэтров, признанных всем мировым сообществом. Папа объяснял это разностью менталитетов. Мол, Российские писатели пишут для нас, русских, потому их книги нам ближе и интереснее. А еще — сейчас не модно хвалить зарубежное, времена смердяковщины давно ушли на дно самого поганого заброшенного колодца. Быть патриотом нынче правильно — и морально, и материально. Те артисты, что поставили на патриотизм — сейчас в цене, а смердяковы сидят за границей и воняют на Россию. И пусть себе воняют — они давно уже сгнили душой.

Мама ругалась — чему, мол, учит дочку! Ну, такой цинизм! А вдруг она где-то ляпнет, что патриотом быть выгоднее! И что ей это папа сказал! И папа ответил, что во-первых дочка у него, как выяснилось, девка умная, и с головою дружит. Во-вторых, даже если ляпнет — а что такого сказано? Все знают, что артисты продажные шлюхи, и поют тем, кто им платит. А если они решили поставить на патриотизм — так честь им, и хвала! Значит, не идиоты!

Настя не задумывалась над словами отца. Ей вообще-то было совершенно фиолетово — кто там патриот, а кто нет. Некогда думать над всякой чушью. В гимназии столько задавали, что она едва успевала делать задание, и это при ее фотографической, практически абсолютной памяти! И кроме общей школы, ей надо было еще и на занятия — вначале по танцам, куда она ходила с самого раннего детства. Практически с пяти лет. Мама сказала, что умение танцевать для девочки едва ли не важнее, чем красный диплом. Ведь она познакомилась с папой на танцах — папа пригласил ее, и…у них закрутилось.

Вообще-то папа был ее преподавателем, мама его знала и раньше, и была влюблена в него по уши, но…подойти боялась. А тут вот случилось, и все тут! Почему боялась? Потому что в папу все были влюблены — все женщины, которые его видели. Высоченный, два метра ростом, голубоглазый, русоволосый — эдакий русский красавец, витязь! Тогда ему было тридцать лет, маме, как и Насте сейчас — восемнадцать. Ну а мама…она почему-то всю жизнь считала (и считает) себя дурнушкой. Тоже русоволосая, тоже голубоглазая, и…тоже высокая. Нет, не двухметровая, но очень высокая. Потому всегда горбилась, всегда старалась казаться меньше ростом, чем есть на самом деле. Она приехала из Саратовской области, из города Аткарска (совершеннейшей, глухой дыры мироздания), и умудрилась поступить в МГУ. Тоже с золотой медалью. Выиграла конкурс среди золотых медалистов — на чистом таланте, никаких связей. Да, она не красавица, в общем понимании этого слова, но такая миленькая, такая свежая…а улыбнется, с ямочками на щеках, так все мужчины сразу расплываются в улыбке. Папу не раз спрашивали (шутя, конечно), где он нашел такую красотку, и нет ли там еще похожих! На что папа отвечал стандартно: «Где взял, там уже нет!»

Папа на тот момент был женат, была у него пятилетняя дочь. Увы…для ребенка трагедия, конечно, когда родители расходятся. Но сердцу-то не прикажешь. Развелись мирно, без битья посуды, без мордобоя. Папа им помогал — кроме тех же алиментов — пока бывшая жена не вышла замуж. И алименты платил исправно. Мама до сих пор испытывает чувство вины за то, что разбила папину семью, и всегда без возражений отправляет папу на встречу с дочкой. Настя видела ее пару раз, но та не желает общаться с сестрой. Дочкой разлучницы. Впрочем, Настя тоже не горела желанием близко знакомиться ни с прежней папиной супругой, ни с ее потомством. Настя вообще не отличалась особой сентиментальностью — ей просто было некогда. Уставала, как загнанная лошадь.

Танцами Настя занималась до шестого класса, а потом ее попросили покинуть группу. Почему? Потому что Настя начала расти. И партнеров ей найти не могли — даже среди взрослых парней. Все отказывались становиться с ней в пару. Ну, только представить — ее кавалер дышит Насте в пупок! Ну ладно, не в пупок — грудь, это что, гораздо легче?

К восемнадцати годам Настя выросла до ста девяносто сантиметров, и опасалась, что рост ее продолжится дальше.

И возник вопрос — чем заниматься? Каким видом спорта? А то, что надо заниматься — Настя не сомневалась. Да и папа с мамой требовали, чтобы она держала себя в форме — как они, к примеру. Мама в свои тридцать семь выглядела как девчонка Настиного возраста, папа на нее надышаться не мог. Мама как-то сказала Насте, что если та, выйдя замуж, превратится в жирную корову — мужик ее сразу бросит. Или найдет себе стройняшку. Так что не надо рисковать, испытывая любовь на прочность!

Папа же просто хотел чтобы дочь была здоровой, спортивной. Он вообще почти ЗОЖник — не пьет, не курит, бегает по утрам, на турнике крутится, штангу отжимает. Ему почти пятьдесят, а он сто очков вперед даст всем двадцатилетним по силе и выносливости! Да и по красоте — тоже.

И стала Настя перебирать — куда же она хочет отправиться, в какую спортивную секцию? Ей нравилось синхронное плаванье, тем более что плавает Настя как рыба (ходила в бассейн, да и папа учил). Но…опять же — рост. Ее одногодки точно дышат ей в пупок.

Просто плаванье? На скорость? Да ну его к черту…маленькая задница, широкие плечи — это для парней. Тут уже мама сказала, что костьми ляжет, но никаких скоростных плаваний. И подводных тоже — там все тонут! Ну это же мама…

Бег? Неинтересно. Шест? Вот точно нет! Чтобы девица под два метра ростом взлетала над планкой?! Там надо мелкую, худую, с жилистыми мужскими руками. Прыжки? То же самое. И тоже неинтересно.

И никакого бокса, единоборств — мама сразу запретила. Как и метание копья (воткнут еще копье!), молота, поднятие штанги и всякую такую ерунду. Оставались только баскетбол и волейбол. Баскетбол Насте не нравился, да и ростом она для него не вышла. Вот если бы метра два с хвостиком, тогда — да. А вот волейбол…да, это хорошо!

Папа сразу сказал, ухмыляясь во все тридцать два белейших зуба (своих, между прочим! У него даже пломбы ни одной не было. Как и у Насти, между прочим), что неплохо было бы дочке пойти в пляжный волейбол. Уж больно там форма красивая — трусики, топики…жопки налитые!

Да, мама сразу запретила Насте пляжный волейбол. Ибо нечего не потеху толпе жопкой вилять. Разврат и похоть! Мама иногда бывает такой…хмм…не только упертой, но еще и…ретроградкой, что ли. Сразу видно — Аткарск!

Насте было наплевать на верчение попой, она на самом деле вообще об этом не думала! Плохо это, или хорошо, но при всем при том, что месячные у нее пришли уже в двенадцать лет, Настя вообще не думала о сексе, и обо всем с ним связанном. Не зря ее прозвали Снежной королевой. Или, обидно — Снеговиком. Почему Снеговиком? Да потому что Настя была белая, как снег! Вплоть до волос! Она была псевдоальбиносом, если можно это так назвать. Белая кожа при натуральных платиновых волосах, которые бывают у одной из нескольких десятков, а может и сотен тысяч женщин.

Мама Настю даже к врачу водила — на предмет нормальности дочери. Мол, как это так вышло? Почему у нее такие волосы, и при это глаза не красные, как у всех альбиносов? Настя помнила, как на маму посмотрел врач — мама даже покраснела. Так смотрят на идиотов, или на человека, спьяну сморозившего абсолютную чушь, от которой всем сразу стало стыдно за говорившего. Маме популярно объяснили, глядя в кипу бумажек, результатов анализов, через которые Насте пришлось пройти, что дщерь мамина абсолютна здорова физически, выглядит просто великолепно, и надо радоваться, что бог, или провидение дали девочке такую запоминающуюся, уникальную внешность. И что она уже сейчас могла бы работать моделью, и зарабатывать огромные деньги.

Вечером, когда собралась вся семья — мама, папа, Настя и сестренка Ленка четырнадцати вредных лет от роду, мама сильно ругала доктора, и когда рассказывала о том, чем именно «этот подлец» предложил заняться Насте — дошла почти до откровенного мата, назвав доктора старым пидором, который не видит дальше своего жалкого стручка. Чем вызвала радостный хохот Ленки, и недовольную гримасу на лице папы. У них в доме не ругались матом, и вообще старались не употреблять обсценной лексики. Папа родом из семьи питерских интеллигентов в надцатом поколении, и его учили, что ни при женщинах ругаться нельзя, ни женщинам употреблять такие слова совершенно не можно. Бабушка и дедушка и сейчас живы — смешные такие, вежливые и чопорные, как из сериала об английских джентльменах. Им за девяносто, но они бодры и веселы семь дней в неделю. Настя любила у них бывать. И Питер ей нравился больше, чем раздолбайская Москва (да не услышат эту крамолу москвичи!)

Почему мама так ополчилась на доктора? А не надо было говорить про карьеру модели! Модели — проститутки, как одна! Пудрят носы непонятно чем, и отдаются всем, кто попросит! Вот! И эту карьеру «старый пидор» прочит ее драгоценной дочери?! Умнице и красавице?! Да к ней женихи будут стоять в очередь, и не какие-то там ублюдки с толстыми бумажниками, которые нужны, чтобы встать на них и попытаться достать до ее губ! А такие же, как ее папа — красавцы и удальцы!