Негатив. Аттестация

— Докладывайте! — потребовал Зимник после этого.

Роль рассказчика взял на себя Василь, я не перебивал и с дополнениями не лез, только передал лейтенанту револьвер и подобранные с земли купюры — преимущественно десятки и пятёрки. Тот отложил их и раскрыл бумажный пакет, в свете фонаря его содержимое показалось желтовато-белым.

— Похоже, нам улыбнулась удача, — с удовлетворением произнёс Зимник и очень аккуратно завернул клапан пакета.

— Опиум или кокаин? — спросил Василь с нескрываемым воодушевлением.

— Кокаин, — ответил лейтенант и самым тщательным образом обыскал задержанного, но ничего примечательного в его карманах не обнаружил, прощупывание подкладки пиджака тоже результата не принесло. — Пропуск поддельный, — заявил Зимник, посветив на бумажку. — Гляди, печать смазана и цвет подписи неправильный. Точно липа!

Предложение было адресовано Василю, но я тоже изучил документ, присмотрелся к указанным приметам. Лейтенант тем временем раскрыл аптечку, но отламывать кончик ампулы с нашатырём не возникло нужды: как оказалось, задержанный уже пришёл в себя какое-то время назад и лишь имитировал беспамятство.

— Врёте вы всё! — заявил коротышка. — Нормальный пропуск!

— И револьвер ты впервые видишь, а в пакете микстура от кашля? — улыбнулся Зимник. — Свежо предание, да верится с трудом!

— Пакет тоже не мой, — осклабился задержанный. — Давайте, везите меня в отделение, а то адвокат спать ляжет, придётся у вас до утра куковать!

— Бывалый, да?

— А то!

— Твои отпечатки и на оружии, и на пакете. И покупателей мы найдём, не сомневайся. Так хочется под трибунал отправиться?

— Не стращай меня, легавый! — ощерился коротышка. — Не на того напал!

У меня руки так и чесались отвесить наглецу леща, да и Василь раздражённо засопел, а вот лейтенант никак не выказал раздражения и спокойно продолжил:

— Партия крупная, в зоне ответственности ОНКОР тебе светит вышка. Луну с неба сулить не стану, но, если сдашь поставщика, позволю прийти с явкой с повинной в полицию. Тогда отправят с подельниками под суд, а иначе трибунала не избежать. Доказательства железные, никакой адвокат не вытащит. Месяц посидишь в камере и — к стенке. И я тебя не пугаю, всё как есть говорю. Единственный шанс спасти шкуру — рассказать обо всём прямо сейчас. Когда привезём в комендатуру и официально оформим, будет уже поздно. При всём желании ничего не сможем изменить. Да и подельники о твоём аресте прознают и в бега ударятся. И тогда для торга ничегошеньки не останется, придётся одному за всех отдуваться. Месяц по допросам походишь, потом трибунал и пуля в затылок. Вот тебе зачем это? Я реальный выход предлагаю. Договоримся на месте, получишь свои пять лет каторжных работ. На лесоповале жизнь не сахар, но хоть жив останешься…

Лейтенант вещал размеренно, очень спокойно и негромко, и сообразил я, что именно он задумал, лишь когда клюнул носом и принялся растерянно трясти головой Василь. А задержанный и вовсе в ступор впал, дышать стал редко и очень неглубоко, не моргал вовсе, уставившись точно перед собой в одну точку, будто заворожённый.

Точнее — загипнотизированный. При этом воздействие сверхэнергией было просто ювелирным; несмотря на всю свою чувствительность, я не уловил ни намёка на оное.

— Ты просто скажи, где взял товар, — продолжил свои увещевания Зимник. — Это ведь где-то неподалёку отсюда, так? Просто назови адрес. Улица, дом. Какой там номер дома?

— Д-дом с-сор-р-рок… — заикаясь, выдавил из себя коротышка, и у него задергалось веко. — Ул-ли… Ул-ли…

Тут-то я и понял, что дело нечисто. Вспомнил, как примерно так же корёжило во время допроса Хмурого, и шепнул:

— Ментальный блок!

— Да ты что?! — округлил глаза Василь. — Какой ещё блок?

А вот Зимник глупых вопросов задавать не стал.

— Держите его! — рявкнул он, выхватив из раскрытой аптечки шприц.

Коротышка захрипел и дёрнулся, принялся биться в судорогах. Василь навалился на него, а мне к задержанному было не подобраться, да помощь сослуживцу и не требовалась; он всем своим немалым весом придавил хлюпика к сиденью и обхватил руками, не позволяя вывернуться.

Лейтенант, насадил на шприц стальную иглу и проткнул ею резиновую крышку прозрачного пузырька, до упора оттянул поршень, а после сделал инъекцию в шею коротышки, впрыснув всё содержимое шприца разом. Увы, за миг до того тот как-то странно дёрнул головой, изо рта его потекла кровь, а хриплое дыхание перешло сначала в бульканье, а потом и сип.

— Отойди!

Зимник оттолкнул Василя и попытался разжать судорожно стиснутые челюсти задержанного. Провозился так какое-то время, затем выбрался из машины и принялся вытирать окровавленные пальцы носовым платком.

— Откусил язык и подавился. Или захлебнулся. Точную причину смерти установят при вскрытии, — невозмутимо оповестил нас лейтенант и столь же спокойно продолжил: — Ничего хорошего это происшествие нам не сулит. Мне — в первую очередь, но и вас по головке не погладят. Если только не преподнесём всю банду начальству на блюдечке.

Меня так холодком и пробрало аж до самых потрохов.

После столь вопиющего нарушения протокола запросто могу вместо института на пресловутую Восточную заставу угодить. Пусть даже вина за гибель задержанного и лежит целиком и полностью на инструкторе, но будущего покойника в машину именно мы с Василем запихнули. Расклад паршивей некуда.

Василь понимал это не хуже моего, он хекнул, прочищая горло, и хрипло спросил:

— С чего начнём?