Последний министр 4

Глава 15

Год 1917, январь 27, Российская империя, Петроград, здание министерства внутренних дел.

«Все по-настоящему крупные дела делаются только в одиночку», Сергей Мавроди.

Или вот его же высказывание:

«Важен лишь масштаб деяний. Их абсолютная величина. Знак же значения не имеет. Минус легко меняется на плюс, и наоборот. Вот только ноль ни на что никогда не меняется»

Как мы уже поняли, Александр Дмитриевич был последовательным сторонником того, что если выжигать заразу, то целиком и за один раз. Существовала ещё одна важна задача. Пусть и не основная, но если ее решение затянуть или упустить — ничего хорошего за этим последовать не могло по определению.

Господа радикалы, набившиеся в Петроград со всех концов Российской империи и не только, сейчас немножечко приутихли (как и весь остальной народ, справедливости ради). Тем более, что не так давно Александр Дмитриевич прошёлся по ним карательным катком. Однако Протопопову было достоверно известно, что поток радикалов, устремившихся в столицу не иссяк. После недавней череды жёстких расправ, революционеры снова собирались в кулак и заодно ждали разрешения вопроса видных арестованных деятелей, пребывавших под стражей в здании министерства внутренних дел.

Господа арестованные все эти дни пребывали в полном неведении и ожидали своей незавидной участи. Надо ли отдельно говорить, что каждый из этих красных молодцев был целиком и полностью уверен, что для него песенка спета и его дни на этом свете сочтены. Отчетливо господа революционеры понимали, что вряд ли им удастся выкрутиться из передряги иным способом, кроме как через расстрел. И как следствие — предание своей бренной плоти промёрзшей январской земли. Дай бог на одном из местных кладбищ...

Однако сам Протопопов чуточку иначе воспринимал обстановку и ее последствия. Об этом он размышлял за чашкой крепкого кофе через несколько часов после неудачно окончившейся беседы с сэром Бьюкененом (все же пару тройку часов за сегодняшнюю ночь министру таки удалось вздремнуть). Тогда же прямо за столом, Александр Дмитриевич составил ещё один приказ. Тоже из тех, кто вряд ли будет популярным, но имевший также «двойное дно» в плане смысла.

Допив кофе, министр отправился прямиком к Государю, на новую аудиенцию. Точно как сам Александр Дмитриевич давал добро своим подчинённым беспокоить его в любое время дня и ночи, так и Государь заверил своих министров, что двери к нему открыты круглосуточно.

Застал Николая Протопопов за курением и чтением газет. Старых. Николай выпускал облачки сигаретного дыма к потолку, листал газеты, сбрасывал пепел в полную пепельницу, в которой уже набралось пару десятков окурков.

На вошедшего Протопопова Николай не обратил никакого внимания — вчитывался в статью в газете недельной давности. Александр Дмитриевич в отличие от сэра Бьюкенена ожидать приглашение не стал — сам сел к столу. И решил дождаться пока Николай закончит и переключит своё внимание.

Ждать пришлось недолго. Государь потушил очередной окурок. Сложил газету, перевёл на министра взгляд.

— Только теперь я понимаю, что был слеп, а подобное нынешнему развитие событий можно было предугадать, — вздохнул он. — И от того я ещё более исполнен благодарностью к вам. Вы это вовремя заметили.

— Главное, что среагировала, — ответил Александр Дмитриевич.

— Как обстоят наши дела?

Протопопов вкратце и сухо пересказал Императору сводку последних событий. Николай отреагировал коротко — едва заметным кивком. Снова закурил.

Александр Дмитриевич тянуть не стал.

— Вот ещё, что надо, — положил перед царем новый только-только составленный текст приказа.

Николай прочитал, смоля сигарету.

— Ты уверен, Саша, что так надо? — приподнял бровь, но не от удивления, а от того, что сигаретный дым лез в глаза.

— Уверен.

Следом Протопопов разъяснил, теперь более подробно, свою задумку.

— Делай значит. Я не против, — заверил Государь, когда министр закончил по части обоснования надобности приказа.

Когда добро от монарха было получено, Протопопов направился прямиком к перепуганным, но не сломленным радикалам. Намереваясь ознакомить тех по части их дальнейших судеб.

Однако в коридоре министра перехватил Курлов.

— Александр Дмитриевич, тебе бы с телеграммкой свеженькой ознакомиться.

— Чего там? Не подождёт?

— Срочно. Молния.

— Давай сюда.

Курлов вручил министру телеграмму, докладывали со сместившейся линии восточного фронта.

В Петроград, здание Министерства внутренних дел.

Германия отводит войска с линии соприкосновения.

А.К.

Протопопов дважды перестать телеграмму. Медленно, облегченно выдохнул. Сработало. До последнего момента оставались определенные опасения, что немцы попытаются совершить прорыв. Что предпримут попытку вывести Российскую империю из строя на данном участке фронта. Но рациональное в Германии все же возобладало. Немецкий штаб сумел увидеть выгоду в предложении Российской стороны. И выполнил ранее достигнутую договорённость.

— Они не пошли за нами, Александр Дмитриевич! Вы все верно посчитали, — прокомментировал телеграмму Курлов.

— Очень хорошо.

Протопопов сложил телеграмму и сунул в карман.

Что это значило?

Да то и значило, собственно, что немцы теперь все свои силы направят на западный фронт. И теперь объединённая группировка Германии по сути разорвёт оборону посыпавшейся Антанты на кусочки.

Замечательно.

Однако каждая медаль несомненно имеет две стороны. С одной стороны Англия и Франция теперь не смогут вмешиваться во внутренние дела Российской империи, потому что своих проблем у них теперь будет выше крыши. Ну ка, попробуй прежними силами сдержать натиск, который усилится как минимум вдвое. С другой стороны, переориентация Германии помимо прочего активизирует предателей. Исчезнет угроза наступления из Европы, у Николая окажутся развязаны руки и он сможет заняться борьбой против тех людей, которые от него отвернулись в трудную минуту. Понимая это, оказавшиеся в невыгодном положении предатели начнут наступление, чтобы избежать расстрела.

По всем фронтам.

И опять же, те кто колебался или тянул — теперь примут окончательное решение на чей стороне конфликта будут выступать. (как же вовремя был опубликован приказ о дезертирстве!).

— Что теперь прикажете исполнять, Александр Дмитриевич? — спросил Курлов.

— Пойдём со мной, Паша, пойдём со мной.

— Куда?

— Новости для господ горе-революционеров надо передать. Вот ты как раз и зачитаешь.

— Что за новости?

— Вот прочитаешь и узнаешь, — Александр Дмитриевич подмигнул.

На этом направились в помещение, где содержались господа революционные радикалы.

Дверь к ним была надёжна заперта и охранялась двумя крепкими ребятами из департамента полиции, при оружии. Мышь не проскочит, как говорится.

— Открываем, — распорядился Александр Дмитриевич.

Один из полицейских поспешил выполнить приказ. Провернулся ключ в личинке, замок открылся. Дверь оказалась отперта.

По времени было ранее утро, совсем недавно расцвело, поэтому революционеров Протопопов застал по большей части спящими.

— Подъем, господа!

Министр энергично захлопал в ладоши, будя радикалов.

— Просыпаемся, глаза открываем!

Народ поднимался нехотя, но рассаживался на холодном полу, кто как. Некоторые зевали, другие чесали головы. Визит министра, которого каждый из присутствующих ненавидел всей душой, в столь ранний час никто не ждал. Но так ведь оно всегда и бывает — когда меньше всего чего-то ждёшь, оно случается.

Протопопов обвёл всех взглядом, убеждаясь, что никто больше не спит и готов слушать. В ответ на него смотрели несколько десятков пар глаз, злых и раздражённых. Ну не видел в этих глаза Александр Дмитриевич страха, совсем не видел.

— Как дела, господа хорошие? Как спалось?

На вопрос никто не ответил. Зато по помещению с разных сторон разнесся злой шёпот. Скорее всего Александру Дмитриевичу указывали куда и насколько идти. На негатив Протопопов не обратил внимание. Пусть хоть обшипяться, министру от этого ни горячо, ни холодно.

Подождав, когда шёпот стихнет и снова восстановится тишина, он продолжил.

— У меня есть для вас кое-какие новост, господа.

На этот раз шепота не последовало — «кое какие новости» революционеры восприняли как знак, что следом прозвучит приказ об их казни. Все подобрались. Кто сидел — начали подыматься, чтобы выслушать эти самые новости на ногах. Волнительно, как ни крути.

— Павел Григорьевич, — министр провернулся к Курлову. — Будь так добр, зачитай нашим любезным гостям приказ, милостивый государь.

— Любезным гостям? — удивился Курлов, разворачивая бумагу.

— Читай, Паша.

Ну и Павел Григорьевич зачитал.

— Высочайшим повелением, господа... — Курлов начал зачитывать длинный список фамилий присутствующих здесь революционеров. — Признаются верными и надежными сообщниками и союзниками Государя Николая, царской семьи и самодержавия. Благодаря слаженным и выверенным действиям указанных выше пофамильно господ, бывших агентами департамента полиции, министерству внутренних дел удалось отреагировать на вызов, брошенный самодержавию кучкой предателей. Слава

Курлов закончил, а в поседении повисла гробовая тишина.

— Объявленная благодарность будет опубликована в ближайшем номере всех столичных газет господа, — резюмировал Протопопов. — Не благодарите. А теперь можете катиться на все четыре стороны. Вы свободны.

Понятно, что начали возмущаться.

— Клевета!

— Наглая ложь!

— В вашей бумажке нет ни единого слова правды!

Протопопов пожал плечами с беззаботным видом.

— Объясните это своим друзьям, — он расплылся в улыбке. — А теперь валите отсюда на хер.

Один из революционеров, достаточно молодой мужчина, лет тридцати пяти, но с пышными баками, странно завыл и бросился на министра. Протопопов не стал церемониться — пистолет получилось достать куда быстрее, чем радикал сблизился с Александром Дмитриевичем.

Бах!

Выстрелом снесло к чертям собачьим коленную чашечку. Радикал споткнулся, ну и пропахал лицом бетонный пол, подъехав к ногам Протопопова.

-Сууууука, — заверещал подстреленный от боли, начав кататься по полу, держась за прострелянное колено обеими руками.

Протопопов развернулся и вышел. День начался непросто.

Для чего подобная объявленная «благодарность» была нужна министру внутренних дел вряд ли стоит особо подробно объяснять. Ею Александр Дмитриевич отвешивал хлесткую и увесистую пощёчину, которая одновременно путала карты и заставляла залёгших на дно радикалов вскрываться и переходить к действиям. И зачин был положен.