Баламут 3

* * *

…Артель «рыбаков» подтянулась к нашему БТСН только после того, как его окружило четыре сплошных кольца из вояк с ростовыми щитами и копьями с «Т»-образными перекладинами, заботливо обмотанными плотной тканью, вместо наконечников. Само собой, к этому времени прошло гораздо больше десяти обещанных «ударов сердца», но я не видел смысла торопиться — дождался начала формирования проходов под этих нереальных смельчаков и снова «вышел в эфир»:

— Что ж, хорошего отношения вы не понимаете. Значит, я вправе дать волю сдерживаемому гневу…

Одновременно с завершением моего монолога Язва скинула иллюзию, превратив внедорожник в машину покрупнее и позубастее. Пока «рыбаки» и их «группа поддержки» охреневали, глядя на угольно-черную «рыбку» на восьми колесах диаметром под полтора метра и с премиленькой башенкой, в которой пряталась скорострельная роторная авиационная пушка с говорящим названием «Амба», Хельга создала и активировала плетение ослепительной вспышки. Естественно, не абы где, а НАД «Мамонтом». Дабы ее увидели все. А мы с Бестией шарахнули по своим секторам ответственности ударными волнами. На этом, естественно, не остановились: пока Шахова перепиливала магов, на всякий случай занявших позицию за спинами обычных вояк, и срезала арбалетчиков вместе с деревьями, на которых они сидели, мы втроем уничтожали врагов в ближней зоне. Как? Лупили со сдвигом по фазе сначала кипением крови, под тройной синергией уничтожавшим все живое в области диаметром под три метра, затем тормозили беглецов земляным штормом, глушили вакуумным взрывом и, дождавшись отката первого заклинания, повторяли цикл заново.

Результаты… хм… воздействий контролировали с помощью картинок на экранах персональных мониторов, благо, Лара опустила один из дронов до высоты в пятьдесят метров, и телеметрия с его камеры показывала все, что творилось вокруг боевой машины. Так что видом кошмарно посиневших и раздувшихся человеческих тел «налюбовались» по самое не могу. Тем не менее, останавливаться не собирались: добив всех тех, до кого дотягивались кипением крови, переключились на обезглавливания, сполохи, плети молний и каменные кулаки. А когда Язва попросила организовать ей проезд сквозь завалы из трупов, выжгли его серией испепелений и продолжили точечную работу по особо шустрым беглецам, метки которых подсвечивались красным. Вернее, убили еще по паре-тройке и были вынуждены остановиться, так как всех остальных расплескала «Амба».

Не знаю, как Бестия с Хельгой, а я первые несколько секунд тишины до рези в глазах всматривался в экран в поисках алых меток, подсознательно ждал возобновления монотонного гула раскрученного блока стволов нашей пушки, взбадривал себя просветлением и… представлял альтернативу. Во всех неприглядных подробностях. Зато после того, как убедил себя в том, что все остальные варианты реакции на агрессию жителей этого мира рано или поздно вышли бы нам боком, поймал встревоженный взгляд Шаховой и проартикулировал одними губами:

— Я в порядке. Отыграю, как надо. Подвози…

Она кивнула почти без задержки, направила «Мамонт» к пригорку, на котором нас дожидалось командование провалившейся операции, и перешла на обычный шуточный стиль общения:

— Девчат, никак не могу решить, имею ли я право считать себя живым воплощением гуманизма и всепрощения из-за того, что позволила сбежать аж семерым счастливчикам?

— Конечно! — весело отозвалась Долгорукая. — Будь я на твоем месте, отпустила бы от силы двоих. И не здоровыми, а ранеными. Ибо раз за первые двадцать секунд боя конвертор заполнил двадцать шесть процентов объема сопряженных накопителей, значит, вкладывались в нас очень добросовестно!

— …и били не одной стихийной магией! — недобро добавила Хельга. — Судя по тому, что мой покров просел почти на две трети, конвертор требует серьезной доработки.

Последнее предложение заставило меня похолодеть и напрочь вымело из сознания все рефлексии. Поэтому я разжал сведенные зубы и пообещал, что озадачу «научное крыло» еще сегодня. Потом проконтролировал съемку демонстрационного фильма на очередную «игрушку», через «Око» успокоил нервничавших родичей, дождался остановки машины и выскользнул в люк. А через пару мгновений, спрыгнув на землю, перекопанную мотивирующими очередями «Амбы», вальяжно двинулся к троице страшно расфуфыренных, но мертвецки бледных, потных и изрядно пованивающих вояк.

Подходить вплотную побрезговал — неспешно оглядел с ног до головы самого «модного», с трудом удерживавшегося на грани обморока, задержал взгляд на мелко трясущемся подбородке его «соседа» слева, презрительно поморщился и приложился к каждому точечными вариантами кипения крови. Когда эти двое, хрипя от чудовищной боли, упали на землю и забились в агонии, расплылся в мстительной улыбке, следующие минуты полторы «с интересом» наблюдал за кошмарным преображением лиц и видимых частей тел, а после того, как эта парочка затихла, «вспомнил» о выжившем, накинул на его шею воздушную удавку и заставил посмотреть мне в глаза:

— Откровенно говоря, не люблю забирать жизни воинов, верных долгу перед ан’рьё или рьё. Но самовлюбленные и самоуверенные твари вроде тех, кто решил наложить руку на мой дом, настолько боятся за свои никчемные жизни, что грабят и убивают чужими руками. Поэтому я возлагаю вину за гибель всех этих ни в чем не повинных людей на того, кто вас сюда прислал. А через четверо суток прибуду к воротам Даргала требовать удовлетворения. И если тварь, имевшая наглость оскорбить представителя рода Елисеевых-Багряных, не извинится передо мной лично и не убедит в своем искреннем раскаянии достойной вирой, то я разозлюсь по-настоящему и сотру с лика Эднора сначала вашу столицу, а затем и все остальные города Овенора. Кстати, очень не советую меня расстраивать еще раз: поверьте на слово, что это преображение моей кареты далеко не самое смертоносное. И последнее: я понимаю, что на слово вам не поверят. Поэтому передаю доказательство, которое не проигнорируешь. Запоминайте, как им пользоваться…

…Ближайший достаточно большой водоем, на котором можно было «остановиться на ночлег», находился в ста сорока двух километрах от места засады, но я, изучив карту, решил рулить к заметно более крупному. Чтобы зависнуть «на нем» не на ночь, а на следующие трое суток. Объяснять логику решения не пришлось — стоило ткнуть пальцем в выбранный овал, как Язва согласно кивнула и надавила на акселератор, а Бестия, наблюдавшая за нами через дверцу между отсеками, задала напрашивавшийся вопрос:

— Едем на «Мамонте»?

Я утвердительно кивнул:

— Ага. Причем не затирая следов. Чтобы добавить местным мотивации.

— Логично, но… грустно! — заявила она, лукаво сверкнув глазами и… в ультимативном порядке потребовала, чтобы я сдвинул свое сидение до упора вперед и опустил спинку.

— Это не «Святогор», а боевая машина! — напомнил я на всякий случай, хотя понимал, что она все равно переберется ко мне на колени. — Здесь, мягко выражаясь, тесновато!

— Потерпим, ибо страшно перенервничали, нуждаемся в моральной поддержке любимого мужчины и не готовы бросить Лару в одиночестве!

— Мы?!!!

— Ну да! — кивнула она, пропустила вперед Хельгу и полезла следом за ней!

— Милые, до нужного озера двести с лишним километров, а…

— Назовешь нас тяжелыми или толстыми — умрешь смертью храбрых, но очень глупых во цвете лет! — «злобно» предупредила Долгорукая, кое-как примостила задницу на мое левое бедро, втиснулась под руку, взглядом предложила Маше принять аналогичное положение и… сочла необходимым озвучить единственно верную формулировку: — Мы легкие, фигуристые и невероятно приятные на ощупь. О, черт: забыли раздеться!!!

— Даш, не шали… — попросил я и, бездумно среагировав на знакомый прогиб в пояснице, привычно приласкал упругую ягодицу. А после того, как развеселившаяся женщина как следует прошлась по этому поводу, дотянулся щупом до ближайшей жилы целительницы, почувствовал, что она пребывает в нешуточном напряжении, и прозрел. В смысле, запоздало сообразил, что она, в отличие от Язвы и Бестии, не воевала ни с корхами, ни с китайцами, а значит, всеми мыслями там, сзади, среди сотен обезображенных трупов! Тут все мои сомнения приказали долго жить, а правая ладонь ласково погладила «гитарный» изгиб между узенькой талией и крутым бедром.

Реакция Хельги на эту ласку завязала душу морским узлом — за долю секунды в ее эмоциях промелькнули неверие, растерянность, робкая надежда и нешуточное облегчение. А еще через миг через щуп шарахнуло настолько чистой и незамутненной радостью, что я невольно вспомнил о ее прошлом! Сочувствие, сразу же накатившее из глубины сознания, было задвинуто куда подальше, чтобы ненароком не отравить женщине настоящее, и я поспешил отвлечься на вопрос Бестии:

— Кстати, народ, вам не кажется, что интерьер этой машинки не мешало бы доработать?

— Как ты себе это представляешь? — спросил я, представив, как загоняю краденную БМСН в какое-нибудь тюнинговое ателье и прошу довести ее до ума.

Долгорукая, вне всякого сомнения, пытавшаяся отвлечь нас от мыслей о недавней мясорубке, включила дурашливый режим:

— Первым делом надо переоборудовать десантный отсек в нормальную спальню с кроватью от стены до стены, хорошей музыкой, светильниками с переменной яркостью, холодильником, картинами в стиле «ню» на стенах… Хотя нет, обойдемся без картин!

Как и следовало ожидать, столь благодарная тема для фантазии была без промедления подхвачена и развита Шаховой:

— Картины однозначно будут лишними: лучше установить над кроватью несколько видеокамер, распределить дежурства и вести прямую трансляцию на монитор Рата!

— А почему только на его? — притворно возмутилась… Маша: — Я бы тоже с удовольствием посмотрела красивый и чувственный стриптиз в вашем исполнении!

Я закатил глаза, получил по лбу от Бестии, сдуру пригрозил отправить ее в десантный отсек и… следующие несколько минут умирал от щекотки в исполнении сразу двух «страшно обидевшихся» фурий.

Что самое забавное, эта возня напрочь вымела из сознания абсолютно все рефлексии и задвинула воспоминания о недавней бойне куда-то очень далеко. Поэтому после того, как гордые победительницы улеглись на честно завоеванные места и потребовали контрибуции в виде нежности и ласки, я отправил обе руки путешествовать по взмокшим спинкам и талиям, закрыл глаза и потерялся во времени. Причем как-то очень уж сильно, из-за чего пришел в себя только во время перемещения в Замок!

Чувство вины, накатившее на меня при мысли, что всю дорогу до озера Шахова была предоставлена самой себе, не осталось незамеченным — как только заспанные «победительницы» продрали глаза и вылезли наружу через командирский люк, она поймала мой взгляд и отпальцевала свое мнение:

«Мы с Дашей привыкли и не к такому. А Маша всю жизнь лечила, так что, хоть и хорохорилась, но пребывала в серьезнейшем напряжении. Короче говоря, не забивай себе голову всякой ерундой: два последних часа я скучала, а она, можно сказать, лечилась…»