Мой Север

Те, похоже, нас еще не увидели и шли либо по следам, либо загоном в ту сторону, куда мы от них убежали. Я уже стал надеяться, что мы оторвемся от врагов, когда сзади послышалось азартные крики, а потом и улюлюканье. Лица моих соратников помрачнели. Мы еще продержали такой же темп около получаса, когда сзади в мой щит ударили стрелы.

— Господин, уходите. Пусть благоволят вам Предки, — тяжело дышащие воины остановились, перевесили щиты со спины на руку и развернулись к приближающимся к нам преследователям.

Я приостановился, коротко поклонился этим Воинам, развернулся и рванул по лесу еще быстрее. Как мне оценить свой поступок? Может, мне надо было остаться с ними и принять смерть?

Или все-же лучше постараться выжить и потом отомстить за это нападение, за смерть этих мужественных воинов? Потом разберусь. Сейчас надо не упустить предоставленный мне шанс, раз уж я все-таки ушел.

Лес изменился. Деревья стали реже, а трава короче, перестав цепляться мне за ноги. Я, наконец, смог перейти на нормальный стайерский бег, ну, на том уровне, который смог освоить.

Бег стал стелящимся, когда ступни, в отличие от спринта, высоко над поверхностью не поднимаются, а как бы стелются над поверхностью. Дыхание перевел на «четыре шага»: четыре шага на вдохе через нос, четыре шага на выдохе через рот.

Четыре шага на вдохе… четыре на выдохе… четыре на вдохе… четыре на выдохе. Дыхание успокоилось и выровнялось, я вошел в ритм и быстро заскользил между деревьями. Хрен им теперь, а не Серёга Камышев! Никто здесь бегать так, как я, не умеет. Они настолько же хуже меня в беге, насколько я хуже их в верховой езде.

Вот, вроде уже несколько лет прошло, как я здесь, а все равно на лошади хуже местных езжу. Держусь в седле не как собака на заборе, конечно, но не кентавр… не кентавр.

Однако, расслабляться не надо. Моему бегу сильно мешает рана, благо кровотечение почти сразу остановилось. Ранена, конечно, не нога, но боль все равно сковывает движение. А при беге важно, как двигается все тело, в том числе руки.

У меня же правая рука висит плетью, а левой держу пояс с мечом и шашкой. Уже давно его снял и теперь: то заброшу мечи за здоровое плечо, то тащу в руке. Так-то вакидзаси бегу не мешал, а вот шашка путалась в ногах сильно. Пришлось импровизировать.

В общем, это шанс преследователям все-таки дает, хотя у них тоже руки не пустые. А, не дайте Предки, к погоне подключатся конные… Вот поэтому я сейчас и бегу так, как не бегал никогда в своей жизни.

Вот хрен меня понес на это свидание! Кролик озабоченный! Валялся бы сейчас в спальне или Агро гонял в тренировочном зале, проклятье! Все беды от баб… и… эх… и без них жизни нет. Даже представлять такую жизнь не хочу.

Вот с такими полубредовыми мыслями я неожиданно выскочил на берег большой реки. Сколько я бежал? Долго, очень долго, даже я сильно устал. Я выронил пояс с клинками и согнулся, опершись здоровой рукой о колено.

Чувствую, как «горят» легкие и воздух с хрипом вырывается из горла. Все также, не разгибаясь и стараясь восстановить дыхание, я завертел головой, стараясь понять, где я.

Определиться оказалось легко. Слева, вверх по течению, километрах в трех виднелась прибрежная деревенька. Справа, вниз по течению, я рассмотрел поднимающиеся вдалеке строения большого города.

Вне всякого сомнения, я стою на берегу Некки, а этот город — Люцер. Вообще без вариантов. Уже восстановив дыхание и выпрямившись, я еще раз внимательно огляделся.

Погони пока не видно, на реке ни одного суденышка, а вот в полукилометре вниз по течению, на берегу лежит лодка, в которой копаются две фигурки. Это удача и отличный шанс добраться до города с комфортом, и улизнуть от погони. Я почему-то уверен, что они не бросят преследование.

Надо только, чтобы удача от меня не отвернулась и эти люди не уплыли до того момента, пока я до них доберусь. Приняв решение, я сначала подошел к реке и умылся. Хорошо чувствовал, как подсохшая кровь стягивает кожу на лице, представляю, как я сейчас выгляжу. Как смог, привел себя в порядок и снова побежал. Беги Серёга, беги. Хе-хе.

Принял в сторону от берега, чтобы люди у лодки меня не заметили раньше времени. Не дайте Предки, увидят, испугаются, запрыгнут в лодку и «дунут» от меня так, что буруны поднимутся, как от моторки, и волосы назад.

Чуть не добежав до рыбаков, а это были именно они, рядом с лодкой лежали вентери, а сами рыбаки разбирали небольшой бредень, я остановился и отдышался. Придя в себя и с трудом надев пояс с мечами, вышел на берег.

Рыбаки, мужчина в возрасте и парень кругов четырнадцати, испуганно на меня посмотрели и поклонились. Хоть и выглядел я сейчас непрезентабельно, но мечи на поясе и золотые перстни на пальцах сразу поясняли «ху из ху».

— Не бойтесь, — я постарался говорить спокойно и уверенно. — Я хочу нанять вас, чтобы вы доставили меня в порт Люцера на мой корабль, заплачу шестьдесят ассов. Если довезете быстро, то восемьдесят.

Я могу им и больше заплатить, но ведь не поверят, испугаются. Поэтому надо выбрать правильную цену: и привлекательную, и недостаточно высокую, чтобы мне поверили.

И шестьдесят, и восемьдесят ассов — очень хорошая цена за несколько часов работы. Даже для двоих. Зарплата за целый день чернорабочего в городе — десять ассов, кровельщика — двадцать ассов, мастера плотника — тридцать ассов, мастера каменщика, а это «белая кость» среди ремесленников, — сорок ассов.

Мужчина недоверчиво на меня посмотрел, но глянув в глаза, тут же опустил голову:

— Как прикажете, гошподин. Вше шделаем шо вшем ушердием.

Ну да, лучше не выпендриваться. Я могу и приказать, и лодку забрать… и убить. Такая здесь жизнь. Вира за убийство примерно одинакова по всей Этерре — двадцать аурисов, или двадцать коров, или четыреста овец. Могу себе позволить, если припрет.

Но это — если для истца все звезды счастливо сложатся, а так — попробуй, посудись. Цельный рыбак супротив баронета! Конечно, это я так, теоретически. Я, конечно, не очень хороший человек, но убивать без весомой причины никогда не стану.

Пока парень прятал в траве вентери, мужик стащил лодку на воду, уложил на корме бредень и накрыл его куском рогожи.

— Пошалушта гошподин, шадитешь, — прошамкал рыбак, поклонился и показал двумя руками на устроенное сиденье.

Я забрался в лодку, рыбаки столкнули ее в реку и заскочили в нее сами. Банка* в лодке была одна, поэтому гребли рыбаки по очереди, сменяя друг друга. Погоня меня страшила и я пристально всматривался в покинутый нами берег, но так и не увидел преследователей.

* — Банка (морск. термин) — в нашем случае, сиденье для гребцов в шлюпке.

Постепенно я позволил себе немного расслабиться, старался только не задремать. Бережённого Предки берегут… До Люцера оказалось далековато, но мы шли вниз по течению, а рыбаки очень старались.

Пока мы сплавлялись, пришла в голову мысль: а как получилось, что еще вчера в тренировочном зале мне явственно не хватало выносливости? Я потел и задыхался после недавнего восстановления от ранений, а сегодня я бежал как кенийский стайер?

Как это может быть? Объяснение я нашел только одно, — опять помогли мои «рояльные» биофаги. В большом долгу я перед Смотрителем портала и расплатиться, скорее всего, мне случая не приведется. А если Мирослав Александрович еще и сына моего сюда переправит, то я…. да все, что угодно, готов буду для него сделать.

Ладно, вернемся к биофагам. Действительно, если они справляются с заражениями и всякой другой заразой, то почему не могут вывести из усталых мышц молочную и какую-то там еще кислоту, из-за накопления которых мышцы и устают?

Не помню я названия второй кислоты, а там, кроме этих кислот, еще какие-то элементы есть, что за борьбу с усталостью отвечают. Вот они, эти элементы, как раз нужны, и их истощение приводит к усталости.

Названия этих элементов, как и второй кислоты, я не помню, но это и не важно. Регулировка биофагами «кислотно-щелочного баланса» в организме вполне объясняет то, почему я смог так хорошо держаться при беге.

Но ничего не берется из ниоткуда, биофагам надо откуда-то брать «строительный материал» для организма. Я это хорошо понял, когда выздоравливал после схватки в харчевне.

Получается, если бы я в тренировочном зале перетерпел накатившую слабость, то биофаги помогли бы мне восстановить выносливость. Но сделали это за счет резервов организма, которые по умолчанию конечны.

Отсюда вывод: спасательный резерв у меня есть, но использовать его надо только в крайних случаях, не злоупотребляя возможностями. А потом сразу восполнять потери.

Пока витал в своих мыслях, общими усилиями обоих рыбаков, течения реки и, самое главное, без приключений, мы до порта и добрались. Еще даже темнеть не стало. Я легко нашел взглядом нашу «Жемчужину» и велел править к ней.

На струге царила суета, шла погрузка. При приближении к судну я услышал знакомый голос Блума, шкипер привычно гонял матросов, костеря их причудливыми матерными загибами.

— Шкипер, господин в лодке! — голос рулевого Торбена перекрыл даже вопли Блума.