Камень. Книга 10

* * *

Второй акт концерта, судя по отзывам сидящих рядом родовитых зрителей, прошел гораздо бодрее, чем первый. И это было неудивительно — некий молодой человек добавил «ярких красок» выступлению русских артистов балета. До экзальтированных выкриков с места не дошло, как не было и «посторонних» плясунов на сцене, но аплодисменты после отдельных номеров весьма впечатляли! Зато были подозрительные взгляды со стороны старших родичей, заставлявшие этого молодого человека «стыдливо» опускать глаза.

Поглядывала в мою сторону и Стефания Бурбон, и я чуял, что в этих взглядах преобладала злость и обида. Понять, чем именно вызваны эти взгляды, особого труда не составило, и после окончания представления пришлось слегка задержать французскую принцессу в ложе и, дождавшись, когда все выйдут, спросить у нее:

— Стефания, почему ты на меня злишься и даже не пытаешь это скрыть?

— А ты не догадываешься? — фыркнула она.

— Нет, не догадываюсь.

— Хорошо, — девушка прищурила глаза. — С кем ты так чудно провел прошлую ночь в клубах Канн и Сен-Тропе?

— Вон ты про что… — хмыкнул я. — Давай начнем с того, что я тебе ничего не обещал и перед тобой отчитываться не обязан — это во-первых. А во-вторых…

И осекся — сказать можно было многое, но Стефания находилась в таком состоянии, что восприняла бы все мои слова в штыки.

— Что во-вторых? — хмыкнула она. — Чего ты замолчал? Обидеть меня боишься? А ты и так меня обидел тем, что поехал веселиться не со мной, а с какой-то там белобрысой и большеглазой скандинавкой, приданое за которой ты получишь в виде трех траулеров с рыбой!

Я решил не отвечать — все равно бесполезно — и приготовился слушать дальше, сколько именно я потеряю бабла, связавшись с белобрысой и большеглазой скандинавкой. И Стефания меня не подвела:

— Твоему деду мой и так очень много пообещал за наш с тобой союз! И мог бы дать еще больше! И только не надо мне рассказывать, что это старшие родичи заставили тебя связаться с этой норвежкой! Все вокруг уже давно понимают, что ты в роду Романовых на особом положении и можешь продавить любое свое решение!

Приехали, твою налево! Какие такие решения я продавил? Что Стефания несет? Подумаешь, выбрал себе по сердцу будущую жену, кандидатура которой в том числе устроила и старших родичей, а я уже стал серым кардиналом рода Романовых! Это вам, болезные, с дедушкой Сан Санычем надо пообщаться — вот где тайная закулиса скрывается, совместно с Николаевичами рулящая цепкими лапами не только родом Романовых, но и всей внутренней и внешней политикой Российской империи!

А принцессу несло дальше:

— Со мной бы у тебя никогда не было никаких проблем! Я была бы очень хорошей женой, меня так воспитывали! Родили бы детишек, и гуляй себе на стороне с разными там мокрощелками, если тебе так хочется! Только в рамках приличий и без ублюдков!

Вот она, бытовая проституция во всей своей красе! Обеспечь мне статус и достойный уровень жизни, а я тебе, так и быть, разрешу жить в свое удовольствие!

— А ты выбрал себе непонятно кого из бедного, не особо влиятельного рода! — продолжала Стефания. — И Соня твоя, Алексей, девушка уже со скандальной репутацией — из-за ее легкомысленного поведения и так уже чуть Италия с Германией войну друг другу не объявили! А что будет дальше?

— Замолчи! — наконец не вытерпел я. — Хватит пороть ерунду! Стефания, ты переходишь все границы, а извиняет тебя только то, что говоришь ты это под влиянием обиды, которую сама себе и придумала!

— Ничего я себе не придумывала! — буркнула девушка уже тоном ниже. — Просто я в тебе очень сильно разочаровалась!

«Слава яйцам! — подумал я. — Может, теперь глазки будет строить более достойным Медичи или Гогенцоллернам?»

— Алексей, — тон Стефании сменился на просящий, — я не привыкла унижаться, но, может, ты все-таки передумаешь?

— Не передумаю, — помотал я головой. — Вопрос уже практически решенный.

— Очень жаль… — прошептала она, а глаза девушки повлажнели. — Очень…

Ненавижу, бл@дь, женские слезы! Особенно в ситуациях, в возникновении которых своей вины не вижу!

От необходимости говорить Стефании какую-нибудь ерунду, подходящую для подобных случаев, меня спас скрип открывшейся двери — в ложу заглянули король Франции с наследником.

— Вот вы где! — хмурился Людовик-старший, разглядывая внучку. — А мы вас потеряли. А вы, судя по всему, времени даром не теряли.

— Да, государь, — кивнул я, — Стефания высказала мне все свои накопившиеся претензии. И не только ко мне. Я терпеливо выслушал, понимая чувства вашей внучки, и дал ей понять, что, кроме дружбы, ничего предложить не могу.

«Реверансы» с Бурбонами я разводить не собирался — лучше решить все вопросы здесь и сейчас.

Король кивнул в ответ:

— Я рад, Алексей, что ты с пониманием отнесся к чувствам Стефании, и мне очень жаль, что между вами может быть только дружба. — Он вздохнул. — У меня к тебе тоже будет вопрос: как тебе Генуя?

— Государь, не понимаю, о чем вы, — улыбнулся я. — Геную я видел только на фотографиях в «паутине» и остался в полном восторге. Быть может, когда-нибудь и посещу этот древний итальянский город.

— Рекомендую в ближайшее время Геную не посещать, — на лице Людовика тоже играла улыбка. — Там в порту пожар крупный случился. Пока разберутся с последствиями, пока заново отстроят, много времени пройдет. Особенно в свете слухов о том, что владельцы складов из-за этого пожара потеряли очень, очень много денег. Но я тебе, Алексей, могу прямо завтра организовать визит в не менее интересный город Лазурного побережья — Ментон, — там тоже много чего можно посмотреть.

— Слышал про Ментон, государь, — продолжал улыбаться я. — Но, как по мне, слишком уж город непростой — жандармы на каждом шагу, граница рядом, контрабандисты с ндрангетой шалят…

Король переглянулся с наследником, и они оба усмехнулись.

— Алексей, — продолжил Людовик-старший, — а нам казалось, что тебя именно такие места и привлекают. Места, где не так скучно, как в Монако.

— Сен-Тропе, например, — не удержался я. — Там ваш покорный слуга действительно отдохнул по полной программе.

Теперь обоим Бурбонам было явно не до смеха — уверен, у них перед глазами сейчас стояли те пять бархатных ящиков с черепами, «подаренные» мне совсем недавно.

— Алексей, — король Франции все же сумел натянуть улыбку, — мы чего зашли… Там вас со Стефанией остальная молодежь заждалась.

— Спасибо за заботу, государь! — обозначил я поклон и повернулся к девушке. — Стефания, ты как? Мы можем идти?

— Да, Алексей, — кивнула она, выпрямилась и посмотрела на родителя. — Папа, как я выгляжу?

— Великолепно, дочка! — улыбнулся тот. — Как и всегда!

— Алексей, — в голосе девушки появилась твердость, — прости меня за все то, что тебе тут наговорила.

— Не стоит извиняться, — вздохнул я. — Забыли. Пойдем?

— Пойдем, — и она буквально вцепилась мне в руку, не отказав себе в удовольствии прокомментировать этот свой жест мстительным тоном: — И не вздумай вырываться, пусть твоя Соня не думает, что будет так просто!

Я же опять вздохнул — что творится в голове у этих женщин?..

Мое появление со Стефанией под ручку у компании нашей молодежи ожидаемого француженкой эффекта не вызвало — Соня только улыбнулась, а все остальные были заняты организацией завтрашнего досуга. Что характерно, Умберто и Джузеппе Медичи отсутствовали — оказалось, что они еще вечером предупредили остальных о своей занятости. Не появились в театре и король Италии с наследником.

Коля, Саша и я в обсуждении завтрашнего досуга участия не принимали — у старших родичей, как выяснилось ранее, на нас опять были свои планы, молодежь же, в конце концов, решила, что определяться будут завтра во время обеда, а сегодня можно сходить в Джимис — опера и балет молодых людей изрядно утомили.

Лично меня с какого-то момента стало одолевать чувство голода — толком не пообедал, ужина и вовсе не было, а сил потратил предостаточно — и решил «заморить червячка» представленными закусками, для чего извинился и направился к фуршетным столам, стоящим у окон зала, примыкающего к театральному буфету. «Путешествие» оказалось не из легких — по пути пришлось постоянно кивать замершим в поклонах европейским аристо, а канапешки в тарелку набирать и вовсе под взглядами двух десятков глаз, следящих за каждым моим движением.

— Дамы! Господа! — улыбался я направо и налево. — Молодые люди! Мое почтение!

«Прорвавшись» обратно, хмыкнул про себя — есть все-таки свои прелести в титуле принца! А уж когда принцев и принцесс в одном месте сконцентрировано достаточное количество, на некотором расстоянии от них формируется невидимая граница, пересекать которую очень нежелательно — не дай бог отвлечь особ королевских кровей от решения важнейших международных проблем! Вот и остается менее родовитым дворянам и их молодым отпрыскам с огромным интересом допущенных наблюдать со стороны за жизнью представителей родов, реально управляющих миром. Знали бы они, бедолаги, какие именно проблемы обсуждаются принцами и принцессами!..

С Соней до окончания этой театральной афтерпати успел перекинуться лишь парой слов, договорившись пообщаться в Джимис, а уже на выходе из театра меня догнал Сашка Петров:

— Лешка, хочу тебе кое-что показать, — шептал мне друг. — Дождешься меня на рецепции в отеле?

— Договорились, — кивнул я. — Что-то случилось?

— Нормально все, — отмахнулся он. — Не переживай.

— Встречаемся тогда на рецепции…

В отеле мы с другом поднялись к нему в номер.

— Хочу узнать твое мнение, — Шурка рывком убрал покрывало с картины, стоящей на мольберте в углу комнаты.

С полотна на меня смотрел Людовик, король Франции, сидящий в свободной, раскованной позе в плетеном кресле на вполне узнаваемом носу прогулочной яхты. На Бурбоне был светло-серый костюм, волосы Людовика как будто трепал ветер, а за его спиной угадывалось Женевское озеро и Альпы вдалеке. Приглядевшись, обратил внимание на выражение лица Людовика — создавалось полное ощущение, что, несмотря на расслабленную позу и легкую улыбку, король напряжен… вернее, еле сдерживает свою природную стихийную мощь, способную превратить пейзаж за его спиной в горящую, бурлящую и кипящую пустошь!

Вспомнив бодрое настроение Бурбона после той пещеры в Альпах, я покивал, в очередной раз оценив огромный художественный талант своего друга:

— Ну что вам сказать, Александр Владимирович, — я повернулся к замершему Петрову. — Просто прими добрый совет — не вздумай за эту великолепную, характерную картину с Людовика брать деньги, даже если он будет настаивать! Просто подари ее старику, сделай ему приятное. Уверен, король Франции тут же побежит перед остальными царственными особами полотном хвастать и такую тебе рекламу сделает, что твоя Кристина после свадьбы каждый день ванну из шампанского Veuve Clicquot в вашем роскошном московском особняке принимать сможет.

— Кристина не такая, — улыбался польщенный Сашка. — Правда, Людовик получился?

— Как живой! И его эмоции после той заварушки со швейцарцами ты отлично передал. — Я хмыкнул. — Только вот надо тебе картину сначала князю Пожарскому и старшим Романовым продемонстрировать, пока они в ресторан к друзьям не спустились, а то, сам понимаешь…