Камень. Книга 10

— Ослабевает… — не стал отрицать я верно подмеченную тенденцию.

— Надолго ли? — И снова это обидное хмыканье. — Короче, боец, это не залет, это целых два залета. Согласен?

— Отрицать не буду…

— Арест на гауптвахте продляю до тридцати суток. Возражения?

— Так-то по-божески, — не удержался от «шпильки» я.

Дед, судя по всему, сдержал себя из последних сил, часто задышал и в конце концов выдал:

— Горбатого только могила исправит! И чтоб мои глаза тебя до вечера не видели!

Намек я понял правильно, рысью метнулся в хвост колонны и напросился в микроавтобус с частью нашей молодежи. На вопросительные взгляды друзей пожал плечами:

— Слегка накосячил, вот дедушка и осерчал… Отделался сравнительно легко — государь влепил всего-то тридцать суток кремлевской губы…