Нелегал.Том I

Часть вторая. Глава 4

В горбольнице тоже не обошлось без неожиданностей. Перво-наперво Федора Васильевна отправила меня к доценту Звонарю, а тот вручил приказ об освобождении от работы в Службе реабилитации.

— Сегодня дежуришь, завтра отдыхаешь, а со среды выходишь уже в Бюро, — объявил Макар Демидович.

Заявление это произвело двойственное впечатление, и я не преминул прозондировать почву.

— Что-то случилось?

Звонарь покачал головой.

— Нет, просто из столицы специалисты понемногу возвращаться начинают. Я и сам днями на Кордон уеду. Душно мне здесь. Тесно. Развернуться негде.

Чего-чего, а простора на Кордоне и в самом деле хватало, тут не поспоришь.

— По проекту всё в силе остаётся?

— Да, работаем в прежнем режиме. Отчёты на Кордон пересылать будешь как раньше.

— И вот ещё что, Макар Демидович! — встрепенулся я. — Нет ли смысла расширить моё исследование вариантами оказания бессимптомного воздействия на здоровье оператора путём изменения состояния его внутренней энергетики? Такое ведь возможно, правильно?

Звонарь кивнул.

— Лечение болезней нетрадиционным путём? Подобные исследования действительно ведутся. А лечить или калечить… — Он вновь кивнул. — Да, имеет смысл. Обсуди этот момент с Сутолокой.

На этом мы и разошлись, а четыре часа спустя подошла к завершению и моя работа в Службе реабилитации. И пусть я всегда прекрасно отдавал себе отчёт, что рано или поздно придётся возвращаться в Бюро, но подсознательно рассчитывал на отсрочку хотя бы до июня.

И вот как оно в итоге вышло! Теперь месяц под руководством Вяза продержаться придётся!

Месяц!

На душе стало не просто неспокойно, но прямо-таки муторно. Ещё и спал плохо, всю ночь снилось, будто стою в шеренге, а из неё то каждого пятого, то каждого второго выдёргивают. Меня — нет. Не сегодня.

Утром встал с гудящей головой, наскоро привёл себя в порядок и отправился грызть гранит науки. На одной из перемен пересёкся в буфете с Ингой, и та вручила несколько исписанных убористым почерком листков.

— Держи! До часу ночи вчера цифры подбивали.

— И как? — уточнил я, начав просматривать записи. — Если в двух словах?

— Динамика показателей у йогов на среднем уровне, никакого сравнения со спортсменами, но срывов даже меньше, чем у курсантов, а скорость восстановления примерно такая же, — пояснила Инга. — Сможешь это использовать?

— Думаю, да, — кивнул я и убрал расчёты в портфель, потом спросил: — И что это было вчера? Ладно — меня выставили, тут всё понятно. А Карла чего не выперли, если женским коллективом остаться хотели?

Инга хихикнула.

— А его Маринка попросила кровать отремонтировать. У неё ножка подломилась, так она учебники подложила.

Я начал кое-что понимать.

— Подожди-подожди! А подломилась ножка случаем не в ночь с пятницы на субботу, когда ты у меня ночевала?

— Именно в эту ночь она и подломилась, — выразительно глянула в ответ Инга и засобиралась. — Всё, бежать пора!

Она поспешила на лекцию, я отправился в студсовет. Застал там Касатона курящим на крыльце.

— Рано ты сегодня! — удивился он моему появлению в неурочный час.

— Разговор есть, — пояснил я и уточнил: — У тебя с Горицветом как отношения?

Стройнович неопределённо пожал плечами.

— Общаемся. Не могу сказать, будто я во всю эту эзотерическую ерунду верить начал, но и рациональное зерно в его методике определённо присутствует.

Я достал полученные от Инги листки и продемонстрировал их старшему товарищу, попутно указывая на цифры и давая необходимые пояснения.

— По идее, мы эту статистическую аномалию можем к своему проекту пристегнуть, чтобы помимо занятий физической культурой и спортом рекомендовать массово внедрять занятия йогой. Если кто-то не хочет вдруг подтягиваться и гантели тягать — пусть пытается просветления достичь. Под руководством Михаила Прокопьевича. Как думаешь, ему это интересно будет?

Касатон озадаченно хмыкнул.

— Вполне возможно, что и будет. А что ты хочешь получить взамен?

— Ничего, — ответил я, убирая листы в портфель. — Мы ведь увеличение эффективности учебного процесса во главу угла ставим, личных интересов не преследуем.

— И вправду! — понимающе улыбнулся Стройнович. — Полагаю, с Горицветом безотлагательно поговорить надо, пока Беляк сотоварищи не успели никому свои голоса пообещать?

— Это было бы просто замечательно.

— Поговорю, — кивнул Касатон и ухмыльнулся. — Как не поговорить, когда увеличение эффективности учебного процесса на кону стоит!

Я пообещал появиться сразу после обеда и рванул обратно в главный корпус. Занятия на сегодня у меня уже закончились, но осталось одно дело, тянуть с которым и дальше не было никакой возможности. Если на этой неделе не согласую план курсовой, допуска к экзамену по теории создания энергетических структур не видать как собственных ушей. Тогда точно дорога на кафедру пиковых нагрузок окажется закрыта.

И вроде согласование плана — сущая формальность, но не тут-то было! Доцент Паук поглядел на титульный лист, полистал уже отпечатанную вступительную часть и вдруг спросил:

— И какая научная ценность у вашего… труда?

Говорить о научной ценности работы второкурсника, если это не умник вроде Герасима Сутолоки или Миши Поповича, было по меньшей мере неуместно, но я на одном дыхании выдал:

— В первую очередь целью моего проекта является привлечение внимания к необходимости более углублённого изучения теории создания энергетических структур и важности этой дисциплины не только в проектно-исследовательской, но и в сугубо практической деятельности.

Доцент в ответ на это заявление соизволил продемонстрировать досадливую гримасу.

— Мой предмет называется теория создания энергетических структур, — объявил он, — а в вашей курсовой речь идёт исключительно о методике их разрушения. Ломать — не строить, молодой человек! Ломать — не строить! Мы пока что не на военной кафедре!

Я весь так и обтёк. Тему мне ещё в самом начале семестра согласовали, и никаких претензий к ней тогда не возникло, теперь-то что изменилось⁈

Но приводить этот аргумент я благоразумно не стал и попробовал зайти с другой стороны.

— Эффективность разрушения структур напрямую зависит от понимания принципов их создания! Даже при сносе зданий нужно обладать инженерными познаниями, а здесь и подавно!

Паук глянул снисходительно, будто на неразумное дитя.

— Тогда, полагаю, вам не составит труда самостоятельно освоить и продемонстрировать мне создание любой, пусть даже самой примитивной энергетической структуры?

— Это же программа третьего курса! — напомнил я.

— И что с того? Если теория разрушения зиждется на теории созидания, освоить ту же шаровую молнию сможете без всякого труда. Ведь так?

— Наверное, — осторожно подтвердил я, не понимая в чём тут подвох.

Я прямо сейчас хоть десяток шаровых молний создать могу!

Тоже мне проблема!

Но — да, без подвоха не обошлось.

— И вот ещё что: напомните основное отличие структуры от конструкции! — потребовал вдруг Паук.

Ответ я знал назубок, но радости мне это обстоятельство отнюдь не доставило.

— Сочетание автономности и управляемости, — произнёс я упавшим голосом.

— Молодец! — похвалил меня доцент. — Будет результат — получите допуск на экзамен. Нет — уж не взыщите.

Он пригласил в кабинет дожидавшуюся своей очереди старшекурсницу, ну а я вышел, тихонько и очень аккуратно притворив за собой дверь, хоть внутри всё так и клокотало от бешенства.

Выискался очередной пацифист на мою голову! Разрушение ему не нравится, понимаешь! По сторонам, умник, оглядись! Все только и делают, что чужие структуры разрушают! А кто не справился — сдох!

И что самое поганое — второкурснику пособие по созданию полноценных шаровых молний на руки не выдадут, а с кондачка с этим не разобраться, пусть даже более-менее и представляю, в каком направлении двигаться. Там столько нюансов, что сотворение неуправляемых энергетических конструкций или даже управляемых, но с помощью силовых жгутов, — это лишь самая вершина айсберга.

Принцип совершенно иной!

И что делать?

Деваться было некуда, я достал записную книжку, отыскал рабочий телефон Герасима Сутолоки и позвонил ему, передал вердикт доцента Звонаря касательно моего рационализаторского предложения, заодно спросил, не поможет ли тот с отработкой создания шаровых молний.

— Сейчас нет времени, — послышался в трубке через лёгкое потрескивание помех ответ собеседника. — Я так понял, у тебя сегодня свободный день? Подходи ко мне к девяти. Поужинать куда-нибудь выберемся, заодно всё обсудим.

— Могу опоздать минут на пятнадцать, — предупредил я. — У меня тренировка.

— Тогда встретимся… — Герасим задумался, потом уточнил: — Там рядом кафе «Лира» есть. Знаешь такое?

— Найду.

— Вот сразу туда и подходи.

Я пообещал так и сделать.

На тренировку в кои-то веки явились полным составом, при этом значками «Защитник республики» помимо Матвея щеголяли ещё и Клевец с Полушкой, а Митя Жёлудь посматривал на всех столь самодовольно, что сразу становилось ясно — не обошла награда стороной и его самого, просто шифруется по примеру старших товарищей из контрольно-ревизионного дивизиона.

Сам я, к слову, вернул на место значок с символикой РИИФС. Не пытался скрыть от остальных факт награждения, просто не видел особого повода для гордости. Награда и награда. Не орден, чай. Да орденом и не за что жаловать, если разобраться. И вскрылись бомбисты во многом совершенно случайно, и на вокзале мог чище сработать.

Максим Бондарь памятного знака не удостоился, но расстроенным отнюдь не выглядел.

— Завтра на работу выходишь? — спросил он у меня в раздевалке.

Я кивнул.

— Облом теперь с повышенным довольствием, Макс? — хохотнул Сергей Клевец. — Ты с завтрашнего дня уже не зам у Малыша?

Бондарь пожал плечами.

— Мороки меньше.

— Да какая там морока? — деланно удивился Сергей. — Группы-то всё это время и не было, считай! Ты заместителем командира исключительно по бумагам проходил!

— И доплату ни за что получал, если так разобраться, — поддержал товарища Илья Полушка. — Чем Петю в своё время попрекал. Нехорошо.

— Вы языки-то прикусите! — рыкнул на них Макс.

Эффекта окрик не возымел, «псы» только рассмеялись.

— А то что? — хрустнул костяшками пальцев Сергей, а после щёлкнул ногтем по своему красному значку со стиснутым кулаком. — Опять пригрозишь донести куда следует о наших симпатиях пролетарским бригадам?

— Стукачок! — вторил ему Илья.

Обстановка как-то неожиданно резко накалилась, и если Карл наблюдал за перепалкой округлившимися глазами, а Матвей спокойно подпирал плечом шкафчик и в происходящее не вмешивался, то Митя Жёлудь промолчать не смог.

— Ой, да кому надо на вас доносить! — насмешливо фыркнул он. — О ваших политических пристрастиях ещё в комендатуре знали. Зуб даю, в личных делах всё прописано.

— Не в этом дело! — отмахнулся Сергей.