Код человека. Часть 1

12. Ангел Очищения

Пару дней Квинт петлял по штатам, пока наконец не добрался до Ваши. Он пересек границу государств, едва уложившись в сроки. В Йорке его ждал сюрприз. Драматичную смерть Такахаси уже несколько дней полоскали в СМИ. Репортеры давились слюной жадности, осаждая «Шанхай». Роскошный ресторан был оцеплен неоново-желтыми голоограждениями с надписью: «Не заходить за линию».

«По официальной версии Рю Такахаси замочила брата его же катаной, а потом совершила это… как его…»

«Сэппуку?»

«Да, точно!»

«Херня», — коротко ответил Квинт.

Во-первых, ритуальное самоубийство никогда не совершалось катаной. Уж такие помешанные на традициях японцы, как Такахаси, должны были это знать. Во-вторых, другие мелочи никак не складывались. Квинт видел, какой быстрый и ловкий был этот Дикон. Возможно, он просто отказывался верить, что Рю действительно это сделала.

«Я не так давно общался с ними. Не было никаких предпосылок. Рю Такахаси любила своего брата. Они недавно провернули крупное дело. У них были большие планы, империя, бизнес».

Казалось бы, хорошо. Большое препятствие самоустранилось, есть возможность добраться до Чес, не боясь полицейского запрета, но в голове сам собой загорался красный сигнал «Стоп». Теперь это дело стало совсем не простым.

Снова остропряный сычуанский суп, чтобы прочистить голову. От перца перехватывало дыхание. Сознание погружалось в электронные строчки профайла, который выслал Патрик. Много текста, фото, видеоматериалы на несколько часов. Квинт погрузился в этот океан и застрял на целый день. Больше всего его поразили видео с операциями. Чем глубже и глубже, слой за слоем он уходил, тем мрачней становился.

«Квинт, ты залез в дерьмо по уши».

Да, это был не дом, не сиротский приют и даже не психиатрическая лечебница. Да, это была крошечная тюрьма. Теперь мышка выбралась в огромный мир и захмелела от него. Маленькая убийца… Он несколько раз проиграл видео, где малютка-Чес убивала одного из подопытных, но не почувствовал ужаса. «Не играйте с бритвами», — крутилось у него в голове. Квинт больше не хотел ловить эту девочку, но не только потому, что сам был теперь на волосок от устранения. Нет, здесь крылось что-то еще.

Вдох-выдох. Почему ему жаль эту маленькую убийцу? Квинт медленно опустился по гладкому стволу кровавого дерева. «Жестокость». Какое ему дело? Ствол внезапно искривился, на мгновение обнажив проплешину с красными помехами. Оглушительное шипение.

Эдриан резко открыл глаза. Это еще что?

Но когда он снова закрыл их и опустился к корням той же мысли, страшной зарубки на дереве не было. Он раз за разом проделывал один и тот же маршрут. Что это было? Корни вели его к словам «человечность», «обещание». Снова не то. Он опустился еще глубже и почувствовал страшный жар.

«Утилизация».

Жар.

Бездушное слово.

Жар.

Слово пылало красным, словно раскаленный уголь.

«Поэтому, Квинт, ты так сомневаешься? Даже нажимая на курок, ты никогда не был тем, кто расстреливал в упор. Ты никогда не бросал никого в печь, подкидывая дров. Ты просто стрелял и охотился, как животное. Смыкал челюсти, усыплял и больше никогда не вспоминал. Тебя никогда не мучила совесть, ведь это твоя работа, и ты был создан для нее, телом и разумом. Создан преследовать, настигать и ломать. Никто не осуждал тебя… до этого дня».

Квинт снова вернулся в темноту своего номера, к мельтешащим строчкам. Многое стало ясно, но вот незадача… Он не был уверен, что мысль принадлежала ему. Дерево было гладким как стекло, но эти помехи…

«Она очень сильный псионик. Что если она умеет… обходить Дерево Крауца? Что тогда?»

Тогда ты на крючке, Квинт.