Викинг. Ярл

* * *

Оказывается, кто-то шустрый успел разбить нечто вроде гигантской палатки. Ее «потолок» провисал под ливнем, но внутри все же было сухо.

Сюда стаскивали наших раненых, а после моего приказа и недобитых сатов тоже.

Палатка была полна стонов и воплей — воинов бинтовали, прижигали раны, вправляли конечности.

Я же пристроился недалеко от выхода, глядя на поле боя, где еще совсем недавно мы так славно разбили сатов.

В дальнем конце нашего «шатра» негромко бубнил Халт.

Чертов сат намного быстрее отходил после «берсерка», и вот сейчас уже «проповедовал» новую веру своим соотечественникам, а те проникновенно слушали.

Собственно, именно по просьбе Халта я запретил своим бойцам добивать раненых сатов. Зачем это делать, если все они (ну, или большая их часть) могут стать под наши знамена?

Дождь стоял сплошной пеленой, его монотонный шум, частые удары капель, падающих на «потолок» (запасной парус, притянутый кем-то сообразительным), заглушал все остальные звуки.

Разглядеть же хоть что-то далее, чем метров на пять от себя, было физически невозможно — ливень стоял прямо-таки стеной, скрывая от взгляда все, что там происходило или могло происходить.

Впрочем, я и так знал, что там происходит: несколько наших воинов, местные и их жены бродили среди тел, выискивая выживших, раненых, чтобы затем притащить их сюда, в шатер.

Вот сейчас идет очередная партия таких — сквозь дождь я видел неясные силуэты: кто-то кого-то тащил. Однако я ошибся, в этот раз таки действительно явились мои воины, только притащили они с собой вовсе не раненного.

Человек, которого они «конвоировали», был цел и невредим.

Я хищно ощерился, едва только смог его разглядеть.

— Мой ярл! — один из воинов схватил пленника за шиворот и швырнул его мне под ноги. — Думаю, ты захочешь поговорить с этим пленником сам.

— О, да, — кивнул я, — еще как захочу!

Я поднялся со своего места и двинулся к пленнику.

— Ну, здравствуй, — поздоровался я, присаживаясь рядом с человеком, стоявшим передо мной на коленях.

— Что тебе надо, грязный варвар? — буркнул дед передо мной.

— Варвар? С чего вдруг я варвар? — рассмеялся я. — Разве я притащил на острова дикарей, способных только разорять, грабить и убивать?

Старик не стал отвечать, лишь презрительно поджал губы.

— Хватит придуриваться, — сказал я довольно тихо, чтобы меня мог услышать только пленник, — ты проиграл и обречен. Выключай этот чертов дождь, и мы поговорим…

— О чем?

— О том, почему ты сбежал к конунгу от Холодова.

— От каких еще холодов? — не понял старик.

Твою мать…это не перс Гукова, это дублер, двойник! Ну, или запасной твинк, если угодно. Подделка, проще говоря.

Конечно, Гуков может в любой момент перескочить в него, но что-то мне подсказывает, что делать это в ближайшее время он не будет — по идее ему неплохо и в том теле, в котором он находится сейчас.

Да и некогда ему — драпает во все лопатки, сверкая пятками.

— Это и есть шаман? — прогудел рядом кто-то.

Я повернул голову и увидел Ури, стоящего в паре метров сбоку от нас. Он упер свой тяжелый взгляд в старика, и тому явно стало не по себе — он вдруг скукожился, отвернулся, словно бы попытался спрятаться, но ничего у него не вышло.

— Один из, — усмехнулся я. — Можешь подойти, разглядеть его поближе — ничего он уже не сделает.

Ури подошел ближе и навис над пленником.

— А чего же вдруг «ничего не сделает»? Магия иссякла, или если хорошенько дать по морде, она не работает? — он громко загоготал над собственной шуткой, чем вызвал еще больший дискомфорт у старика.

— «Ничего не сделает», — ответил я, — потому что это не настоящий шаман.

— А какой тогда? — искренне удивился Ури.

— Всего лишь копия, дублер.

— Так он, выходит, ничего не умеет?

— Не-а.

— Хм…но может, хоть что-то знает?

— Да что он может знать? — отмахнулся я. — Это просто двойник, который выдавал себя за шамана. Вряд ли он знал о планах своего господина.

‒ Слышь, шаман, — я обратился к старику, — здесь, на поле боя, «оригинал» вообще был?

— Кто? — несмело переспросил старик.

— Хозяин твой! — Ури будто уронил на пленника слова, тот даже вздрогнул.

–Я…я…он был, — заикаясь ответил старик, — он был, но ушел, когда…когда…

— Когда мы начали избивать ваших сатов, как младенцев, — подсказал ему Ури и тут же вновь захохотал над столь удачно придуманным им сравнением.

— Да-да, — кивнул старик, — когда он понял, что битва проиграна, то отправился назад в город. Там он планировал провести ритуал…

— Какой еще ритуал? — нахмурился я.

— Я не…не знаю, — пожал плечами старик.

— А что ты вообще знаешь? — спросил я.

Старик что-то промямлил и замолчал.

— Он тебе нужен, ярл? — спросил Ури.

— Нет, — покачал я головой, — сам видишь — он ничего не знает…

Прежде чем я успел сообразить, чем грозит эта моя, казалось бы, безобидная фраза, свистнула секира, и мне под ноги упало обезглавленное тело.

— Раз толку нет, чего с ним возиться? — пожал плечами Ури, вытер лезвие об одежду только что сделанного им мертвеца и удалился прочь.

Да твою же…

Ладно, сам виноват. Мог бы подумать, кому и что я говорю. В конце концов, Ури ‒ это не Бродди, и уж тем более не Ро-Кан. Последний, к слову, вполне мог бы развязать язык пленнику. Тот бы сказал все, что помнил, слышал, и о чем только догадывался.

Но…

Уже поздно. Голову на место не поставишь.

Ну и хрен с ним! В целом Ури прав — мне этот старик был совершенно не нужен. И даже более того — он был опасен. Вдруг Гуков решит в него «переселиться»? Что он сможет в таком случае сделать? А если устроит метеоритный дождь, или же, если в этот момент мы будем на кораблях, потопит все? Вот на последнее, к слову, он вполне способен…

Так что твинка-дублера (а в том, что этот старик был создан Гуковым в качестве запасного «тела», я нисколько не сомневался) нужно было обязательно уничтожить.

Не знаю, может ли Гуков создать новых дублеров, как много ему времени и сил для этого понадобится, но…

Что-то подсказывало мне, что подобный финт очень и очень непрост. В ином случае Гуков бы мог целую армию нашлепать, и дело с концом. Даже сатов сюда везти не пришлось бы.

Так что, следуя здравой логике и надеясь, что мой врожденный оптимизм меня не подвел в этот раз, будем считать, что у Гукова больше не осталось «запасных жизней».