Хронос. Ледяной поход

* * *

(12) Войсковой старшина — чин в казачьих войсках Русской императорской армии, соответствовал чину подполковника в пехоте и кавалерии (прим. автора)

— Здорóво, — Тоха, бросив снаряжение и шашку на кровать, пожал руку и обнял друга.

Кивнул на рояль.

— Откуда это?

— Достал по случаю. Сыграешь?

Тоха посмотрел на инструмент, на боевых товарищей. Со всех сторон раздались возгласы:

— Давайте, Воронцов! Просим! Сыграйте, граф!

Программер положил фуражку на прикроватную тумбочку и подошёл к роялю. Открыв крышку, пробежался пальцами по клавиатуре. Настроен отлично. Звук хороший. Тоха придвинул табуретку и сел за инструмент. Посмотрел направо. В тёмном окне видны редкие огни керосиновых ламп в квартирах и домах горожан. У них в общаге электрический свет. Скоро должны отключить. Тоже будут керосинки жечь.

Поле зрения сузилось до размеров окна. В темноте, на крышах, мелькнула тень.

«Это ещё кто? — подумал попаданец. — В руках что-то типа винтовки. Да ну на фиг! — отмахнулся он. — Паранойя. Вышел из боя, живой-здоровый. Что ещё нужно?»

Зрение вернулось в обычный режим.

Тоха положил руки на клавиши. В памяти всплыла песня. Далёкая. Из его времени. Но так подходит к теперешней ситуации. Как-то наткнулся на «Ютьюбе», очень понравилась.

— Господа, — он посмотрел на офицеров. Кто-то уже закурил. — Недавно услышал песню, запала в душу. Как раз про нас.

Программер заиграл. Слова вспоминались сами собой.

Отчего вы, голубчик, в печали?

В чём тоски вашей тайная суть?

«Станислав» и «Владимир» с мечами

Неспроста украшают вам грудь.

Вам ли, сударь, не видеть развязки?

Так довольно хандрить, милый мой!

Нынче армия в Новочеркасске.

Здесь начало дороги домой.

Тоха сделал небольшой проигрыш и продолжил:

И не важно, что полк меньше роты.

Но у четверти — грудь в орденах!

Эскадрон ваш, блистательный ротмистр,

Сплошь почти в офицерских чинах.

Каждый ведает цену ошибки

И победы пленительный вкус,

Демонстрируя в яростной сшибке

Восхитительный сабельный шлюсс!

Оглядел товарищей. Те сидят словно заворожённые. Продолжил:

Ах, голубчик, и мне не до смеху,

И досада срывает слезу.

Нашу Родину предали сверху

И бездарно пропили — внизу.

Оттого ль против дьявольской силы

Повелел нам семнадцатый год

Поднимать цвет и гордость России,

Как надежды последний оплот.

Кто-то сыщет бессмертную славу,

Кто-то сгинет, поверженный в прах,

Когда лава проходит сквозь лаву

На карьером идущих конях.

Только всплеск угасающей мысли,

Да бездонная ночь, как смола,

Если кто-то — безжалостно быстрый —

Рассекает тебя до седла.

Тоха выдержал более длинную паузу. Вспомнил, как играл Насте в день их первой встречи. В глазах защипало, но программер быстро взял себя в руки. Чуть замедлил темп.

Мы — невольники истинной веры.

Это — явь, как она ни горька.

Нашу честь, господа офицеры,

Не увяжешь, как тюк, в торока.

И когда над Россиею тучи

Расползаются, вроде чумы,

Кто-то ж должен вмешаться, голубчик!

Кто-то ж должен вступиться, голубчик!

Ах, голубчик! Ну кто, как не мы?(13)