S.T.A.L.K.E.R. Кроличья клетка

— Займи столик, — я неопределённо махнул рукой Брелок, всучив ей рюкзак анархиста со своего плеча, — ты как, очень голодная?

— Так вышло, что я уже два дня ничего не ел, — буднично ответила Брелок, — поэтому да, от завтрака не откажусь.

— А почему ты два дня ничего не жрала?

— Я ведь говорил тебе, что меня выгнали со скандалом. Я не успел сделать запасы. Только прихватил «спицы» и пистолет. Который ты в озере утопил…

— Тогда заказ сделаю на своё усмотрение…

Брелок, молча кивнув, направилась к круглому столу, напротив кассы с сонно качающимся Гавайцем. Я же, пошел к свободной барной стойке. Гаваец тут же лучезарно заулыбался во весь широкий рот. Еда на «Янове» не была дорогой, а что-то и дешевле, чем в Баре, куда сам я заходил крайне редко. И раз напарница был страшно голодна, я решил шагнуть на широкую ногу.

— Здорова, — кивнул мужчине на кассе в знак приветствия, и опустил взгляд на тетрадный листок, используемый в качестве меню. — Значит… хм… Ага!.. Давай две тарелки харчо, в одну перца побольше, банку пива… Хотя…

Оглянувшись к своему столу, я коротко свистнул. Оба, Брелок и Саян, вопросительно уставились на меня, и я не смог удержать короткий смешок.

— Ты пиво, водку, будешь? — обратился я к монолитовке громко, чтоб та хорошо расслышала из-за поднявшегося грозного хохота долговцев. Они уже продевали лениво руки в лямки рюкзаков, оправляли форму, готовились к выходу. На мой вопрос Брелок активно замотала головой, испуганно округлив глаза, словно я предложил ей совершить нечто кошмарное.

— Ладно, давай еще энергетик апельсиновый, — сказал я недовольно Гавайцу, возвращая своё внимание к нему.

— Что? Друган из «Свободы» ярым трезвенником оказался? — с коротким смешком спросил бармен, делая заметки себе в блокнот.

— Зато матерится как сапожник, — я поднял придирчиво взгляд на весёлого мужчину, — и какой друган? Ты что, ослеп, что ли? Это девчонка!

— Прощеньице просим! — Гаваец примирительно поднял руки, — в самом деле, не разглядел издали!

— Ладно, забей. — Я отмахнулся, уставившись обратно на меню. Грешно злиться на бармена, я же сам не сразу распознал в этом монолитовце девушку. А сейчас комбинезон «Свободы», оказавшийся ей большим, хорошо скрывал фигуру. Плюс короткие волосы и знание того, что в Зоне женский пол редкость. Странно только, что сама Брелок считает себя фактически мужчиной. Видимо, так «Монолит» на неё повлиял.

— Так! Давай еще три беляша и… — обернувшись назад к Брелок с Саяном, я встретился с молящим напуганным взглядом девушки. За короткое время за столик к монолитовке под прикрытием успели подсесть сразу двое анархистов с банками пива и что-то выспрашивали у неё. Надо было срочно спасать даму. — Так! Найдётся у тебя какая-нибудь миска?

— Для собачки?

— Угу. Гречку с тушёнкой ему туда.

— Будет сделано! — Гаваец наигранно салютовал мне.

Рассчитавшись с барменом и выждав получение заказа, я взял в руки увесистый поднос с двумя тарелками супа и тремя беляшами. Банку пива и энергетик запихал себе в глубокие карманы штанов, чтобы не бегать повторно за ними. До столика приходилось идти осторожно и медленно, чтобы не расплескать бульон из тарелки. Не успев дойти с два метра, мне пришлось остановиться, чтобы пропустить мимо себя отряд сытых долговцев. Появилась даже опасливая мысль, что сейчас кто-то из чёрно-красных возьмет, и выбьет поднос из рук. Чисто для поржать. К счастью, мужики оказались культурные, прошли и даже не заметили стоящего как статуя сталкера. А два анархиста, зажавшие напуганную Брелок с двух сторон, постепенно повышали громкость голоса. Приблизившись, я услышал обрывок фразы одного из них, что-то там про «дам в жбан». Оказался я как раз вовремя.

— Приветствую, парни! — бодро воскликнул я, припарковав поднос с едой, и хлопнул одного из свободовцев по плечу, — моя напарница проблемы какие-то устроила?

Разом замолчав, оба парня в зелёных комбинезонах обратили своё внимание на меня. Встретившись с крайним анархистом взглядом, я неуверенно опустил руку с его плеча и нервно вытер её о свою чёрную штанину. На меня смотрели две пары слегка затуманенных покрасневших глаз, а от курток разило едким травяным запахом. Всё с ними было ясно. Саян под столом громко чихнул, похоже, изрядно нюхнув одного из анархистов. Как бы бедному псу от этого плохо не стало!

— Слышь чо! — медленно, будто лениво начал свободовец, покачнувшись сложив руки на груди, — этот твой напарник нас оскорбил!

— Как оскорбил? — я сердито зыркнул на Брелок, что сконфуженно втянула голову в плечи, вцепившись в столешницу, как тонущий в океане за единственную спасительную доску.

— Мы зашли блин, я смотрю, лицо новое! — обиженно начал второй свободовец, указывая на монолитовку пальцем, — я ему, привет, мэн! Не видел тебя тут раньше! А он нам, здарова хуибесы! Вот за шо?!

— Действительно, за что? — еле скрывая злость к фанатичке, я мрачно посмотрел на неё. Та, еще больше сгорбив спину, уже готова была залезть под стол к собаке, во второй раз громко чихнувшей. Так как у анархистов были всё те же претензии без ответа, я был вынужден начать улаживать ситуацию. Выкручиваться и придумывать оправдание глупости сектанта.

— Ребят, вы извините её… его, пожалуйста. Он у меня… — тяжкий сокрушённый вздох, — контуженный. Иногда такое ляпнет, что хоть стой, хоть падай.

— А-а-а… — свободовцы почти разом понимающе закивали, и один добавил, — а я-то думаю, с хера ли он на нас гнать начал! Э… А ты не этот… не Домовой ли случаем?

— Я Водяной…

— Точно! — парень щёлкнул пальцами, пытаясь придать лицу более серьёзный вид, — я тя с Калинкой видел! Жалко бабу, соболезную!

— Спасибо… типа…

— Ты держись, чувак! — удар ладонью по спине выбил часть воздуха из лёгких. Я покачнулся, упершись ладонью о столешницу. Свободовец, не заметив ничего, продолжил радостно, но заторможено вещать, — если чо, братюнь, обращайся! Поможем как нех-х-хой…

Третий чих Саяна под столом перебил обкуренного анархиста. Он недоуменно посмотрел на своего напарника и тот осторожно присел на корточки.

— Не трогай его, — строго произнёс я, но меня, похоже, не услышали.

— О! Собачка! — донеслось восторженно снизу и, прежде чем я повторно успел предупредить беспечного свободовца, чтоб не трогал пса, раздалось злое гавканье и вскрик. Парень из «Свободы» подскочил, ударившись головой о стол, повалился на зад. От удара стол содрогнулся, зазвенев посудой.

— Он меня чуть не укусил! — возмущенно возопил он, глядя обиженно поочередно на меня, Брелок, и своего товарища. — За шо?!

— Я же сказал, не трогать, — угрюмо бросил я. Почувствовав, как тёплое и лохматое коснулось ноги в районе колена, я опустил правую руку вниз, успокаивающе потрепав пса за ухом. — Он не любит, когда его чужие трогают. Да и я тоже.

— Лады… — оставшийся на ногах анархист, хмуро посмотрел на меня, — пойдем мы. Хорошей Зоны вам…

Парень, подав руку своему другу, который смог только встать на карачки, покинул спешно вместе с ним бар станции. Выждав, когда анархисты пересекут границу с левым крылом станции, я наклонился через стол ближе к притихшей девчонке и сердито шикнул ей.

— Я сказал тебе, рот не разевать! Какого ты им вякнула?!

— Нужно было что-то ответить! — пробормотала фанатичка, обиженно хмурясь, — если бы я молчал, было бы некультурно.

— А хуибесами их называть, очень культурно?!

— Откуда я знал?!

— Ладно, забей! — я зло отмахнулся от монолитовки, отвернулся к барной стойке. Пересёкся взглядом с любопытным Гавайцем, что тут же сделал вид, будто внимательно пересчитывает деньги. Постояв недолго молчаливо рассерженным, я угрюмо обратился к девушке, — лопай, давай. Та, что с кучей перца — моя. Смотри не перепутай! Я щас Саяну еду возьму…

— Спасибо большое! — тут же схватив ложку и придвинув себе тарелку горячего супа, Брелок с благодарностью взглянула на меня, тепло улыбнувшись. Правда, только правым уголком губ, потому как с левой стороны рта запеклась кровь после вчерашнего удара. Под правым глазом, от переносицы, лежал синяк с жёлтыми пятнами. На правой же скуле остались две царапины. Мордашка имела болезненно бледный вид. Помимо фингала под глазом, были просто тёмные круги — результат потери крови, после ковыряния ножом в плече. В который раз, глядя на свою подопечную, я почувствовал болезненный острый укол вины. В голове укоризненно прозвучало: «Какая я мразь»…